– Ты знаешь, что он слег, Беатриса? – Адриано погладил ее раскрасневшиеся щечки. – Он места себе не находит. Витторио говорит, что у него плохое сердце.
Беатриса опустила глаза, но ни расстройства, ни раскаяния он в них не видел.
– Я все равно не желаю возвращаться домой, Адриано, – тихо промолвила она. – Ведь мой отец – тиран, уничтожающий все вокруг по вине своей алчности. Тебе ли об этом не ведать?
– Полагаю, что он больше не станет тебя принуждать к замужеству. Тем более что я поставил ему условие по этому поводу, – сказал Адриано, стараясь переубедить кузину вернуться в имение Карлоса.
– Это правда? – тихо спросила она.
– Правда, – ответил он и вновь прижал кузину к груди. – Только одного не могу понять: неужто, находясь здесь, в Венеции, ты и впрямь рассчитывала остаться незамеченной? Ты полагала, что куртизанок из castelletto[20] здесь не знают в лицо? Да это первые женщины, которые бросаются мужчинам в глаза! Потому ты бы не смогла вечно скрываться.
– Я пришла сюда, чтобы заработать немного денег и покинуть республику на корабле, – тихо ответила она.
Адриано лишь рассмеялся.
– Наивная девочка! Твой план изначально был провальным, неужто ты не понимаешь?
Он увидел ее вопросительный взгляд и пояснил:
– Как ты собиралась расплачиваться с Виолеттой? Или ты полагала, что тебя здесь кормят и обучают даром? Некоторые куртизанки, работающие на нее, всю жизнь потом расплачиваются за «помощь».
– Разве это возможно? – поразилась она.
– О, Господи! – смеялся Адриано. – Ты ведь еще дитя, моя дорогая! А как ты собиралась выжить в чужой стране? Или куда ты там собиралась отбыть на корабле?
– А мы… мы с Каролиной обвенчались, – промолвил он, когда они в гондоле направлялись в его палаццо.
– О, я слышала об этом, кузен! – воскликнула радостно Беатриса, но увидела какой-то болезненный блик в глазах Адриано. – Что за тоскливый взор, мой милый?
– Когда я говорю об этом, сердце перестает биться, кузина, – сдавленно промолвил Адриано и бесцельно посмотрел куда-то в сторону. – Мы разошлись….
– Это как… разошлись? – изумилась Беатриса. – Адриано, разве Святая Церковь признает развод?
– Мне известно, что нет, кузина. Но как, по-твоему, я должен был поступить с женщиной, которая намеревалась меня убить? – как-то спокойно спросил Адриано.
– Убить? – с ужасом воскликнула Беатриса и прикрыла рукой рот.
– Да, – ответил он, глядя на изумленную кузину. – Наняла убийцу для выполнения этой миссии.
Почему-то после этих слов уста Беатрисы расплылись в улыбке.
– О-о, милый кузен, фантазия у тебя слишком развита, – ухмыльнулась она.
– Ты полагаешь, что я разыгрываю тебя? – с недовольством спросила Адриано.
Беатриса посмотрела в его тоскливые глаза и поразилась: в них застыла печать боли и страданий, но ни капли здравого смысла!
– И ты… закрыл ее в тюремных казематах? – спросила ошеломленно она, осознавая всю суровость ситуации.
– Нет, заточил в монастырь, – с каким-то гневом ответил он.
– В монастырь?! – с ужасом воскликнула Беатриса. – О-о, бедная Каролина!
Но, увидев строгий взгляд брата, осуждающий ее за предательскую поддержку, тут же стихла.
– Лучше я ничего не мог придумать.
– Будь добр, кузен, поведай мне обстоятельства, приведшие к проявлению твоей жестокости.
– Я возвращался после… – он осужденно посмотрел в глаза кузины, – после твоих поисков, моя дорогая…
Когда он закончил рассказ, Беатриса продолжала сидеть в ожидающей позе, словно этих сведений ей было недостаточно.
– Признаться, я невероятно разочарована, кузен, что была обманута тобой, – промолвила Беатриса. – Ты ведь говорил, что Каролина – флорентийка.
Адриано и позабыл о том, что кузина была осведомлена лишь о ложной истории происхождения его супруги. Пришлось потратить время, чтобы объяснить ей то, что вскоре и так станет известным обществу.
– Стало быть, и это все? – с изумлением спросила она, когда поняла молчание кузена. – По этой пустой информации ты сделал выводы о виновности Каролины?
– Да, – ответил невозмутимо Адриано, пораженный тем, что кузине этого недостаточно. – Разве этого мало?
– А ты считаешь, что с человеком, который должен убить тебя, она стала бы настолько откровенничать, чтобы поведать свое происхождение, сословие и полное имя? – она увидела округленные глаза Адриано, который об этом почему-то и не подумал.
– Они земляки, Беатриса! Отчего бы ей не сказать о своем происхождении, дабы наслать на простолюдина смятение и страх?
– Она не настолько глупа, Адриано! Каролина даже не показалась бы ему на глаза. О чем ты говоришь? Твоя жена – убийца? Ты безумец, кузен! – яростно произнесла она.
После некоторого молчания она добавила:
– Самое странное: ты и прежде не прислушивался к своей душе, но всегда отличался здравым рассудком. Так что же произошло с тобой в то мгновенье? Как будто совершенно потерял себя…
Эти рассуждения и такое смелое заключение кузины заставило Адриано в очередной раз призадуматься. В ее словах звучали отнюдь не бредовые предположения. А в сочетании со словами Витторио его собственная логика претерпевала крах.
Он глубоко вздохнул. Неужто он все-таки глубоко ошибся в своих обвинениях, которые предъявил Каролине в приступе горячки, вызванной его недоверием? Если это так, то вряд ли он сможет когда-либо простить себе эту оплошность!
– О-ох, синьора, – стонала Палома, схватившись за живот. – Как же мне дурно!
– Говорила же я тебе, дорогая, что снедь протухшая, – отвечала на ее стоны Каролина, вытирая пот со лба кормилицы. – Я это сразу ощутила и поэтому поела лишь лепешки с молоком.
Палома лежала навзничь на кровати, сложа руки на груди и раскинув полные ноги, укрытые одеялом. Ее смуглое лицо заметно побледнело, а лоб заливался потом, словно женщину мучила лихорадка. Каролина беспокоилась о ее состоянии: в этой «дыре» разыскать лекаря казалось смешной идеей, поэтому она молила Бога лишь о том, чтобы это отравление не обернулось для кормилицы самыми что ни на есть мучениями.
– Как мне дурно… – продолжала стонать Палома. – Зачем я вообще ела?
Каролина сделала компресс для кормилицы и приложила ей ко лбу.
– Ничего, дорогая, скоро ты поднимешься на ноги, – говорила она, стараясь подбодрить и ее, и себя. – Я помолюсь сегодня о твоем здоровье. Быть может, Господь ниспошлет на нас свою благодать.
– Ох, синьора, судя по всему, к Всевышнему нам нужно обращаться почаще: Он гневается на нас, если посылает такие испытания!
Неожиданный скрип открывающейся двери заставил Каролину испуганно подскочить. Настоятельница вошла бесцеремонно, гордо осматривая присутствующих. Синьора только поднялась с кровати Паломы и с возмущением поставила руки в боки. Ну и с чем теперь пожаловала эта «благодетельная» матушка?
– Сию минуту вы должны присутствовать на постриге, который совсем скоро свершится и над вами, – промолвила холодным голосом настоятельница.
У Каролины вздрагивало сердце, когда ей пророчили такое нелучезарное будущее, но в ее взгляде, устремленном на матушку, читалась лишь каменная невозмутимость.
– Матушка Мария, как вы это себе представляете? – спросила заискивающе она, указывая на Палому. – Или желаете, чтобы она облевала вам всю церемонию?
Пронзив холодным взглядом скорчившуюся больную, настоятельница с недовольством отметила:
– Ваше брюхо слишком нежно, чтобы употреблять монастырскую пищу. Но вам придется к этому привыкнуть. И чем скорее, тем лучше!
– Но сейчас она не сможет пойти! – продолжала возмущаться Каролина. – И к тому же она не в состоянии даже подняться: нужно, чтобы кто-то был рядом.
Она полагала, что и ей удастся избежать нежелательного зрелища, но настоятельница имела иное мнение.
– С ней побудет сестра Елизавета, – ответила матушка и со строгостью посмотрела на Каролину.
– Я подойду… – с разочарованием промолвила синьора.
– Лучше бы вы поторопились… – начала было командным голосом Мария, когда синьора громко перебила ее.
– Я же сказала, что подойду!
Матушка Мария лишь проглотила комок гнева и вышла из кельи, не говоря ни слова.
– О-ох, синьора, все же будьте благоразумнее в общении с монахами, – взмолилась Палома. – Вы не знаете, что это за люди! Большинство из них заперты в этих стенах насильно, и они негодуют на мирян, обвиняя весь мир в своих неудачах. Другие, прикрываясь святыми ликами, пытаются вбить, словно одержимые, Слово Божье в разум человека палками либо гневными восклицаниями. Найдите в себе силы быть смиреннее и почтительнее в общении с ними. Иначе из-под монашеского покрывала вы узрите устрашающие морды гиен.