София Чайка - Однажды, 31 декабря, или Так на чем мы остановились?

— Заметно.

— Смеешься? Да я едва держусь. Как-никак первое свидание.

— Второе, — возразила Марина, закрыла глаза и вдруг поняла, что сидеть ей стало неудобно.

— Не двигайся! — простонал Тимофей и сквозь ткань принялся ласкать языком напрягшуюся грудь.

— Издеваешься? Требуешь, чтобы я сидела смирно, а сам…

— Что?

— Все!

— Еще нет.

Дальше слова казались лишними. Удовольствие нарастало, и Марина не заметила, как оказалась лежащей на полу, под Тимом. Приподняв голову, слегка задыхаясь, он поинтересовался:

— Твоя кровать по-прежнему скрипит?

— Угу.

— А пол?

— Наверное. Не похоже, чтобы здесь что-то ремонтировали.

— Думаешь, они заметят, что люстра шатается?

Марина начала хихикать. Сдержаться не могла. Даже прижала ладонь ко рту, опасаясь, что смех вырвется наружу, и кто-то прибежит узнать, все ли с ней в порядке. По идее она должна быть здесь одна.

— Тебе весело?

— Неужели заметно?

Теперь и Тим тихо рассмеялся, спрятав лицо у нее на груди.

— Ты тоже представила их лица?

— Ага!

— Послушай, да тебе все это нравится!

Она заставила его перевернуться на спину и устроилась сверху, поцеловала в подбородок.

— Очень!

— Хочешь, чтобы нас застали?

— Не до такой степени. С другой стороны, мы взрослые люди. Возможно, это ты боишься?

— Не понял?

— Что нас застукают. И мои родители заставят тебя жениться.

— Да я их расцелую за это.

— Вот как?

Неожиданно он стал серьезным.

— Неужели, сомневаешься?

Она попыталась представить, как сейчас выглядит — растрепанная, полуобнаженная, с распухшими губами, верхом на мужчине — и неожиданно смутилась. Кажется, она не настолько самоуверенная, как хочет казаться.

Марина поднялась на колени и принялась застегивать блузку. Тимофей некоторое время наблюдал за ней, а затем тихо спросил:

— Что случилось?

— Все в порядке.

Тим сел рядом и коснулся ладонью ее щеки.

— Я что-то не то сказал?

Кажется, шутки закончились. Им таки придется серьезно поговорить.

— Ты уверен?

Она продолжала возиться с одеждой, боясь поднять на него взгляд.

— В том, что хочу жениться на тебе?

Он всегда понимал ее лучше всех.

— Угу.

— Уверен. И всегда был. Почему ты сомневаешься?

— Я тогда соблазнила тебя.

Она услышала тихий смешок и дернулась в сторону, собираясь подняться.

— Тихо, — он удержал ее. — Успокойся. Не убегай.

— Ты смеешься надо мной.

Ее голос звучал обиженно, как у маленькой девочки, но она и чувствовала себя так же.

— Извини, не сдержался. — Тим потянул ее к себе и силой снова усадил к себе на колени. Да и она не так уж сильно сопротивлялась. — К тому же, смеялся я над собой.

— С чего вдруг.

— Пойми: ты не смогла бы меня уговорить, если бы я не хотел тебя так сильно.

Марина вспомнила, как волновалась, вглядываясь в темный сад. Вздохнула свободнее, когда, наконец-то, появился Тим в белоснежной рубашке и остановился под окном. Как она предложила ему подняться к ней в комнату по деревянной лестнице. Парень замешкался на какое-то мгновение, и она уже решила, что он откажется и уйдет. Однако Тимофей таки влез в ее окно и молча ждал, что она ему скажет. Марина помнила, как тяжело он дышал. Тогда она подумала, что это — следствие подъема, но теперь понимала, что не только из-за него.

Она знала, что очень рискует, приглашая в свою комнату взрослого парня, но не могла поступить иначе. Боялась, что кто-то подслушает их или помешает важному для нее разговору. Зная, что он уезжает в другую страну, она решилась признаться ему.

Ее щеки горели от смущения, и она радовалась, что в комнате почти темно. Марине не хотелось выглядеть перед парнем школьницей.

— Тим, я тут… хотела сказать… — Он стоял, прислонившись к оконной раме, и слушал ее, не прерывая, а Марина поняла, что забыла речь, которую заготовила.

Тогда она быстро преодолела разделявшее их расстояние и прижалась к его губам. Эти несколько шагов изменили ее жизнь навсегда.

Первый поцелуй! Она отдалась этому мгновению с неуемной силой юной страсти, стоило Тимофею ответить на поцелуй.

Еще мгновение, и он уже обнимал ее, скользя горячими ладонями по спине вверх к густой гриве волос, затем вниз, к бедрам, прижимая к себе. Марина неожиданно поняла, что совершенно потерялась в новых ощущениях. Разговаривать больше не хотелось.

Их объятия становились все крепче, а движения порывистыми, когда Тим вдруг прошептал:

— Останови меня, пожалуйста. — Она покачала головой, отказывая. — Ты не понимаешь: я едва держусь!

— И я. Едва.

— Маришка, ты должна гнать меня отсюда.

Она покачала головой, отказываясь.

— Я сама тебя позвала.

Мужское тело напряглось, и девушка поняла, что он борется с собой. И тогда она обняла его сама, прижалась грудью, покрывая поцелуями дорогое лицо. Марина не вполне понимала, чего добивается, но знала, что не может поступить иначе.

Тим то ли застонал, то ли засмеялся, а затем со словами «потом поговорим» поднял ее на руки.

Они так и не поговорили. Но могли сделать это сейчас.

— Что было в письме?

Марина поняла, что ей необходимо это знать. Не хотела гадать.

— Написал, что еду в незнакомое место, не знаю, когда вернусь — через месяц или спустя полгода. Просил дождаться меня. А еще обязательно сообщить, если нужно будет приехать раньше.

Она опустила глаза, понимая, о чем он говорит.

— Мне очень жаль.

Он прижал ее к своей груди.

— Леночка — моя дочь. Я это понял. Наверное, ты тогда очень испугалась. Теперь я понимаю почему.

Марина боялась посмотреть ему в глаза и сосредоточенно крутила пуговицу на блузке. Она скрыла от него важный факт исключительно из благородных побуждений. Ей не хотелось навязывать ему дочь и себя.

— Когда?

— Сегодня. Фотографии помогли. Раньше мы с ней ни разу не пересекались. Знал, что у тебя есть дочь, но не догадывался, что она и моя тоже.

— Думаешь, остальные тоже заметили? Мне всегда казалось, что она похожа на меня, поэтому спокойно отпускала ее к родителям. Только сегодня увидела, что у вас улыбки одинаковые.

Помолчав, Тим кивнул:

— Думаю, что да — все заметили. Мои родители так торопились к вам в гости, что сомнений не осталось — они догадались. Более того, наверное, я стал последним, кто прозрел.

Марина почувствовала себя ужасно виноватой.

— Это вышло не специально. Не из мести или еще чего-то такого.

— Тогда, давно, я не имел права касаться тебя. Хотел дать время повзрослеть. Ты была такая молоденькая и такая невинная.

— Тогда, давно, я нравилась тебе?

— Неужели, сомневалась?

— Если честно — очень. Ты встречался с такими красивыми девочками. С Наташкой, к примеру.

— Ты тоже красивая и приглянулась мне гораздо больше других. Откровенно говоря, с некоторых пор я не смотрел на других девушек — во всяком случае, не так, как на тебя.

Она, наконец, подняла на Тимофея глаза и не смогла сдержать довольной улыбки.

— Правда?

— И с Наташкой мы к тому времени уже не встречались. Кстати, она действительно собиралась замуж. Только не за меня. Круглова встречалась в универе с парнем из своей группы. Кажется, его звали Мишей, но я точно не помню.

— Значит, меня обманули.

— Думаешь, что это…

— Не спрашивай, пожалуйста.

— Но из-за этого человека мы с тобой расстались. И так надолго. К тому же тебе пришлось уехать из-за беременности. Я правильно понял?

— Глупая была. Думала, приеду в город, устроюсь на работу, а потом… Если совсем уж откровенно, то я не размышляла о том, что будет потом. Боялась.

— Если бы я сдержался в ту ночь…

— Ты не виноват!

Он коротко поцеловал ее, прерывая фразу.

— Я — старше, к тому же мужчина. Именно мне положено соображать в таких делах. Стоило бы сожалеть. Но знаешь, как подумаю, что в противном случае не родилась бы Леночка, страшно становится.