Мэделин Мартин - Огненное сердце

Чарльз взял чашку и посмотрел на поднимающийся пар.

– Я намереваюсь ухаживать за вашей дочерью и пришел получить одобрение.

Кусочек сахара плюхнулся в чашку. Графиня явно была потрясена.

– Вы, разумеется, шутите?

Кожу шеи стало покалывать. Чарльз решил, что причина в пристальном взгляде Элеоноры. Он рискнул повернуться и увидел на ее лице не удовольствие или радость, а выражение полнейшей растерянности.

Чарльз едва не скривился от досады. Какого черта она не пошла к модистке?

– Вовсе нет, – ответил Чарльз.

– Я даже не знала, что вас представили. – Графиня принялась уверенно помешивать чай, очевидно придя в себя. – Вы сын герцога Сомерсвилла и член Клуба путешественников, а я читала записи и отлично знаю, чем они занимались. – На лице появилась гримаса осуждения. – Мне хорошо известно, что вы путешествуете, как и ваш отец, и, поверьте, я никогда не позволю вам ухаживать за моей дочерью.

Сердце Чарльза бешено забилось. Читала записи о поездках? Значит, дневники у нее.

Графиня раскраснелась и поджала губы, явно боясь сказать лишнее.

– Это все, лорд Сомерсвилл? – спросила она после короткой паузы. Впервые его титул звучал как оскорбление.

– Да, пожалуй. – Он поставил чашку с нетронутым чаем на стол и встал. – Благодарю, что уделили мне время, леди Вестикс. – Он осмелился взглянуть на дочь, сидевшую с непроницаемым выражением лица. – Леди Элеонора. – И поклонился им обеим.

– Хорошего дня, лорд Сомерсвилл. – Графиня отвернулась к окну и принялась с видом огромного облегчения разглядывать сад.

Чарльз почти бегом покинул Вестикс-плейс, задержавшись на пару секунд, чтобы принять у лакея пальто и цилиндр, хотя их тоже готов был оставить, не желая задерживаться ни на минуту. Столкнувшись с таким приемом, он вынужден был признать, что первоначальный план – действовать через леди Элеонору – мог с большей вероятностью привести его к цели. Оставалось надеяться, что она не оттолкнет его из-за лжи и неожиданного предложения об ухаживании. Более всего Чарльза беспокоило, что своими действиями он мог причинить ей боль.

После получасового бушевания графини и нескольких лишних кусков кекса Элеонора удалилась в свою комнату. Она справилась с шоком, но не с гневом. Как посмел лорд Чарльз – герцог Сомерсвилл – поставить ее в такое положение?

Ей пришлось солгать матери, чтобы выгородить Лотти, явно не имевшую к этой лжи никакого отношения. Элеоноре была невыносима мысль, что гнев графини падет на несчастную женщину из-за лживости ее друга-герцога. Непонятным оставалось лишь, почему он просил разрешения ухаживать за ней? Почему не дождался бала, где мог быть представленным по всем правилам и потом оказывать знаки внимания?

Эта мысль не давала Элеоноре покоя.

Она представляла, как хорошо они бы смотрелись вместе на маскараде – она в сверкающем платье, он в костюме какого-то плута или сорванца. В нем он был бы невероятно красив. Они бы кружились по залу в танце, смеялись и говорили, говорили…

Красивая мечта. Возможно, глупая.

Неприятная мысль прокралась в голову. Она ведь говорила при лорде Чарльзе, что собирается днем к модистке. Неуместно являться в это время с предложением об ухаживании. Поразмыслив, Элеонора вспомнила, каким удивленным было его лицо, когда он увидел ее рядом с матерью. Он не ожидал, что она будет дома.

Несмотря на открытый взгляд и уверенную речь герцога, Элеонора была почти убеждена, что он приходил с другой целью. Она непременно узнает, что ему было нужно.

Чарльз и представить не мог, что спина леди Элеоноры может быть еще прямее.

Он неуверенно заглянул в гостиную, где расположилась в кресле леди Элеонора. Она даже не догадывалась, как он коварен и лжив.

Их встреча будет непростой. Он покосился на Лотти. Та кивнула и вошла первой.

Леди Элеонора повернулась и скользнула по нему равнодушным взглядом. И все же ее щеки чуть порозовели – значит, она не такая спокойная, какой хочет казаться.

Чарльз подошел ближе.

– Леди Элеонора, я могу все объяснить, если вы дадите мне…

– Все предельно ясно. – Ее лицо не дрогнуло, глаза гневно сверкнули. – Вы думали посетить мою мать, полагая, что я буду у модистки и ваш визит и личность останутся тайной. Мое присутствие заставило вас заявить о желании ухаживать за мной и скрыть истинную цель вашего появления в нашем доме.

Что ж, к этому нечего добавить. Она умна и проницательна, это удивило и в теперешней ситуации опечалило герцога.

– Я доверяла вам, а вы лгали.

Голос ее дрогнул. Даже столь незначительное проявление эмоций дало понять, как глубоко ранено ее самолюбие.

– Зачем вы приходили?

Чарльз молчал, не в силах даже представить, как можно признаться, в чем состояла истинная причина его визита.

– Не можете мне рассказать. – Леди Элеонора горько усмехнулась. – Вы скрыли от меня свое имя, титул, спрятались за случайным поводом для того, чтобы проникнуть в дом. Может, вы солгали и в том, что я могу добиться успеха в обществе?

– Это моя вина, – вступила в разговор Лотти. – Я скрыла от вас, что он герцог. Мне не хотелось, чтобы вы отвергли его помощь из-за конфликта с вашим отцом. Чарльз был идеальным партнером, я знала, что он будет полезен.

Леди Элеонора долго смотрела на Лотти и молчала, но, когда заговорила, Чарльз понял, что ее слова предназначены ему.

– Ваша уверенность прочнее моей. Ведь он не пытался за вашей спиной встретиться с вашей матерью. Вас он не обманывал.

Леди Элеонора глубоко вдохнула и медленно выдохнула. В тишине хорошо был слышен каждый вздох.

– Я попрошу вас помочь мне, Лотти, в случае отказа немедленно уеду. Нам больше не нужна помощь герцога Сомерсвилла, я нахожу ее обременительной. Не могли бы вы попросить его уйти?

Слова хлестнули герцога, будто пощечина. Та, которая совсем недавно улыбалась ему, вела откровенные разговоры, теперь гонит его прочь. Хотя и вполне заслуженно. Его поведение неблаговидно, обман непростителен.

Лотти отпрянула и вскинула голову, будто тоже была поражена просьбой. Она резко повернулась к Чарльзу, и ее видимое спокойствие и рассудительность сменились ужасом. Рот открывался и закрывался вновь, словно она не знала, как поступить – возразить или промолчать.

Будучи джентльменом, Чарльз, разумеется, не мог бросить Лотти в затруднительном положении выбора между другом детства и единственной ученицей – источником дохода.

С трудом переведя дыхание, он поклонился сначала леди Элеоноре:

– Простите мне мои прегрешения. И не вымещайте гнев на Лотти, ведь она искренне желает помочь вам добиться успеха. – Затем, повернувшись, Лотти: – Я удаляюсь.

Лотти кивнула, глядя на него с сожалением и благодарностью.

Чарльз вышел из комнаты, из последних сил сохраняя независимый вид и непроницаемое выражение лица. Он действительно совершил ужасную ошибку, и расплата велика. Он лишился возможности получить дневники и помочь Шарлотте в новом начинании. Не говоря уже об утраченном доверии леди Элеоноры.

От всего случившегося в груди его возникла тупая, ноющая боль.

Сопровождавший Чарльза дворецкий вместо выхода привел его в библиотеку.

– Мисс Шарлотта желает поговорить с вами после того, как закончит с миледи.

Чарльз кивнул слуге и опустился в кресло у камина. Языки пламени перед ним извивались, взлетали вверх и падали – внутри его самого происходило нечто похожее. Наконец дверь со скрипом отворилась.

– Она ушла, – упавшим голосом произнесла Лотти. – Очень расстроенная. Не скажу, что она склонна доверять людям, но… ты стал исключением.

Эти слова причиняли Чарльзу столь сильную боль, что он закрыл глаза и отвернулся. Лотти говорила истинную правду, он чувствовал, что леди Элеонора была с ним откровенна. Он помнил, как на прогулке она поблагодарила его за искренность и отметила, что для нее очень важны их беседы. А он на открытость ответил предательством. От этой мысли его сердце вновь болезненно сжалось.

Чарльз поднялся и прошелся по комнате, чтобы восстановить самообладание, затем встал напротив Лотти.

– Признаю, мне следовало рассказать ей, кто я есть.

Лотти нахмурилась:

– Я не должна была вовлекать тебя в эту ситуацию. Я промолчала, боясь, что правда ее испугает.

– Мне не стоило встречаться с ее матерью. – В каждом слове слышалось сожаление и печаль. – И так глупо решиться ухаживать для достижения корыстной цели. – Он с досадой покачал головой. – Я не знаю, как все исправить, Лотти.