— Ты прав. Это самое главное.
Алексей Степанович присел рядышком и пробежался взглядом по ее лицу.
— Как нога? Сильно ушиблась?
— Не очень. А ты как узнал, что я упала?
Марине стало не по себе, когда она представила, как все соседи стали свидетелями ее падения.
— Тимофей рассказал. Просил проследить, чтобы ты поберегла ногу. Говорил, что перелома вроде нет, но лучше не рисковать.
Марина обрадовалась такой заботе, но проворчала:
— Ябеда.
— Не наговаривай на парня. К тому же… — Отец помолчал минутку, а затем хитро улыбнулся. — На самом деле ты же так не думаешь. Верно?
Марина не нашлась с ответом, а отец уже чмокнул ее в щеку и подмигнул, вставая.
Они что, с мамой сговорились? Марина решила вообще не отвечать на провокационный вопрос.
— Снова уходишь?
— Нет. Я — за детьми. Сейчас будем украшать елку.
Следующие несколько часов Марина провела в каком-то необычном, совсем неожиданном, приподнятом состоянии. Словно в ожидании чего-то. Она напомнила себе, что уже давно не ребенок, чтобы надеяться на чудо, и продолжила намазывать на кусочки батона масло.
Марине надоело сидеть без дела, и она уговорила маму принести ей все необходимое для бутербродов. Та сменила ей на ноге резиновый пузырь, набрав свежего снега, и принесла широкую разделочную доску с нарезанным батоном, колбасой и маслом на тарелочке с узкой голубой каемочкой. Жаль, что никто не мог вот так же просто преподнести ей счастье.
Перед елкой суетились папа и Павел, дети разворачивали стеклянные игрушки из гофрированной бумаги и осторожно вешали их на доступные для их роста ветви. Иногда они подбегали к Марине. Она тайком засовывала им в рот кусочки копченой колбасы и соленого огурчика. Когда в ход пошел серпантин, Марина закончила работу и уговорила Павла отнести доску с готовыми бутербродами на кухню.
Она не привыкла чувствовать себя беспомощной. Ей хотелось двигаться, и, выбирая между двух зол, Марина, упросила папу принести ей костыль. Марина решила, что ей не перед кем красоваться, а с подпоркой она сможет двигаться без посторонней помощи.
Ей даже удалось самостоятельно доковылять до своей комнаты на втором этаже, которая теперь считалась гостевой. Из нее исчезли старая этажерка для книг, музыкальный центр и мягкие игрушки. Видимо, все это перекочевало в детскую. К счастью остались резной шкаф и кровать с высокой спинкой.
Марина давно не заглядывала сюда, поскольку приезжала домой крайне редко и не дольше, чем на несколько часов. Но теперь, когда она присела на кровать, прогнувшуюся под ее весом, и осмотрелась, на нее нахлынули воспоминания — приятные и не слишком. Подростком, она провела здесь много бессонных ночей, мечтая и надеясь, а еще тихо рыдая в подушку, чтобы не услышали родные, потому что реальность обычно разочаровывала ее.
Проведя по клетчатому покрывалу, Марина вздохнула и усмехнулась. Именно здесь она стала женщиной. И этого ей никогда не забыть. Да ей и не хотелось.
Чемодан с ее вещами кто-то предусмотрительно поставил рядом с кроватью, и Марине пришлось лишь нагнуться, чтобы раскрыть его и достать оттуда туфли на невысоком каблуке. Она не взяла с собой тапочки. Ведь собиралась в Куршевель.
Переодеваться не хотелось, и женщина прилегла поверх покрывала. Незаметно для себя Марина задремала, и ей приснился сон.
Часть 3
Ей лет семь, не больше, потому что в этот день празднуют десятилетие Агнии. Все девочки — одногодки сестры — сидят за столом в саду около дома в нарядных платьях и судачат о мальчиках.
Одноклассники заняты совсем другим. Они играют в серьезные мужские игры — бегают с пистолетами и прячутся в засаде. Марина в своем лучшем платье тоже не против посидеть вместе с девочками, но Агния гонит ее прочь со словами: «Ты еще слишком маленькая, чтобы разговаривать на эту тему».
Обиженная Марина уходит прочь и решает, если ей нельзя послушать разговоры девочек, тогда она поиграет с мальчишками. Она следует за ними по пятам с самодельной рогаткой в руках. Вскоре ее платье становится похожим на маскировочную сетку, но это ее не смущает. Марине весело, потому что никто не запрещает ей играть.
Пашка Кулик попробовал шикнуть на нее, но Тим — долговязый и хмурый соседский мальчик — толкнул белобрысого нахала в плечо и приказал: «Не трогай девчонку. Она — наша медсестра». В ответ Пашка пробубнил что-то не слишком лестное в ее адрес, а благодарная Марина тут же отправилась в дом искать в аптечке бинт.
То же место. Та же компания. Агнии восемнадцать.
Сестра выглядит очень красиво в новом голубом платье — стройная, с длинными русыми волосами и надменной улыбкой на губах. Из окна громыхает музыка. Недавние выпускники танцуют медленный танец, прижимаясь друг к другу все крепче после того, как родители ушли в дом.
Марина одиноко сидит за столом и наминает клубничный торт. Любимая колбаса уже закончилась. Конечно, торт есть не следовало, потому что ее фигура не отличалась особенной стройностью.
Из-за лишних килограммов Марина даже занялась баскетболом. Мама не слишком обрадовалась выбору дочери, потому что этот вид спорта не добавил ее младшей дочери женственности. Зато Марина получила возможность без объяснений ходить на тренировки мужской команды, в которой играл ее кумир — Тимофей Страж.
Она никому, даже под страхом смерти, не призналась бы, что неравнодушна к этому парню. Особенно теперь, когда он встречается со своей одноклассницей — миниатюрной и очаровательной Наташей Кругловой, а она сама, по словам Агнии, похожа на слониху. Именно поэтому Марина бегала, как одержимая, по спортзалу, сбивая всех противников, которые имели неосторожность оказаться на ее пути. Ребята общались с ней с большим желанием, чем девочки, и Марина старалась стать для них свои «парнем». Она хохотала вместе с ними над непристойными историями и ругалась точно так же, как ребята.
Мама ужасалась подобному поведению, а папа успокаивал ее словами, что их девочка это обязательно перерастет. Тогда же к ней и привязалось обидное прозвище Риша-стервиша. Марина не знала, кто стал его автором, и ужасно злилась по этому поводу. Она хотела быть похожей на Круглову, но понимала, что это невозможно. Поэтому и наслаждалась праздничным тортом, делая вид, что ей безразлично, что Тим обнимается с Наташей.
Бывшие одноклассники собрались в саду, празднуя свою встречу. Марине уже восемнадцать, но Агния не пригласила ее повеселиться вместе со всеми. Конечно, она могла бы не обращать внимания на ее запрет, но не хотела выслушивать злобное шипение сестры. А ведь Марина так мечтала, чтобы Тим увидел, как она похудела за те три года, пока он учился в университете.
Девушка больше не походила на сорванца. Она носила платья и не ругалась. Тимофей же пользовался популярностью — даже большей, чем красавчик Пашка, и перетанцевал с каждой девушкой в саду, в том числе с ее сестрой. По этому случаю Агния расщедрилась на улыбку и прижалась к нему так сильно, что Пашка, с которым сестра встречалась, наконец, не выдержал и выдернул ее из объятий Тима, чем вызвал недовольство Агнии и смех Тимофея. Марина тоже довольно рассмеялась, наблюдая за происходящим из открытого окна своей комнаты. Тим повернул голову в ее сторону…
— Сколько можно дрыхнуть?!
От недовольного окрика Марина тотчас открыла глаза. В комнате было темно, а в освещенном проеме двери стояла Агния в синем нарядном платье.
— Который час?
— Одиннадцать. Такое впечатление, что ты сюда спать приехала.
— Возможно, — пробормотала Марина и свесила ноги с кровати. Поврежденная лодыжка напомнила о себе болью. — Нужна моя помощь?
— Если бы мы ожидали твоей помощи, то справились бы к Рождеству.
— Никто не знает меня лучше тебя, сестренка. — Марина зевнула. — Тогда зачем разбудила?
Агния щелкнула выключателем, и Марина зажмурилась. Хоть свет включать не нужно, и на этом спасибо.
— Родители хотят видеть тебя за столом. Спускайся. Надеюсь, подставлять дружеское плечо не нужно?
— Нет.
Даже если бы она нуждалась в помощи сестры, то все равно отказалась бы. Видеть это вечно недовольное лицо было выше ее сил.