Выйдя из ресторана, они тут же наткнулись на Марка и Люси, которые уже успев разогреться аперитивом в местном баре под названием Ливинг Рум, отправлялись на очередную дискотеку. Они немного поболтали, почти уже договорившись идти туда вместе, но Алене вовремя удалось шепнуть Тому на ухо, что у нее нет желания проводить ночь в окружении пьяных и старых англичан. Распрощавшись, решили наведаться в Скай Бар, самый веселый и радушный ночной клуб Куты. «Халява» увязалась за ними.
Ни в одном клубе на Бали не было никакого фэйсконтроля и подобного паясничество, и они легко пробрались через три этажа на крышу клуба, откуда открывался волшебный вид на океан с лунной дорожкой, и то и дело в небе над головой пролетали идущие на посадку самолеты. От музыки стоял невероятный грохот, сегодня играл диджей из Парижского Костеса. Том убежал здороваться с друзьями, оставив Алену со стаканом мохито, рядом с небольшой кучкой норвежских ребят. Спустя пару минут, она уже знала все их имена, их цель пребывания на Бали, семейное положение и планы на будущее. Ей вспомнились непростые лица русских, повстречавшихся на вечеринке в Чангу и она, в очередной раз ощутила прилив невероятного счастья от того, что она приехала на этот замечательный остров и покинула свой «цивилизованный» московский мир. Кто бы мог подумать, что в 30 лет она начнет ходить по дискотекам?
Том утянул ее в толпу, их разгоряченные тела соприкоснуться и бешеная энергия любви и радости вылетела наружу. Не было ничего, только движение, смех, страсть, обжигающие поцелуи и ледяной мохито. Следующий рассвет они опять встретили на пляже. «Еще чуть чуть, и я превращусь в бомжа, ночуя на теплом песочке под пальмой», – с улыбкой на лице подумала Алена.
Потом были долгие недели бесконечного счастья, наслаждений, улыбок, нежности и забвения. Она не понимала, и не хотела понимать как летит время, она просто жила и была счастлива. Том на самом деле влюбился, и то чувство, которое Алена поначалу приняла за вожделение, оказалось более глубоким и искреннем. Он заботился о ней как брат, любил как Казанова, преклонялся как Ромео.
Они спускались на лодке по пенящейся горной реке Аюнг, останавливаясь под водопадами, где подолгу целовались и игрались в воде, приводя в смущение проводника. Том снял маленькую хижину в самом сердце настоящих тропических джунглей в глубине острова. Там не было ни воды, ни света. Они зажигали сотни свечей и купались в реке. Под бешеные крики огромных попугаев и диких обезьян, рассказывали друг другу страшные истории, приводящие обоих в жуткий ужас. Они могли просидеть в домике, расположенном в корнях столетнего мангового дерева, не выходя оттуда сутками. Деревенская женщина по имени Кетут приносила им душистый рис, теплую мягкую курицу и сочную папаю. Спустя пару дней они приручили пару обезьян, и сев вчетвером напротив друг друга, угощали их бананами. Еще немного, и Алена могла бы понимать их язык.
Потом загрузив рюкзаки провизией, на рассвете они поднимались на кратер вулкана, и ощущая его живое дыхание, кричали в теплую пустоту «Я люблю тебя…»!
И не было страшно: никаких забот и предрассудков: ни ядовитые змеи ломающие палки сухого бамбука, ни все еще обитающие в джунглях племена людоедов, ни булькающая лава вулкана и дрожащая под ногами земля, ничего не ощущали они кроме счастья…
Однажды, проснувшись раньше Тома, она стала его разглядывать. Он спал, прищурившись, в уголке его тонких губ застыла улыбка, раскрытая ладонь свисала над краем кровати. Он был очень красивый. Красивая фигура, лицо, кожа, даже его мысли были красивые. Алене захотелось, чтобы он немедленно проснулся, и прошептав что-нибудь на французском, обнял ее. Вдруг она подумала, что до нее у него конечно же были другие женщины, и обжигающее, новое для нее чувство ревности больно укололо в самое сердце. Ее память раскрывала пред ней события последних дней, наполненные страстными ночами, танцами до рассвета, нежными объятиями, она видела и ощущала их переплетенные тела, слышала слова любви, слетавшие с их губ. Поначалу Алена противилась и не хотела слепо следовать захватившим ее чувствам, но потом внутри нее появилось какое-то осознание, что она, наконец, нашла ту самую вторую половинку, в поисках которой проходит целая жизнь. Она верила и не верила в любовь, хотела ее и боялась принять. Она думала, что такое случается раз в жизни, и не может быть ничего чище и светлее этих отношений, но кто сказал, что это тот самый миг?
Возможно это страсть, увлечение, азарт, животный инстинкт, свобода, наконец. Но тогда в таком случае, как оказалось так, что они вместе? Том часто брал ее за руку, заглядывал в глаза и задавал ей один и тот же вопрос: – Ты понимаешь, что могли бы никогда, никогда не встретиться????
И от этой мысли их вместе накрывало волной страха. Как могла она раньше любить кого-то, но не его? «Я бы даже хотела родить от него ребенка», – подумала она и тут же испугалась своих банальных мыслей. Она наклонилась над ним и стала целовать его в щеку, лицо, в плечо, улыбалась и шептала: «Я кажется тебя нашла». И это мерзкое слово кажется, опять не давало ей долгожданного уверенного покоя.
Однажды, старый рыбак пригласил их с собой на соседний остров Ломбок. Отплывали ночью, океан разыгрался, и огромные волны заплескивали на борт, еле – еле держащейся на плаву лодки. Было по-настоящему опасно и интересно. Для смелости они выпили арака, отвратительной балийской водки, и закусили какой-то гадостью. Как выяснилось позже, это были галлюциногенные грибы, которые жители Ломбока употребляют запросто, как мы жвачку. Алена беспричинно прохохотала два дня подряд, решительно ничего не помня о посещении острова, но следующие недели, ощущая боль в области живота, причиненную безостановочным смехом. Ее жизнь превратилась в не кончающееся счастливое приключение! Полное безумие и бесконечную радость!
Она все чаще и чаще ловила себя на мысли, что сидя на коленях, практически совсем голая, всматриваясь в огненный шар заходящего солнца, впиваясь зубами в мягкий душистый плод папаи, она ощущала себя самым счастливым человеком на планете, при этом ясно осознавая, что впереди у нее нет никаких определенных целей и перспектив. Рядом с ней сидел точно такой же как и она сама обнаженный Том, с полным отсутствием идей и планов на будущее, и несмотря на это, чувство радости и внутреннего благополучия накрывало ее ритмичными волнами, порождая в ней веру во что-то сверх естественное, веру в вселенную, в высший разум, в бога наконец.
По вечерам они сидели обнявшись в окружении своего братства, прислушиваясь к треску огромных полений, выловленных на приливе. Соседний остров Суматру, постоянно накрывали цунами и землетрясения, но на Бали об этом узнавали только от прилетевших туристов. Новостями тут никто не интересовался. И когда, вдруг, Алена поняла что прошло пол года, удивлению ее не было предела.
Тем не менее, жизнь лагеря потихоньку менялась, приезжали новые люди, уходили или возвращались старые лица. Юджин и Даша укатили в Америку, где сыграли свадьбу на деньги родственников, и поселились в квартирке, оплаченной родителями американца. Позже Алена узнала, что Даша получив американский паспорт, нашла себе жениха побогаче, как минимум в два раза постарше, и благополучно переехала в дом на голливудских холмах. А Юджин…, он так и продолжал жить с родителями, подкармливаемый любимой мамой и бабушкой. От горя он начал писать сценарии про несчастную любовь, которые нигде и никому не были интересны.
Светка, главная заводила и весельчак в братстве, еще влюбилась и разочаровываясь, раз пять как минимум и на сегодняшний момент, прибывала в статусе невесты сына новозеландского винодела: парня очень красивого и состоятельного. На нем бы ей и остановиться, но знать надо было Светку, в ее голове крутилось столько свободы и простоты бытия, что Алена ни капли не сомневалась, что будут еще женихи и помолвки.
Кто-то побыв в лагере месяцы, собирал свои вещи и возвращался в Европу, кто-то выходил замуж или женился и начинал свое путешествие по свету, кто-то продолжал поиски себя и смысла жизни, но все без исключения любили Бали. Это место, где побывав однажды, будешь помнить о нем вечно. И не важно, что тебя покусали уличные собаки или голодные комары, неважно, что отравившись ты пролежал несколько дней в больнице в 20-местной палате, или что ребром серферской доски тебе рассекло голову. Неважно ничего потом, ведь по каким-то неведанным законам, в памяти остается, только картинка рассветов и закатов, шум океана, запахи франджапуна и садаммаланга, теплые нежные руки балийских массажисток, и ощущение свободы и молодости.