Господи, да что со мной? То впадаю в хандру и истерики, то краснею как восьмиклассница при первом поцелуи. За столько времени выживания одной я должна была нарастить защитный панцирь, перестать нервничать и давать волю чувствам. Чувства заведут далеко, а дорога назад станет слишком болезненной.
Моя самоирония и вера в то, что хуже уже не будет, всегда спасала. А здесь я не знаю, как быть, что будет дальше и, самое главное, что мне делать. Не покидает чувство тревоги и приближение чего-то необратимого.
День прошел спокойно, не считая того, что очень надрывно лаяли собаки. Они были не так близко, но их лай был слышен везде. В доме появилось больше охраны, они практически не обращали на меня внимания, кто-то ужинал, люди приходили и уходили. Очень рано стемнело, небо было без туч, с яркими звездами. Я снова на крыльце, кутаюсь в пальто, воздух морозный, в свете фонарей блестит снег.
Из темного угла дома вышли две мужских фигуры, одна чуть крупнее в пальто нараспашку, шаг твердый и широкий, другой чуть меньше, в куртке и военных берцах, под их шагами хрустит снег. Я смотрю на их приближение и начинаю волноваться. В свете фонарей я узнаю Егора и Глеба, но спокойней не стало.
— Вера, ты почему здесь? — Егор подходит ближе, берет за локоть и тянет в дом, — Ты вся холодная, завтра закрою эту дверь на замок, чтоб ты не выходила на мороз.
Я смотрю то она одного, то на другого мужчину, Глеб провожает нас взглядом, странно смотрит в спину своего шефа и уходит в сторону ворот.
— Пойдем, Вера, ты ледяная вся.
— Прекрати меня куда-то тянуть. Что случилось?
— Ничего, что бы могло тебя волновать, пойдем со мной.
— Куда?
— Просто пойдем, я хочу, чтоб ты была рядом, — голос уставший и взволнованный, его горячая ладонь сжимает мою холодную.
Егор тянет меня по коридорам, мимо просторного холла в свой кабинет. Здесь полумрак, горит только торшер в углу. Снимает пальто и помогает снять мне, в баре наливает два бокала чего-то темного, спиртного и один из них протягивает мне.
— Пей, иначе точно простынешь.
— Я не пью такое крепкое, — пытаюсь отодвинуть бокал.
— Пей, иначе пойдешь со мной в горячий душ, — пристально смотрит на меня и все-таки впихивает бокал в мои руки.
— Спасибо, — делаю небольшой глоток, за ним побольше, жидкость обжигает горло, но мне приятно, в груди разливается тепло.
— Вера, то, что случилось утром на кухне…
— Не надо, — я перебиваю Егора, — Это случилось и такого больше не должно повториться.
— Ты опять не даёшь мне договорить.
Он снова очень близко, делаю последние два больших глотка из бокала, не знаю, куда его деть, Егор, не глядя берет и кидает его на пол. Но он не разбивается, а только глухо ударяется о ковер. Все происходит очень быстро и стремительно, его губы на моих губах, его язык сплетается с моим. Его хриплый стон в ответ на мой. Так настойчиво, двумя руками держит мое лицо, притягивает к себе и целует, целует. В нем столько голода и страсти, толкает меня к окну, на подоконник.
Руки спускаются по плечам, на спину, гладит её, сминая ткань, опускается на талию, бедра, до колен, пытается развести ноги. Головой я понимаю, что надо сказать нет, надо оттолкнуть, но я не могу, да и не хочу. Впервые после мужа нет паники, нет страха, нет истерики. Этому мужчине словно место между моих ног, только его губам место на моих.
Целует висок, мочку уха, спускается на шею, такие томительные, такие сладкие поцелуи, обнимаю за плечи, поднимаю его лицо, сама нахожу губы и целую так же с голодом.
Егор развязывает тесемки на платье, распахивает его в разные стороны, нехотя отрывается от губ и смотрит на мое тело, в скромном белье телесного цвета. На каких-то старых рефлексах пытаюсь прикрыть живот, он не красивый, там шрам, а под рёбрами еще один, но он словно ничего этого не видит, очень быстро скользит по груди.
— Ты же понимаешь, что я не остановлюсь, ведь так, Вера, — это даже не вопрос, а утверждение.
Я только сглатываю и прикусываю губу.
— А вот так не надо делать, — в глазах вспыхивают огни, и снова набрасывается на мои, уже припухшие от его поцелуев, губы.
Где-то внизу раздастся треск моего порванного белья, его горячие пальцы скользят по мокрым складочкам, развожу ноги шире, он снова хрипит мне в губы, что-то говорит, я ничего не понимаю, его пальцы творят какую-то долбаную магию с моим телом.
Я пьяная, я точно пьяная, от его поцелуев, от его аромата, я пропитана вкусом алкоголя с его губ, живот стягивает тугим узлом, там внизу так горячо. Поцелуи по шее, звук пряжки ремня, его пальцы во мне, а мне мало воздуха, слишком мало.
— Черт, какая же ты мокрая и узкая, не могу больше, маленькая, не могу.
Его пальцы выходят, распахиваю глаза, смотрю на Егора, он словно не видит ничего, размазывает членом по мне мою же влагу, задевая такой чувствительный клитор, толкается вперед, развожу, завожу ноги ему за спину. Его руки на моих бедрах, тянут на себя, резкий толчок и он во мне.
Наш общий протяжный стон, ещё движение, ещё, боже, я не думала, что так бывает, движения медленные, но глубокие. Толчок…ещё, внутри закручивается спираль, тело начинает дрожать, ещё толчок, ноги слабеют, тело вибрирует всё больше. Меня накрывает волной за волной, мышцы внутри сокращаются, я хочу быть еще ближе, прижимаюсь, надрывно дышу со стонами Егору в плечо, хватаюсь и руками за джемпер, чтоб только не упасть. А меня словно накрывает лавиной, в ушах шум, я не слышу даже себя и своих сдавленных стонов.
— Вера, твою ж мать, — Егор ругается матом, резко вынимает член из моего, все еще сокращающегося от оргазма лона, делает несколько движений рукой, кончая мне на живот.
Дышит тяжело, уткнувшись лбом мне в висок, я зарываюсь пальцами в его волосы, медленно поглаживаю затылок, закрыв глаза.
Глава 11
Вера ушла быстро, вот только была такой нежной, гладила тонкими пальцами по голове, перебирала волосы. Потом как-то собралась, запахнула платье, слово стыдясь меня, подхватило пальто с кресла и ушла. Я пытался остановить и помешать, держал за руку, но это вызвало только сопротивление. Она ушла.
Стою под душем, член болезненно ноет словно и не было ничего. Это даже и не секс, какая-то вспышка, всплеск гормон. Остро, ярко и чертовски мало. Вера безумно сексуальная, вспоминаю её рваное дыхание, как она дрожала всем телом и сокращалась внутри, сжимая мой член. Такая узкая, влажная, ловил её стоны, целуя эти порочные губы, не мог насытиться, так было мало. Её мало.
После утреннего поцелуя на кухне решил ставить точку в отношения со Снежаной. Не потому, что увлекся другой, я не мог понять свои ощущения рядом с Верой, да и не пытался в них разобраться. Вера другая, она совершенно другая, я не общался близко с такими женщинами, не ухаживал за ними. Вообще, в моих взаимоотношениях с противоположным полом было все предельно просто, женщины менялись не часто, но обозначались рамки и границы.
Последнее время Снежана подходила на роль эскорта и секса идеально. Она справлялась, но временами переигрывала, была капризной, требовала большего внимания, хотя прекрасно понимала на чём построены наши отношения.
По началу она не поняла, о чем я говорю, впала в какой-то ступор, долго разглядывала свои руки, а потом так тихо прошептала:
— Я же люблю тебя Егор, я не смогу без тебя!
По щекам текли слезы, губы дрожали, нервничая, она перебирала кольца на пальцах.
— Ты что меня бросаешь?
— Снежана пойми, тебе никто не бросает, потому что как таковых, нас и не было, был секс и некоторые события которые требовали присутствие рядом со мной женщины на мероприятиях. Нет и не было никакой любви.
— Я понимаю ты хочешь других отношений, да? Тогда давай жить вместе, давай поженимся, я рожу тебе ребенка, Егор ты ведь хочешь ребёнка? Все мужчины в твоем возрасте хотят продолжения рода, я знаю.
— Снежана, о чем ты? Какая из тебя мать? Да и жена? Ты сама себя слышишь? Нас больше ничего не связывает, всё что я тебе подарил это твоё, между нами всё.
— У тебя кто, то есть? — слезы мгновенно высохни, Снежана прищуривала глаза и пристально смотрела на меня — я её знаю? Точно у тебя кто, то есть! Отвечай!