Анастасия Соловьева - Очарованные

Спрашивая, Женя напряженно поглядывала на Катю, мол, для тебя узнаю. И все это понимали. Катя опустила глаза, ей было неловко.

– Да. Как никогда. Изящные искусства становятся главным увлечением западной и российской элиты. Арт-рынок сейчас переживает подъем. По оценкам Михаила Швыдкого, в будущность его министром культуры, потенциал арт-бизнеса уступает лишь телевизионному. Состоятельные люди у нас в стране коллекционируют антиквариат и современное искусство и с азартом участвуют как в наших, так и в западных аукционах.

– А что, они просто приходят к вам в арт-галерею и покупают, что понравится им, полагаясь на свой вкус?

Казалось, Женя интервьюировала Муратова.

– Нет, конечно. Вначале звонят референты, выясняют цены и главное – возможную доходность вложений в того или иного художника.

– В смысле, – не поняла Женя, – выясняют, талантлив ли художник?

Боря только посмеялся над ее наивностью.

– Сейчас нет такого понятия «талантливый». А есть – актуальный или неактуальный художник. И для покупки работ актуального художника клиенты записываются в очередь, составляются так называемые «листы ожидания».

– И значит, совсем безразлично, что изображено на его полотне? – не выдержала Катя.

– Практически да, – подтвердил Боря. – Важнее для них, что со временем цена этого шедевра возрастет. И сейчас каждый олигарх уже владеет какими-то произведениями искусства.

– Значит, коллекционирование сегодня есть только выгодная инвестиция? – неприятно ухмыльнулся Андрей.

– Не только. Но это во-первых. А во-вторых, это обозначение себя как современного богатого, включенного в высшие сферы общества, в элиту России. Потом, сбор уникальной коллекции, с которой можно попасть в анналы истории. И наконец, просто стремление облагородить интерьер.

– А кто художника делает актуальным? – поинтересовался Сергей. – Сами галерейщики?

– В общем-то да. Галерея работает с ним, вкладывает в него деньги. Но вкладывает потому, что считает его перспективным. Однако окупаемость у художников очень разная. Одних раскупают на первом же вернисаже, а от других нет отдачи десять лет подряд... Фотография известного человека с конкретной картиной на заднем плане прибавит доверия к ее продавцу и поднимет рейтинг художника. Или если известно, что из десяти яиц Фаберже, изготовленных по заказу царя, такое-то всегда стояло на его прикроватной тумбочке, цена этого яйца подскочит в десятки раз.

– В какое время мы живем! – шмыгнул носом Женин муж. Он, как и на свадьбе, был сильно пьян.

– Я знаю одного художника, – вспомнил Андрей, – Олега Кулика. Он активно выставляется на западных биеннале.

– Есть такой, – согласился Боря и наконец попробовал Катин салат. – Но дело в том, что Кулик принадлежит к очень широкому сегодня кругу художников, которые играют на природных инстинктах человека. Таких как отвращение, брезгливость и более глубоких негативных эмоциях. Это искусство одного взгляда. Оно не для коллекции. Только для эпатажа.

– Боря, а как вы отыскиваете перспективных художников? – не унималась Женя. Она вновь выразительно посмотрела на Катю.

– Найти действительно перспективного художника – большая удача, – поспешно прожевав, продолжил Боря. – И я могу похвастаться. Буквально совсем недавно мне удалось отыскать ну просто гиперперспективного мастера.

– Да вы что?! – замерла Женя.

– И кто же это такой? – заинтересовался Андрей.

Боря весело глянул на Лену:

– Она скромно сидит тут, среди нас. И уплетает за обе щеки...

– Борь?!. – Лена зарделась. – Ты ведь сам сказал, что у меня все не то?!

– Все то, – засмеялся Боря. – Осталось лишь внести небольшие доработки. И все! И это будет очень актуально.

– Ленка?! Да разве ты пишешь?! – У Кати потемнели глаза.

– Ничего я не пишу! – Она отчаянно отмахнулась.

– Скромничает! Скромничает! – заразительно захохотал Боря. – Так и нужно. Чтобы не сглазить, да, Лен? Она ничего не пишет!

– А среди нас сидит еще одна перспективная художница... – вдруг торжественно объявила Женя и посмотрела на Катю.

– Женя! – выкрикнула Катя и отчаянно глянула на сестру. – Прекрати! Слышишь?! Замолчи немедленно!

– Давайте лучше выпьем, – поднялся Женин муж, – за хозяйку такого необычного для Москвы дома!

– И за ее потрясающие салаты, – поддержал Боря. – Я таких не пробовал никогда. Нет, правда...

После застолья гости разбрелись кто куда. Лена с Борей вышли в сад.

– Зачем им еще что-то строить? – Лена закурила. – Домик что надо. Сидишь как на даче. Серега просто не врубается, не видит всего цимиса.

– У него хорошая жена. А хозяйка какая! С такой везде хорошо.

– Ты зачем мне это говоришь?! – Лена мгновенно вся подобралась. – А?!

– Просто я бы хотел, Лен, чтобы и у нас было так же. – Он свободно обнял ее.

– Хотеть не вредно.

– Ну так согласна?

– Жить в таком же доме?

– Для начала стать моей женой.

– А жить мы где будем?

– У меня.

– За галереей?

– За ней.

– Ну конечно, согласна, Борь.

Они постояли молча, осознавая случившееся. Боря счастливо держал ее, обнимая, а Лена задумчиво рассматривала сарай, в котором покоились мотор и часть крыла от самолета «Максим Горький».

Неожиданно на крыше сарая появилась кошка. Она, казалось, была неловко пошита из разномерных кусочков: коричневых, рыжих и серых. Напряженно всматриваясь во что-то, кошка медленно кралась на полусогнутых лапках. Лена смотрела на кошку, не видя ее. Но кошачье напряжение постепенно ей передалось. Кошка наконец прыгнула, промахнулась и начала нервно облизывать свою белую грудку... И тут Лену осенило.

– Это же Кассандра! С нее-то все и началось! Кассандра – моделька для моей первой кошечки!

– Я видел ее, – нежно улыбнулся Боря. – У тебя Кассандра получилась очень правдоподобной.

– А свадьбу мы с тобой сыграем на «поплавке»! – серьезно продолжала Лена. – И тоже с тамадой.

– Смеешься?! – хохотнул он. – Ты ж сама рассказывала, какое галимэ у них приключилось на этом «поплавке».

– Рассказывала. – Лена внимательно посмотрела на Борю. – Но я поняла одну очень важную закономерность.

– Какую, Лен? Поделись.

– Как сыграешь свадьбу, так и будешь жить потом. Смотри... – Лена высвободилась из его объятий. – У Кати с Сергеем свадьба была на «поплавке» – в деревянном двухэтажном домике, в Москве!.. А теперь ты сам видишь результат. Понял?

– Абсолютно все понял! – радостно захохотал Боря. – Тогда едем заказывать «поплавок»?

– Нам нужен тот самый, – добавила Лена. – И с тамадой.

– Но тамаду-то зачем?

– Тамаду для верности...

... Домой в тот день Лена вернулась поздно. Поселок таунхаусов уже спал, только кое-где еще горели одинокие окна. А в Ленином хаусе все окна были темными.

Осторожно, стараясь не шуметь, она отперла калитку, прошмыгнула на участок и замерла... В первый момент даже подумала, что не туда попала...

В палисаднике горел фонарь «летучая мышь», подвешенный на дереве над столом, за которым мирно сидели, улыбаясь ей, Лиза и Саша. Перед ними на столе высилась ваза с желтым, дымчатым виноградом и бутылка сухого вина. А поодаль, при входе в дом, валялись грабли и садовые ножницы.

– Ну как же мы в такой день не позовем Наташу?

Стоя посреди обновленной фисташково-серой кухни, Лиза недоуменно разводила руками.

Маме эти тона совсем не идут, машинально отметила про себя Лена. Ей бы чего-нибудь тепленького – рыже-оранжевого, кораллового, бордового...

– Терпеть не могу эту Наташу! – заявила она во всеуслышание.

– Лена! Ну, успокойся же, – попросила мать. – Наташа...

– Кто бы спорил? У Наташи не счесть достоинств, но ты понимаешь, что, если мы позовем Наташу, ничего не поделаешь, придется звать и отца?!

– А ты не хочешь позвать отца?

– Умираю от этого желания! Вот будет класс, если он приведет с собой Виолку, мою вторую маму, и она станцует нам что-нибудь из своего репертуара на десерт. Особенно эффектно получится, если действо будет совершено топлес! – Лена расхохоталась. – И вообще, это будет перебор: у меня два отца, а у Бори ни одного!

– Борин папа умер?

– А кто его знает? Когда Борька учился в шестом классе, его родители разошлись, с тех пор он отца не видел ни разу.

– А разошлись они... почему? – насторожилась Лиза.