Эрик увлек ее в небольшой закуток возле входа в кухню. Порывистым жестом он стащил с пальца плотный золотой ободок и вложил кольцо в руку принцессы.

— Вот, возьми, — сказал он. Волосы его блестели золотом под светом небольшой лампы. — И делай с ним что хочешь.

— А вдруг я отнесу его Джулиане и скажу, что мы любовники?

— Значит, так тому и быть.

— Я хочу иметь свое собственное кольцо, — сказала она, глядя в глаза Эрика и моля, чтобы он понял, какая отчаянная страсть раздирает на части ее душу. — Я хочу иметь свой собственный дом.

— Все это будет у тебя, дорогая девочка, клянусь тебе. — Эрик обнял ее. Слова его были нежны, а обещания сладки.

И, Боже правый, как она хотела верить ему!


Все это было нечестно, и она прекрасно понимала это, но к тому моменту, как Эрик вывел свой «ламборгини» на дорогу к шале, Изабель убедила себя, что теперь ей плевать на все на свете. Она всю жизнь ждала человека, который ее полюбит, и теперь, когда ей снова представился шанс, она ни за что не остановится на полпути! Да, Джулиана вышла за Эрика замуж. Но права на него принадлежат той, которая до сих пор владеет его сердцем, то есть ей, Изабель.

Эрик отпер дверь шале и пропустил свою спутницу вперед. В доме пахло сырой землей и соснами. Принцесса пересекла переднюю и распахнула окна навстречу сладкому вечернему воздуху. Эрик зажег светильник в углу. Потертый старый диван возле очага манил к себе, но Изабель уселась на подоконник, подтянув коленки к самому подбородку. Бледный месяц плыл высоко в небе. Принцесса смотрела, как он скрывается за легкими облаками, чтобы через минуту вынырнуть вновь.

— Немножко музыки? Она кивнула:

— Неплохо бы.

Через несколько секунд пронзительная торжественность моцартовских аккордов наполнила помещение.

— Потанцуем? — спросил Эрик. Он стоял совсем близко.

— Под Моцарта?

Он улыбнулся и раскрыл объятия. Изабель соскочила с подоконника и шагнула к нему. Обнявшись, они долго молча стояли посреди комнаты.

— Боже, как давно… — пробормотал Эрик, целуя Изабель в шею. — Но неужели ты могла поверить, что я отпущу тебя?

Она уже собиралась сказать, что сам факт его женитьбы на Джулиане красноречиво говорил об этом, но передумала. Какое это все имело значение? Ведь она мечтала об этой минуте долгих шесть месяцев, и вот теперь, когда ее мечта начала сбываться, чуть не уничтожила собственное счастье какими-то никчемными глупыми колкостями.

— Скоро мы сможем быть вместе, — сказал Эрик, целуя подбородок Изабель, ее шею. — Еще три короткие недели, и…

Его поцелуи сводили с ума. Однако и она не уступала ему в этом искусстве.

— Но Джулиана не родит раньше октября. Эрик покачал головой.

— Три недели, — повторил он.

— Это невозможно.

— Дорогая девочка, — усмехнувшись, молвил Эрик. — Уж мне ли не знать. Я ведь дни считал до того момента, как… — Он запнулся. Встретился с нею взглядом. И в тот же миг последний кусочек этой мозаики-головоломки встал на свое место.

— Боже мой! — Изабель вырвалась от него, второпях едва не споткнувшись. — Да как ты мог?

— Дорогая девочка, я сейчас все объясню. Я…

— Замолчи! — Голос принцессы вибрировал от боли, от унижения. — Ничего не говори! Ты все равно не скажешь ничего такого, что мне хотелось бы услышать.

Что за дура она была! Как могла подумать, что он ее любит и этот брак с Джулианой — всего лишь сделка между двумя семьями?! Доказательство ее ошибки — дата зачатия их ребенка. На целых три месяца раньше свадьбы!

— Но это случилось… — продолжал Эрик, — я и сам не понял как. Я не хотел, но Джулиана…

— Избавь меня от этого! — взорвалась Изабель. — Все это больше не имеет значения. Ты тоже не имеешь значения.

Эрик схватил ее за руки. Она попыталась высвободиться, но хватка была слишком крепкой.

— Она пришла ко мне, Изабель. Она говорила такие вещи… Я просто не мог ничего поделать… — не договорив, Эрик взвизгнул от боли, и его вопль растворился в сверкающем каскаде мелодии Моцарта.

— Надеюсь, что все же сломала тебе ногу! — прорычала Изабель. — И благодари Бога, что не попала в цель, а то не иметь бы тебе больше детей!

Боль рвала ей душу, пронизывала тело. Мысли путались в голове, в висках бешено пульсировала кровь. Ее сестра… сестра… Надо выбраться отсюда… надо бежать от этой мерзости как можно дальше.

Принцесса схватила ключи, лежавшие на каминной полочке.

— Изабель! — Эрик рванулся к ней, прихрамывая на правую ногу. — Уже темно. Ты слишком много выпила. Позволь мне…

— Не тронь меня!

— Я сяду за руль, — настаивал он. — Ты не можешь…

— Прощай, Эрик, — сказала принцесса, открывая машину. — Я передам твоей супруге, что ты сегодня вернешься поздно.


На крутом повороте горной дороги «ламборгини» занесло. Изабель крепче вцепилась в руль и немного отпустила газ. Еще одна такая же ошибка, и она очутится на дне трехсотфутового ущелья. Недавно она разбила собственную машину, и едва ли пополнение этого списка улучшит отношения с родными.

Впрочем, это не важно. Главное — гнать во весь опор. Может, тогда удастся хоть на минуту вырваться из объятий этой муки, вцепившейся в нее своими когтистыми лапами?

«Я буду любить его до самой своей смерти… Мне жаль вас, мистер Бронсон…»

Изабель громко рассмеялась. Это походило на истерику. Ведь еще тогда Бронсон пытался объяснить ей, что дело уже решено, а она… Она была слишком влюблена, чтобы слушать любые объяснения. Оказывается, нахальный американец, умеющий делать деньги из воздуха, видел всю подноготную этого дела так же ясно, как цифры в каком-нибудь финансовом отчете.

— Надо было послушать его, — вслух призналась себе Изабель.

Ведь ни одна живая душа, даже не попыталась объяснить ей, что все это невозможно. Только Дэниел Бронсон, быстро оценив ситуацию, открыл ей правду.

Знал ли он об отношениях Джулианы и Эрика, или же эти отношения начались только после праздника? Какая теперь разница? Но Изабель желала знать все.

Она снова нажала на газ, разрезая светом фар черноту ночи. Ей хотелось упиваться своей болью, купаться в этих жгучих слезах, бить себя кулаками в грудь и проклинать богов за то, что позволили ей быть такой дурой. Лицо ее пылало от стыда, и она непрерывно представляла себе свою сестру и своего возлюбленного в их общей постели. Как они, должно быть, смеялись над бедной малышкой Изабель, такой юной и наивной!

Во всяком случае, достаточно наивной, чтобы поверить, что кто-то в самом деле может ее полюбить.


Джулиана отчужденно смотрела на сестру. В этой необузданной демонстрации эмоций было что-то крайне непристойное.

— Уже поздно, — сказала она, глядя, как очередная ваза летит навстречу своей гибели, — а ты, очевидно, не в состоянии разумно разговаривать. Давай продолжим беседу завтра утром.

Глаза Изабель метали молнии, щеки горели лихорадочным румянцем и блестели от слез. Джулиана не помнила ее в подобном состоянии.

— Все это для тебя — пыль и прах, не так ли? — кричала Изабель. — Мои чувства, мое счастье, мое будущее.

— Наверное, если бы ты чуть меньше думала о себе и чуть больше — о Перро, то и твое будущее принималось бы в расчет.

Розовая статуэтка раскололась об угол книжного стеллажа.

— Да наплевать мне на Перро, как и тебе самой!

— Ошибаешься, Изабель. Мне вовсе не безразлична судьба нашего княжества.

— Не верю!

— Это как хочешь, — улыбнулась Джулиана.

— Ах, как ты хладнокровна! — прорычала Изабель, наступая на сестру. — Может, для тебя я ничего и не значу, но знаю, кому я не безразлична. Твоему прекрасному муженьку!

— Избавь меня от этих сплетен, — потребовала Джулиана самым царственным тоном. До нее, разумеется, уже дошли слухи о поведении Эрика, но она решила сделать вид, что все это выдумки, их не касающиеся. Да и Эрик слишком ценит свое нынешнее положение, чтобы открыто рисковать репутацией. Значит, по крайней мере все будет шито-крыто, и это ее вполне устраивало.

— Он все еще хочет меня.

— Он никогда тебя не хотел. Он лишь взял то, что ты ему предложила.

— Спроси у него, — выпалила Изабель, стремительно переходя в наступление, чего Джулиана никак не ожидала. — Он скоро будет дома.