Пять лет назад по простоте душевной она положила глаз на Майкла Кеньона, и попыталась поссорить его с Вивьен, единокровной сестрой Брэнда. Она украла ожерелье, представив все так, чтобы Вивьен выглядела воровкой.
Но Брэнд, на беду, раскусил коварный замысел Шарлотты.
Воспоминания о той глупой выходке и словесной порке, устроенной ей Брэндом, до сих пор заставляли ее морщиться. В качестве наказания родители отправили ее на север, в Йоркшир. Эта ссылка, как она теперь сознавала, пошла ей на пользу. Никто, кроме Шарлотты, не знал, как сильно она изменилась за эти пять лет и как сильно хотела искупить свою вину и со всеми помириться.
Со всеми, кроме Брэнда.
Два дня назад она получила срочное письмо, в котором сообщалось, что карета ее бабушки опрокинулась, старушка серьезно пострадала и теперь восстанавливала здоровье и силы не где-нибудь, а в лондонском доме Брэнда. Шарлотте оставалось лишь одно – бросить все и прибыть в дом человека, которого она считала дьявольским отродьем.
Прижимая Фэнси к груди, Шарлотта повернулась к дворецкому – тот смотрел на нее с недоумением.
– Я леди Шарлотта Куинтон, – представилась она. – Мою бабушку зовут леди Инид Куинтон. После произошедшего с ней несчастья она находится здесь на излечении.
Дворецкий брезгливо поморщился и проговорил:
– Я понял вас, миледи. Только меня не предупредили о вашем приезде.
– Сообщать о моем приезде не было необходимости, поскольку я выехала из Йорка немедленно. А мои родители уже прибыли? А братья и сестры?
– Нет, вы первая посетительница.
Шарлотта нахмурилась. Ее семью постоянно раздирали мелочные склоки, но бабушку все любили и уважали, и Шарлотта полагала, что можно предпринять поездку из Девоншира. Но почему никто не приехал?
– Мне бы хотелось увидеть леди Инид прямо сейчас.
– Боюсь, это невозможно.
– Но почему? – В сердце Шарлотты закрался страх, мерзкий и холодный, как ненастный вечер. В своем письме леди Стокфорд сообщила лишь о том, что бабушка и две ее подруги, сидевшие в том же экипаже, получили серьезные ранения. Но неужели...
Неужели бабушка умерла?
Тут дворецкий, наконец, добавил:
– Не беспокойтесь. Нет причин для волнений. Просто сейчас у дам находится доктор.
У Шарлотты отлегло от сердца.
– Как бабушка себя чувствует? Насколько серьезно ее ранение?
– Эти вопросы лучше задать доктору, – ответил дворецкий. – Позволите взять вашу накидку?
Протянув перед собой руки в белых перчатках, дворецкий сделал в сторону Шарлотты несколько шагов. Фэнси тут же зарычала.
– Все в порядке, милая. Он тебя не обидит. – Хозяйка погладила собачку и, обратившись к дворецкому, сказала: – Благодарю вас, я не буду раздеваться. Позвольте узнать ваше имя.
– Норт, миледи.
– Я поговорю с доктором, Норт. Отведите меня к нему.
– Прошу прощения, но лорд распорядился...
– Лорд Фейвершем дома? – Шарлотта похолодела. Она-то надеялась, что Брэнд вместе со своими распутными дружками пропадает в игорном доме.
Шарлотта была уверена, что из-за ее опрометчивого поступка пять лет назад граф питал к ней презрение. Что ж, это чувство было взаимным.
– Милорд навещал друзей и только что вернулся, – сообщил Норт. – Но если вам угодно, я провожу вас в покои...
– Нет, не надо, – сказала Шарлотта. – Пока моя горничная будет заниматься багажом, я проведаю бабушку. А вы скажите графу, что это я настояла.
После некоторого колебания Норт неловко поклонился и пробормотал:
– Как миледи угодно.
Дворецкий шаркающим шагом направился к широким мраморным ступеням. Неверный свет, отбрасываемый лампой в его руке, освещал элегантный интерьер. Сделав над собой усилие, Шарлотта заставила себя не таращиться на великолепные картины на стенах и предметы обстановки. Благодаря многолетней дружбе их бабушек она знала Брэнда всю жизнь и частенько бывала в его поместье в Девоншире. Но от поездки в Лондон для первого выхода в свет она отказалась, поэтому лондонский дом графа видела впервые.
Тот факт, что дорожное несчастье с бабушкой и ее подругами произошло по пути в столицу, Шарлотта воспринимала как иронию судьбы и очень надеялась, что до завтрашнего дня Брэнда не встретит.
Следуя за дворецким, она поднялась на верхнюю площадку лестницы, а затем они зашагали по сумрачному коридору. Решив, что собачке передалось ее волнение, Шарлотта ласково ее погладила. С тех пор как две недели назад она подобрала бедняжку на улице, Фэнси заметно округлилась. Благодаря хорошему уходу и регулярному питанию собачка значительно прибавила в весе, а ежедневное расчесывание придало ее курчавой шерстке здоровый блеск. Шарлотте очень хотелось, чтобы Фэнси понравилась бабушке.
У высокой двери с позолоченной лепниной Норт остановился:
– Позвольте объявить о вашем визите, миледи.
Шарлотта молча кивнула. Как только дворецкий исчез за дверью, она опустила Фэнси на пол и прошлась вдоль длинного коридора. Собачка следовала за ней по пятам. Сняв накидку, Шарлотта бросила ее в кресло. Осмотревшись и не увидев зеркала на стенах, оклеенных голубыми, в полоску, обоями, она наугад пригладила свои каштановые волосы.
Шарлотта чувствовала, что ужасно устала и проголодалась, но она не смогла бы расслабиться и отдохнуть, предварительно не убедившись, что бабушка идет на поправку.
Почему же Норт так долго не выходит? Неужели бабушка пострадала серьезнее, чем ей сказали?
Шарлотта потянулась к дверной ручке как раз в тот момент, когда позолоченные створки снова распахнулись. Дворецкий вышел и кивнул ей. Затем зашагал по коридору в сторону лестницы. Шарлотта переступила порог – и замерла.
Прямо перед ней стоял Брэнд Виллерз.
Высокий и худощавый, граф преграждал ей дорогу. Его холодные как лед серые глаза смотрели насмешливо – этот взгляд всегда ее интриговал и одновременно раздражал. Он был во всем черном, и это придавало ему еще более зловещий вид.
Прошедшие пять лет почти не изменили этого человека – во всяком случае, усмешка была все та же. «Да, он все так же красив», – подумала Шарлотта и тотчас почувствовала, как по телу ее разливается предательское тепло – так случалось всегда, когда она встречала графа.
Сердце у нее в груди лихорадочно забилось. О Господи, Брэнд по-прежнему пробуждал в ней самые противоречивые чувства. Унижение – потому, что он обошелся с ней так жестоко после их поцелуя, первого для нее. Стыд – из-за того зла, которое она намеревалась причинить Вивьен, его сестре. Негодование – из-за того, что он с нескрываемой радостью воспользовался шансом преподать ей урок. Кроме этого, она испытывала и еще что-то... Что-то едва уловимое, болезненное и необъяснимое. Несмотря на их взаимную неприязнь, Шарлотта хорошо помнила те чувства, что вспыхнули в ней, когда он прижал ее к себе.
– Какими судьбами? – проговорил он, наконец. Шарлотта изобразила вежливую улыбку. Ни за что на свете она не выдаст своих чувств.
– Вижу, Брэнд, ты по-прежнему само очарование. Если позволишь, я бы хотела навестить бабушку.
Он все так же стоял прямо перед ней – возвышался непреодолимой преградой.
– Пока доктор будет ее осматривать, мы с тобой могли бы немного поболтать.
– Меня интересует только бабушка. Как ее здоровье?
– Наши бабушки в полном порядке и ни в чем не нуждаются. Так что можешь успокоиться и уделить мне немного внимания.
– Мне нечего тебе сказать.
– Тогда говорить буду я. Вероятно, ты знаешь, что Вивьен и Майкл уже пять лет состоят в счастливом браке.
Шарлотта почувствовала, как ее лицо заливает краска, и мысленно посетовала, что не умеет скрывать свои эмоции. Это давало Брэнду лишний повод над ней поиздеваться. Пытаясь в прошлом отбить у подруги жениха, она, безусловно, совершила ошибку и теперь не хотела вновь услышать в свой адрес упреки.
– Знаю и очень за них рада.
Глядя на нее с усмешкой, граф продолжал:
– И у них уже двое малышей.
– Желаю им всего самого лучшего, – сказала Шарлотта. – Но если это все, что ты хотел мне сказать...
– Это только начало.
Он окинул ее взглядом, не оставив без внимания ни помятого платья, ни запачканных грязью сапожек. В этот момент Шарлотта пожалела, что не воспользовалась возможностью привести себя в порядок. Ей следовало одеться во все самое лучшее, а не стоять перед ним в этом неопрятном коричневом платье. И, конечно же, заняться волосами и предстать перед ним с элегантной прической. Нет, она вовсе не собиралась производить на него впечатление – просто ей ужасно не хотелось подвергаться насмешкам.