— Останешься со мной? — спросила я. — Боюсь, — прошептала одними губами. Не могла представить, что будет, если останусь одна.
— Конечно, — кивнул Мик, ласково улыбнувшись мне.
И это была очередная невинная ночевка в постели моего лучшего друга. Я полночи смотрела на его красивые и тонкие черты лица, думая о том, что ждет меня завтра. Я гнала мысли о Джейсоне прочь, чтобы боль, заставляющая меня задыхаться, не вернулась. Мне нужно держаться. Из последних сил. Уже светало, когда я уснула.
«Я не трахаю животных, поняла, тварь?»
Господи, нет. Вскакиваю, испуганно озираясь по сторонам. Солнце заливает спальню, выполненную в малиновых тонах. Это был просто кошмарный сон. Я смотрю на часы. Час дня. Джейсон уже улетел в Германию. Зарываюсь пальцами в волосы, успокаивая очередной приступ мигрени. Вчера моя разбитая голова приняла ядерную дозу алкоголя. А Мик предупреждал, что будет плохо. Смотрю на соседнюю подушку. Конечно, он встал. Протягиваю руку к мобильнику, и вижу десятки пропущенных вызовов от Джейсона. Внутри нарастает паника, когда я бегло читаю оставленные сообщения. От клятв в любви до обещаний скорой расправы. Он не успокоился. Я содрогаюсь, представляя, что случилось бы со мной, не прими я поддержку Пола. Господи, зеркальная комната показалась бы раем. Может быть, я бы не дышала уже. У Джейсона хватило бы связей и средств, чтобы скрыть убийство. Я даже не сомневалась в том, что он способен был это сделать. Удаляю и блокирую его номер. Потом набираю Майкла.
— Привет, милая. Я давно на работе. На кухне завтрак и кофе, который давно уже остыл. Я не думал, что ты такая соня.
— Я хотела поблагодарить за вчерашнее, Мик, — промямлила я охрипшим со сна голосом. — Ты вел себя очень благородно.
— Не рассчитывай, что мое благородство будет вечным, — смеется он в трубку. Звук его голоса чудесным образом облегчаем мою мигрень. — Слушай, у меня обед через час. Давай вместе поедим где-то? Ты успеешь собраться?
— У меня только то платье… Вчерашнее, — смущенно говорю я.
— Послушай, у меня есть кое-что из вещей Джос, которые она не забрала. Если тебя это не оскорбляет. В шкафу в соседней комнате посмотри.
— Нет проблем. Я не брезгливая. Значит, ты спал с ней не в этой постели?
— Конечно, нет. В любом случае, это было уже слишком давно, чтобы вспоминать.
Мы встречаемся в Старбаксе на Лексингтон Авеню. Мик прячет улыбку, заметив на мне мешковатые джинсы и рубашку, которую пришлось подвязать ремнем. Не писк моды, но выбора-то особого не было. Джос не полная, но ее размер больше моего на два пункта. И она немного выше ростом. Странно сидеть в ее одежде с ее парнем, после того, как спала с ним в одной постели, и пить кофе и есть картошку фри, болтая о всякой ерунде, словно и не было последних сумасшедших событий.
— Как она могла так поступить, Мик? — внезапно спрашиваю я, заметив его отстраненный взгляд, блуждающий по моей рубашке. Возможно, он вспоминает их общие моменты, когда Джос одевала ее. Замечаю, что посетители поглядывают в нашу сторону, как это бывало раньше. Считая мой внешний вид неподходящим такому стильному и дорогому молодому человеку. Ничего не меняется. Только мужчина другой. Так же пялились на меня приятели Джейса, как на пустое место или тело, в которое было бы не плохо пару раз спустить. Это было мерзко и обидно, и Джейсон ни разу не сделал и не сказал ничего, чтобы исправить их отношение ко мне. Черт, я просто была для него таким же телом, без головы и мыслей. Замыкаюсь в себе, как делала это раньше.
— Джоселин получила по заслугам, Лекс, — произнес Мик, накрывая мои пальцы своей ладонью. — Сначала потеряла работу, потом ее выгнали из Колумбии. Она сейчас в Бруклине у родителей, зализывает раны. Не думаю, что ее куда-то возьмут. Не в Лигу Плюща точно.
— Что случилось? Она нормально училась, а работала в свободное от учебы время. Ей же оставался год!
— Руководству университета попали фотографии, где она с разными мужчинами. — Мик отводит глаза, пока я пытаясь переварить услышанное. Насколько знаю я, то Мик был первым любовником Джоселин и единственным.
— С тобой? — шепотом спросила я. Майкл напряженно улыбнулся, отрицательно качая головой. Было видно, что ему неприятно говорить об этом.
— Она немного подрабатывала в своем агентстве. — Майкл откашлялся, схватившись за стаканчик с капучино. — Фирменные шмотки стоят денег, а ее зарплата уходила на оплату обучения. Родители Джос не настолько богаты, чтобы покрывать все расходы. Ко мне она обратиться или стеснялась, или не хотела. Или ей просто это нравилось.
— Она говорила, что руководство агентства не приемлет такого рода подработок, — нахмурилась я, все еще не веря в услышанное.
— Как выяснилось, Джос редко говорила правду.
— Она объяснила тебе?
— Нет. Просто попросила прощения. Сказала, что попала под влияние окружающих ее людей, что ее напоили, использовали, и так далее.
— Да, так бывает. Но как же… — я покачала головой, запустив руку в волосы, ощупывая шишку на затылке. — Мне так жаль.
— Серьезно? Тебе жаль? После всего, что она сделала? — Мик недоуменно смотрит на меня. Ему не понять. Что такое губительное влияние я знаю не понаслышке.
— Подожди, но почему ее отчислили? Разве не ее личное дело, с кем спать?
— Я не знаю всех тонкостей. Мне рассказал знакомый, который учился с ней на одном потоке. Там ее имя стало легендой. Фотографии попали в руки студентов, а потом уже дошли до высшего педагогического состава. Дело не только в том, что много парней, а в том, что одновременно много парней, а это комиссия посчитала распутством и неподобающим для студентки их вуза поведением.
— Жесть, — выдыхаю я. — Но я же жила с Джос. Я бы заметила. Она ни о ком, кроме тебя, не думала.
— Возможно, все началось, когда мы расстались.
— Вероятно. Ты не должен думать, что она изменяла тебе, Мик. Джос любила тебя, иначе, зачем ей избавляться от меня?
— Потому что она идиотка. Озабоченная, одержимая идиотка, — презрительно бросает Майкл. Его все еще задевает история с Джоселин. Как ни крути, но они долго были вместе. Конечно, неприятно. Но у меня в голове не укладывается, как разумная, трезвомыслящая Джоселин Романо могла попасть в такую мерзкую историю. Групповуха и Джос? Немыслимо просто.
— Может, это монтаж? Ну, мало ли, кому она насолила? Если бы я умела, то могла бы придумать такого рода месть.
— Ты — нет, — покачал головой Мик, его взгляд смягчился. Он достал свой телефон, немного порылся в нем и протянул мне. — Одна из самых удачных, — презрительно бросил он. Я удивленно вскинула на него взгляд.
— Ты хранишь их в своем телефоне? Для чего? — изумленно спросила я.
— Чтобы каждый раз, когда она звонит мне в слезах по ночам, напоминать себе, с кем я имею дело.
— Она это делает? — бледнею и краснею одновременно.
Мик кивает.
— Каждую ночь почти.
Мне жаль ее. Как это объяснить? После всего, что я пережила… Из-за Джос. Мне ее жаль. Она много лет была моей подругой. От любви люди иногда сходят с ума. Теперь я это понимаю. Как и то, что ее случай клинический, иначе она не натворила бы столько бед.
— Я не могу у тебя остаться, Майкл, — быстро говорю я, опуская взгляд на картинку на дисплее. Это не монтаж, сложно смонтировать такое. Три соединенных тела. У мужчин лица отвернуты от камеры, но Джос смотрит прямо в объектив. Только слепой не заметит, что она невменяемая в этот момент.
— Она не врет, Мик. Ее чем-то накачали, — произношу я. Я продолжаю смотреть, ощущая нарастающую тревогу… Что-то не так. Всматриваюсь в глаза бывшей подруги и понимаю, что это не просто спиртное, опьянение явно наркотическое. Джос никогда не употребляла наркотики. Это исключено.
— Какая разница, как это случилось? Она допустила ситуацию, в которой подобное могло произойти, — возмущенный моими попытками оправдать Джос, раздраженно говорит Мик. — Давай сюда.
— Держи. Не понимаю, как она до этого докатилась, — с отвращением произношу я. — Меня сейчас стошнит. Прости.
Я убегаю в уборную, где меня действительно долго выворачивает наизнанку. К головной боли прибавляются резкие спазмы в желудке и тянущие внизу живота.
— Эй, ты плохо выглядишь, Лекс, — когда я возвращаюсь в зал, замечает Мик, обеспокоенно прижимая ладонь к моему лбу. — Не стоит так переживать из-за нее. Мне плевать. Она заслужила, что бы там ни произошло. Просто забей. У тебя жар.