Нина Баскакова - Одиночество прошлого

— Иногда плакать даже полезно. Эмоции. Их нельзя копить в себе. Обида, злость. Можно махать кулаками, борясь со стенами, представляя, что они враги. Можно обвинять других. Но это все призраки. Виноваты в бедах только мы сами. Больше никто.

— И зачем ты мне это говоришь? Думаешь я не знаю? — зло спросила Тая.

— Я тебе уже говорил, что не умею общаться с женщинами. Опять что-то ляпнул, а хотел успокоить, — он провёл ладонью по волосам. И вид такое растерянный. — Так всегда было. И ничего не изменить.

Он решил уйти. Но что-то в его виде не понравилось Таи. Может просто стало жалко. Больно он выглядел потерянным, расстроенным. Она поддалась какому-то порыву и остановила его. Схватила за руку. Гена растерялся ещё больше.

— Я знаю, что сама виновата. Знаю, что неправильно распоряжалась жизнью. Мне было страшно. Хотя, это не оправдание. Но мне просто было страшно. Кошмары по ночам. Они мне только недавно перестали сниться. В первые месяцы я почти не спала. Стоило закрыть глаза, как сразу возникала квартира, залитая кровью. И мама с ножом. Я ведь сама вызывала все службы. Она в каком-то неадекватном состоянии была. Приревновала любовника. Он ей и правда изменял. Она его любила сильно. Думала, что жить без него не сможет. Поэтому, когда узнала, что он с другой спит, то решила его убить. Чтоб никому не доставался. Сама пыталась с собой покончить, но не смогла, — Тая замолчала, словно вновь вернулась в тот день. — Вся жизнь как-то резко изменилась. Раз и всё перечёркнуто. Я оказалась на улице, потому что квартиру банк отобрал. Все сбережения ушли на адвоката. Отца к тому времени уже не было. И пришлось бросить учёбу. Я устроилась на работу. Комнату сняла. Только долгое время жила как во сне. Идёшь на работу, возвращаешься на съём, а вокруг словно всё серое. Как в кино. Мир перестал быть цветным. И я в нём одна была. В этом мире. Тогда было забавно стоять около метро. Там народу много. Все куда-то бегут, торопятся. А я стояла в стороне и смотрела на этот поток и была как будто вне времени. Меня никто не замечал. Песчинка в море людей. Тогда становилось холодно. Очень холодно и не внешне, а внутри. Не знаю, как объяснить…

— Я пойму, — ответил Гена.

— Глупо всё это.

— А наша жизнь… Ты считаешь её умной?

— Я не знаю, что считать, — ответила Тая. — Иногда мне кажется, что всё предначертано заранее. Мы идём по жизни, как актёры, что играют заранее написанные роли. А порой я думаю, что наша жизнь — это сплошная череда случайностей. Я не знаю предначертано было мне встретить Рига или это было случайность, но он первый человек, который спросил почему я такая грустная. Просто подошёл и спросил. Ему тогда было просто скучно. А мне стало тепло от его слов. Участия. Его тогда сильно не хватало. И он его проявил. Отогрел. Я ведь знала, что это всё обман. Что нет никаких чувств. Знала, что он меня использует и позволяла ему собой пользоваться, потому что с ним было тепло. Он прогонял на время холод, который заставлял застывать душу. И только после этого я смогла вновь начать играть. А до этого не могла. И сейчас не могу. Опять. Тогда мне казалось, что это всё правильно, а сейчас от самой себя мерзко.

— Зря, — Гена посмотрел на неё. — Зря жалеть о том, что было. Может тогда это был единственный шанс пережить трагедию и не замёрзнуть в своём одиночестве. Только это всё в прошлом. А в будущем я тебе замёрзнуть не дам. И не отпущу такую глупышку. Как бы ты ни пыталась от меня убежать.

— Звучит как угроза, — сквозь слёзы улыбнулась Тая.

— Ты сейчас так запуталась, что уже не понимаешь, где тебе и с кем будет хорошо или плохо, — он неожиданно лёг рядом и обнял её.

— Ты прав. Я запуталась, — наблюдая за его рукой, которая держала её руку, сказала Тая.

— Ты теперь не одна. У тебя скоро будет ребёнок. И уж точно он тебя долго не бросит. А то может и после восемнадцати лет не захочет уходить из дома. Будешь его пинками выгонять, а он будет сидеть дома и говорить, что будет жить с тобой. И невесту в дом приведёт к тебе. Ну вот, уже смеёшься.

— А я думаю, что будет девочка.

— Может и девочка, тоже хорошо. А её не получится дома удержать. Она захочет уехать в Москву.

— У тебя как-то всё неправильно. Девочки с мамой обычно остаются, а мальчики уезжают на поиски приключений.

— Так мы уже поняли, что жизнь — неправильная штука. Поэтому удивлять не будем, — сказал Гена. — Ты больше не плач. Слёзы — это вода. А с твоей беготнёй к туалету, у тебя её дефицит. И не бойся. Я тебя не оставлю и постараюсь не обижать. Специально точно не обижу, а если случайно это сделаю, то попрошу прощения. Я тебя очень давно люблю. Как увидел на выступление в городе. После этого ты не уходишь из моей головы. Можешь не отвечать на мои слова и не пугаться. Просто я хочу, чтоб ты знала, что ценее тебя у меня никого нет. И только благодаря тебе я ещё не сорвался и не натворил дел. Держусь и пытаюсь бороться со всеми неприятностями. Мне всегда казалось, что рано или поздно мы с тобой встретимся. И мне не хотелось, чтоб ты от меня отвернулась.

— К тебе кто-то пришёл, — сказала Тая, услышав, как хлопнула входная дверь.

— Это Данко с Элей. Ничего, они и без меня справятся.

— Как-то неудобно.

— А мне вполне хорошо. Я бы так лежал целый день, — ответил Гена. Провёл своим пальцем по её. — Сейчас такое ощущение, что весь мир остановился. Сузился до этой комнаты.

— Только шум за дверью говорит об обратном.

— И пусть. Тут же тихо.

— Как в рекламе, и пусть весь мир подождёт.

— Иногда нужно взять паузу, чтоб не сойти с ума. Жизнь — штука сложная и непредсказуемая. Ты вроде всё распланируешь. Решишь, что будет именно так, как хочешь ты, а она берёт и вносит свои коррективы. Иногда не приятные, а иногда очень приятные, — ответил Гена. — Неожиданные.

— Так уговариваешь, что я могу и правда поверить…

— А ты поверь, — он вздохнул. — И передо мной можно не показывать браваду. Я знаю, как тебе сейчас страшно и обидно.

— Я всё понимаю, что мешаю вам ворковать. Но может поужинаем? — раздался голос Данко.

— Идём, — громко ответил Гена. — Умеет он встрять когда не нужно.

— И когда нужно, — заходя в комнату, сказал Данко. Присвистнул.

— У тебя чувство такта совсем нет? — поворачиваясь в его сторону, сказал Гена.

— Да ладно, она беременная. Вряд ли вы чем-то хорошим занимались. Да и я тебя знаю. В доме столько народу, что ты бы не решился… А подушкой меня зачем убивать? — рассмеялся Данко. — Красавица, ты на меня внимания не обращай. Пойдём лучше кушать. Серёжка себя превзошёл.

— Это каждый раз слышу, — тихо сказал Таи Гена. — Его только до плиты допусти, так сразу начинается волшебство.

— Раз зовут, то надо идти. Надеюсь смогу оценить по достойству кулинарный талант молодого повара, — ответила Тая вставая. Голова закружилась, поэтому ей пришлось сесть на кровать. Она улыбнулась встретив встревоженный взгляд Гены. — Бывает.

— Одну тебя к врачу отпускать опасно. Но здоровье проверить надо, — сказал Гена, протягивая ей руку.

Эля расставляла тарелки. Ваня жевал морковку, вгрызаясь в неё, как кролик. Из комнаты выглянула мама Гены. Она недовольно поджала губы и с видом королевы удалилась в комнату.

— Только недавно их накормил, — сказал Гена.

— Я её пригласила, она отказалась, — сказала Эля. — Сказала, что мы тут шабаш собираем, а тебя с пути истинного сбиваем.

— О как, — покачал головой Гена.

— А что такое шабаш? — спросил Ваня.

— Сбор колдунов и ведьм, — ответил ему Данко, пробираясь к месту около стены.

— Как в Гаррре Потторрре! — прорычал мальчик, вскакивая на ноги. — Так мы теперь все волшебники!

— Не крутись, — сажая его на стул, сказал Данко.

— Весело у вас, — заметила Тая.

— И шумно. Тебе рыбу или мясо? — спросил Гена.

— Как в ресторане. Лучше мясо, — сказала Тая.

— Это хоть какое-то разнообразие в жизни отшельника, — сказал Данко.

— Ни какой я не отшельник, — поморщился Гена.

— Только ты почти никуда не выходишь. Даже когда я предлагаю тебе посидеть с родителями, — сказала Эля.

— Так и ходить некуда, — ответил Гена. — Эль, ты поможешь Таи по врачам пройтись?

— Не надо, — попыталась возразить Тая, но её даже никто не слушал. Гена только ладонью накрыл её руку.