— Купер? — я вздрагиваю, когда слышу его вопрос — утверждение, обращенный к Мику. Напряженно всматриваюсь в лицо Джейсона, на котором появляется напряженное задумчивое выражение.
— Не скажу, что рад встрече, Доминник, но работа есть работа, — насмешливо ухмыляется Майкл. Он сам не понимает, как нелепо смотрится его самолюбование сейчас. Джейсон не отвечает на ядовитое приветствие, но протягивает руку, но Мик игнорирует жест, и мне становится стыдно за друга.
— Зато я рад вас приветствовать, мистер Доминник, — произносит Арчибальд. Вот это настоящий деловой человек. Мик так достойно вел себя на двух других встречах. Что за черт в него вселился? Арчи пожимает руку Джейсона, я с трепетом в груди смотрю на пальцы Джейса, узнавая, вспоминая их. Но на мысль приходит не боль, которую они причиняли, нет. Я помню, как была инструментом в руках виртуоза, если у него был настрой играть красиво и трепетно. Но даже жестко и больно мне нравилось. Я принимала все, что он мне давал. Да что там, я и смерть из его рук приняла бы, как подарок, как дар Богов, одного Бога, зная, что он не отстанет надолго, за мной последует. И сейчас я особенно остро понимаю, насколько тонка была грань нашей с ним игры. Мы ходили по краю, по раскаленным углям, по разбитым осколкам наших сердец. Мы бы не выжили. Мы больны и безумны.
И должны быть далеко друг от друга.
Пусть нас разделяют судебные решения, километры расстояний и океаны. Это единственный шанс не достигнуть дна, не сорваться в бездну. Выжить.
А сейчас я наслажусь этой малостью. Пройду испытание болью, которая снова жжет сердце раскаленной печатью его имени. Я просто смотрю на него, и, может быть, этого хватит, чтобы протянуть еще несколько лет. А потом? Кто знает, что будет потом?
Я почти не слышу, не понимаю, о чем говорят Майкл и Арчибальд, но каждое слово Джейсона, как острый кинжал достигает моего сознания, оставляя кровавые отметины. Я улыбаюсь радостной и счастливой улыбкой. Смакую боль, растягиваю. Я скучала по ней, но не позволяла себе ни единой мысли. Я должна быть сильной. Хочу, чтобы он гордился мной, если когда-то узнает, как много я добилась. Я не плакала, забившись в угол темной комнаты, не сошла с ума. Я воскресла, восстала, примирилась с тем, что он со мной сделал. Приняла себя новую. И полюбила. Иначе ничего бы не вышло. Все начинается с любви к себе. Мы не можем любить и отдавать, если не умеем любить себя.
— Меня не интересуют условия, давайте просто подпишем и закончим, — в ответ на какую-то фразу, произносит Джейсон, с легким раздражением в голосе. Его поведение кажется немного странным, отстраненным. Но я не замечаю, я смотрю на его губы. Красивые, чувственные, четко очерченные, сексуальные. Я помню их везде, каждой клеточкой своего тела. Моя грудь напрягается под строгой блузкой, откликаясь на грязные мысли. Я вся горю, и ничего не могу с этим поделать. С возмущением замечаю, что Майкл как-то слишком агрессивно ведет переговоры. Непрямо, размытыми фразами дает понять Джейсону, что это он тут все замутил. Идиот. Рычу от раздражения, когда Мик позволяет себе колкую реплику в адрес отца Джейсона. Но тот лишь молча смотрит на него, стиснув челюсти. Это не тот взгляд, которым он мог разбить оборону любого нападающего, поставить в тупик, превратить в камень, как не раз случалось со мной. Это взгляд говорит: «Ты мне безразличен, давай я просто уйду, а ты дальше празднуй свою победу».
— Он все подпишет, Мик. Давай заканчивай переговоры, — произношу в наушник. Мик поднимает голову и смотрит в камеру. Его губы плотно сжаты, и я вижу, как недоволен он происходящим. Он хотел игры, представления, хотел показать, кто хозяин, загнать тигра в клетку, а тигру…а тигру насрать. Мик продолжает смотреть на меня, хотя, конечно, видит только глаз бездушной камеры.
— Мик, не чуди. Просто пусть он подпишет и уйдет, — настойчиво говорю я. Мик криво усмехается, переводя взгляд на Джейсона, который, откинувшись на спинку кожаного кресла, с новым выражением проскальзывающей неприязни разглядывает Майкла. Прищурив глаза, Джейс потирает бровь указательным пальцем, переводя взгляд на Арчибальда.
— Я готов подписать соглашение, — холодно, бесстрастно произносит он. И я также замечаю изменения и в его голосе. Куда делись властные безжалостные нотки? Или бархатистые, но со скрытой угрозой, предвещающей скорую расправу?
— Может, хотя бы прочитаете сначала, мистер Доминник? — презрительно бросил Мик. — Или, может, вам нужно зачитать вслух? Спортсмены же не тратят время на обучение, не так ли?
— Мик! — окрикнул подчиненного Арчибальд. — Я сейчас тебя удалю из зала переговоров.
— Прошу прощения, — наигранно вежливо кивает Мик, глядя на Джейсона с нескрываемой ненавистью.
— Можно мне ручку? — спросил Джейсон, обращаясь к Арчибальду, дабы избежать новых провокаций. А я наблюдаю за происходящим и не могу поверить в то, что вижу. Это не Джейсон Доминник, которого я знала, с глубокой грустью понимаю я. Кто-то другой, похожий внешне, но разительно отличающийся изнутри. Я чувствую, как разливающийся по венам яд начинает причинять невыносимую боль, которая поднимается от грудной клетки все выше и выше, перехватывая дыхание. И словно почувствовав мой отчаянный взгляд, Джейсон поднимает голову и смотрит в камеру. Черные выразительные глаза с длинными ресницами захватывают в плен мое сердце, но не для того, чтобы сломать, подчинить, распороть старые швы… Никакого колдовства и магии. Никакой непоколебимой власти и несгибаемой воли. Спокойно и сдержанно. Равнодушно. Смиренно, черт бы его побрал. Смиренно!!! Он бросает мне мое сердце обратно. Ненужное. Забытое.
Не мой Джейсон.
Не мой Бог.
Мое все. Ты же обещал…
Мальчик… Тот самый воскресший мальчик, которого я никогда не знала. Он вырос. И больше не нуждается в игрушках.
Хочется выть от отчаянья, и только огромное количество глаз за моей спиной не дают мне это сделать.
— Держи. — Мик протягивает Джейсону ручку, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не прилипнуть к экрану, не прижаться отчаянно губами к этим чужим холодным губам. Хотя бы так, через экран. Мое сердце обливается кровавыми слезами, но глаза забыли, что это такое. Я даже попрощаться не могу с моим Джейсоном. Моим. Мой Джейсон умер в зеркальной камере. Та пуля попала в цель.
Все кончилось. Мои губы дрожат, и я начинаю задыхаться.
— Мне нужно выйти. На воздух, — бормочу я, вставая. Я не чувствую ног, все вокруг кружится с невероятной скоростью. Наверное, меня шатает из стороны в сторону, пока я иду между рабочими столами своих подчиненных. Их встревоженные лица смотрят на меня, но я не вижу никого. Уйти.
Куда угодно, где больше воздуха.
Мне нужно дышать.
Джейсон
— Купер, телефон выключи, — резко обращается к Майклу Арчибальд, пронзая его негодующим взглядом. Даже я знаю, что в переговорной нельзя включать звонок на личном мобильном. Только вибрация. Отец однажды уволил за сигнал ICQ на совещании. Но Купер, будь он неладен, видимо на особом счету. Теперь это не тот самонадеянный щенок, которым я его запомнил. Но ведет себя все так же вызывающе. Хотя костюм стоит не меньше, чем мой, точнее, не мой. Одолжил у Марка. Как брат мог не предупредить меня, что придется иметь дело с Купером? Такой смачный плевок из прошлого. Я не ожидал. Да и как можно было подобное предвидеть? Неужели это все-таки личное, и Мик Купер оттяпал бизнес отца мне в отместку. Можно бы побороться, но, значит, придется признать, что и для меня это личное. Хватит. Никаких больше баталий. Нам с Купером нечего делить, а если он решил иначе, то это его большая проблема.
Игнорируя негодующего члена правления «Боско энд Варт», Мик достает телефон, бросая быстрый взгляд на дисплей. Он явно чем-то встревожен.
— Что-то важное? — хмуро спрашивает Арчибальд. Я так понял, что этот славный малый у них самый главный, хотя внешне и не скажешь. Чтобы как-то себя отвлечь и снять странное оцепенение, которое я ощутил, едва переступив порог офиса, открываю договор на предпоследней странице. Двенадцать миллионов долларов это много, интересно, или мало? На самом деле, мне безразлично. Я оставлю себе не больше десяти тысяч, которые положу в банк в Китае на границе с Тибетом. Остальные… Я ещё не придумал, что сделаю с остальными деньгами. Подождем до оглашения завещания. Может быть, придется немного помочь финансово Меган, если отец ее обделил.