— Всегда осторожна.
— Через две недели заберу тебя.
— Сама выберусь.
— Все, как пожелает дама.
Привычный прощальный поцелуй и подарок — программы демократической и республиканской партий. К счастью, у меня есть чтиво куда интересней.
Придётся спешно осваивать каноэ, а то спалюсь. А зная куратора, он мне ещё проверку организует. Никакой частной жизни. Мил решил навестить меня через неделю.
— Ты серьёзно гребешь?
— А что тебя удивляет? Мне есть о чем подумать, да и физические нагрузки нужны, совмещаю.
— Необитаемого острова тебе для раздумий мало?
— Маловато.
Он достал початую бутылку из-за спины.
— Джин? Ты изменила рому?
— Мне его не жаль на розжиг, Мил, что-то случилось?
— А должно?
— Зачастил в гости, обыскивал остров в моё отсутствие.
— Просто не понимаю, что тебя здесь держит.
— Для меня это восстановление. За восемь лет это не первый мой отпуск на острове.
— И не скучно?
— Должно?
— Без общения, без людей. Без любовника.
— Общения мне хватает, я прекрасный собеседник, от людей устала, от любовников тоже устаешь, тем более, что в перспективе у меня их в скорости будет много.
— Соблазнишь всю партию?
— Ты во мне сомневаешься?
— Нет, Одет, но успеешь ли за полгода. Могу пару дней с тобой побыть?
— Можешь, место есть, только натурой оплату не принимаю.
— Ромом?
— Ладно, договорились.
— Покажешь атолл?
— Завтра, сегодня там уже была, да и стемнеет скоро.
«Проверяет, куратор, ничего, отвезу в лучшем виде, за неделю натренировалась, было у кого». Достала еще один гамак, прикрепила к деревьям, подушку выдала, покрывало тоже, хотя ночами жарко, но может привязаться, что у меня есть, а его обделила. Куратор притащил с яхты все для себя необходимое.
— Ты всегда с запасным гамаком?
— У меня их десять, запас одеял и подушек, ты же шарил по острову, видел, где все хранится.
— Зачем столько?
— О, в мой первый отпуск в этом раю был такой шторм, что смыло все мои удобства к чертовой бабушке, и на песочке спать было не особо удобно.
— Вот, — протянул мне небольшую канистру.
— Джин куда приятней пахнет.
— Ничего, потерпишь запах топлива. А джин достанется мне, одна бутылка всего осталась.
— Не знала, что ты его пьёшь?
— Ты многое обо мне не знаешь.
— Да и не хочу, если честно. Зато ты обо мне все.
Пришлось поливать дрова самбукой. Приподнятая бровь Мила красноречиво показала, что как минимум один тайник он пропустил.
— Топливо себе оставь, вдруг не хватит до берега доплыть.
— И не жаль тебе спиртное?
— А что его жалеть. Не за мой же счёт куплено. Надарили. Мужики же считают раз бутылку в ресторане презентовал, то все ножки раздвинулись, губки обхватили. А то, что я домой только с бутылкой уйду, это в их планы не входит.
— Ты тут только пьёшь, или еда есть?
— Есть. Сейчас ужин организую.
Что ж, где продукты лежат, он нашёл.
— Мог бы и аккуратней быть, песок попал, теперь можно выкинуть, промывать себе дороже.
Пришлось вытягивать сетку с мидиями, у меня планы были на них на утро. В красном вине с сухими травами и чесноком они быстро раскрылись, запах как в лучших ресторанах Европы. Запечённая рыба, завернутая в пальмовые листья. Милу притащили с яхты стейк с кровью. Сыр, вот по чему я соскучилась за время отпуска. Фрукты. Только задушевных бесед для комплекта не хватало. Или пляжного секса.
— Я ж не в твоём духе для кувырканий, Мил.
Его рука была на моей груди, сжимала, поглаживала.
— Откажешь старичку?
Его губы ласкали шею, выгнулась, чтоб ему было удобней.
— Сам же учил не смешивать.
— А ты такая послушная ученица?
— Инцеста у меня ещё не было.
— Инцеста?
— Так с тобой все равно, что с отцом перепехнуться или с дядей.
Очередная проверка. Мил хмыкнул, допил джин и удобно улегся на подстилке у костра.
— У меня тоже, хм… дочка. Продолжим.
— Как хочешь, папочка.
Мои пальцы прошлись по его груди, ниже, к брюкам. Ремень поддался сразу.
— Что ж, папочка, обговорим оплату
— Что?
— Правила твои же, спишь с тем с кем хочешь, но только с тем, с кем не работаешь, или спишь с теми кто нужен для заказа, за плату значит. А значит тебе надо перевести в заказ. Твое предложение?
— Не хочешь сделать приятное папочке?
— Я бы сделала, но..
— Но?
— Ты сам отучил от благотворительности. И сам говорил, что будешь проверять исполнение правил. Переаттестацию прошла?
— Почти. Ложись рядом. Приставать не буду.
Легла, если что, это он уже будет нарушителем своих же законов, а он их соблюдал, или менял, когда они переставали приносить нужный результат. Но этой ночью ничего не было, значит, они все еще действуют, во всяком случае, в отношении меня. Ночью Мил перебрался в гамак, я осталась у костра.
Утро началось с португальского. Мил, шутя, выведывал у моего поставщика продуктов все ли время так много еды заказываю или только начала, как же я в одиночестве тут нахожусь и не привозят ли мне кого для развлечений. Гриен отвечал, но ничего предосудительного в его словах Мил не уловил — одна, совсем одна, ем много, но это тоже от одиночества, заедаю свое одиночество, хотя они оба не понимают, почему же я одна, но ем много всегда, это факт, он меня уже не первый год тут продуктами снабжает и все тоже самое по кругу раза три повторил.
Потянуться с лёгким стоном, встать, привычно дойти до лодки, посмотреть что привезли. Опять в подарок кашасу привёз, что ж, она тоже неплохо горит.
— Ладно, меня не стесняешься, но его могла бы пощадить.
— У него давно ничего не встаёт. Так что можно не одеваться. Вот если я заплачу чуть меньше, вот это его взволнует. Он на мне за два года вперёд зарабатывает.
— Неужели ты это все съедаешь?
«Придётся».
— У меня всегда был хороший аппетит.
— После завершения дела ты слона можешь съесть. Но не в перерывах между заказами.
— Мил, воздух, физические нагрузки и думы о той подставе, что ты мне подкинул, требуют много калорий. Посмотрю на тебя, после прогулки.
— Так ты гребешь, а не я.
«Да, уж, когда не я гребу, у меня тоже аппетит не сильно разыгрывается».
Расплатилась, Гриен отбыл попутно восхваляя мою щедрость на всю округу. Оттащила жидкость для биотуалета в другую часть острова, где и обустроила себе такое нужное место. Дикость дикостью, но в разумных пределах.
Плавала до завтрака. Помылась на яхте Мила, там же и поели. Мил любил распорядок и годами не изменял своим пристрастиям, вот и сейчас свежие яйца для голоса, как уверял он, овсянка для сытости, опять же по его заверениям, ароматный кофе для трезвости ума. Я же трескала зажаренный до хруста бекон, постукивала ножом по яйцу всмятку, чтоб получилась правильная крышечка.
— Одичала, — прокомментировал моё очередное отправление в рот куска бекона. Пальчиками, а не вилкой. Поморщился, когда хлебом стала промакивать желток.
— Так я за этим сюда и вырываюсь, побыть просто девочкой из захолустья.
— Ты давно не девочка, Одет.
— Но ты, кажется, подзабыл, но мне на несколько лет меньше, чем в документах, а на твоём фоне я сущий ребятёнок.
— Главное чтоб детство в тебе не заиграло во время заказа.
— А оно когда-нибудь играло?
— А-то нет.
— Не помню такого.
— Бассейн желе. Или забыла?
— Так это уже после заказа.
— И чем тебе заказчица не угодила?
— Даже и не знаю, может, что она меня пыталась уму разуму учить и фыркала. А может, я просто вредна по жизни.
— Что ты туда сыпанула?
— Агар-агар, я за экологически чистые продукты.
— Это ж сколько надо было его привезти!
— Много. Сложней было воду вскипятить.
Куратор хмыкнул. Невеста хотела пляжную свадьбу, без отбытия на море. И после регистрации все радостно прыгают в бассейн. Прыгнули
— А кто жениху всю обувь приклеил к кафелю?
— Так это было сто лет назад, я таким больше не увлекаюсь.