– Скептическое, – незамедлительно последовал ответ.
Лотти поджала губы.
– Вы считаете, что не сможете освоить эту науку?
Леди Элеонора чуть приподняла уголки губ.
– Мне предстоит бросить вызов устоям общества и очаровать мужчину настолько, что он пожелает просить моей руки. И все лишь… – Она склонила голову, производя подсчеты.
– И все за два месяца, – подсказала Лотти.
Время не на ее стороне, похоже, девушка не лишена здравомыслия.
– Вам безразлично, от кого поступит предложение? – Чарльз не отводил глаз от ее лица, чтобы заметить, как на щеках появится румянец смущения. Но он не появился.
– Женщины лишены роскоши распоряжаться временем и делать выбор по своему разумению, следуя склонности своего сердца. В отличие от мужчин.
Сказано просто и верно. Чарльз и сам задумывался о некоторых обязательствах, став герцогом, но у него не было причин спешить. Даже если на поиски рубина уйдут несколько лет, вернувшись в Лондон, через пару недель или даже дней он найдет себе жену.
– Пора перейти к делу. – К ним подошла Лотти. – Прежде всего, давайте разберем, как вести себя, когда вам представляют кавалера. Леди Элеонора, – она повернулась к девушке, – постарайтесь выразить искреннюю радость от знакомства с лордом Чарльзом.
Та молчала, переминаясь с ноги на ногу. Вероятно, радости она не испытывала от встречи с мужчиной, пусть даже столь великолепным. Впрочем, он тоже не пришел в восторг.
Лотти невозмутимо продолжала:
– Леди Элеонора, позвольте представить вам лорда Чарльза.
Девушка посмотрела на него так, словно хотела проникнуть в душу, – уверенно, почти дерзко, совсем не так, как смотрят светские дамы, с которыми он встречался во время последнего посещения Лондона. Неудивительно, что она отталкивает людей.
Чарльз склонился к протянутой руке и изобразил поцелуй над перчаткой из лайковой кожи.
Выпрямившись, он вновь натолкнулся на ее взгляд.
– Рада знакомству, – кивнула леди Элеонора.
Манеры ее были безупречны, так и положено вести себя в обществе, исключением был лишь слишком взыскательный взгляд.
– Хорошо. – Лотти кивнула. – Все правильно. – Она приложила палец к губе. – Но абсолютно бесчувственно.
– Полагаю, чувства излишни при первом разговоре, – возразила леди Элеонора.
– Вовсе нет, если вы рассчитываете на брак.
– Посмотрите ему в глаза и задержите взгляд. – Лотти указала на Чарльза. – Обязательно улыбнитесь, когда говорите, что рады знакомству. Вы должны дать понять, что вам оно действительно приятно. – Она махнула рукой и сказала по-французски с безупречным произношением: – Allez, on recommence[1].
Чарльз подавил стон. Так они не закончат до самого утра.
– Будем упражняться всю ночь, ad nauseam[2], пока один из нас не упадет без сил? – Надо заметить, в голосе леди Элеоноры энтузиазма не было слышно.
– Скорее всего, это буду я, – произнес Чарльз и подмигнул. Если он хочет заполучить дневники, должен расположить к себе девушку. Из чувства товарищества люди на многое способны.
Элеонора окинула его равнодушным взглядом и повернулась к Лотти:
– Что за нелепость. Я не желаю снова и снова знакомиться с одним и тем же человеком. Вряд ли это поможет изменить мнение общества обо мне в лучшую сторону. Велите подать мою карету. – Она закрыла глаза, будто слова причинили ей боль, но через несколько мгновений вернула самообладание. – Пожалуйста.
– Позвольте поинтересоваться, что заставляет вас отказаться от уроков? – спросила Лотти. – Вы чего-то боитесь?
– Я ничего не боюсь, – твердо и отчетливо произнесла леди Элеонора.
Брови Лотти поползли вверх, она хотела что-то сказать, но промолчала, кивнула и выскользнула из комнаты под шелест юбок. После ее ухода воцарилась гнетущая тишина, способная разрушить саму мысль о товариществе.
– Вы сказали, что относитесь к затее матушки скептически. – Чарльз взял рюмку с нетронутым хересом, чувствуя, что остро в нем нуждается. Сделал глоток – на языке осталось приятное сладковатое послевкусие. – Вы не разделяете ее оптимизма?
Элеонора подняла глаза и отступила на несколько шагов, словно только сейчас осознала, что они остались вдвоем и стоят недопустимо близко друг к другу.
– Сделали вывод из моего нежелания участвовать в этом спектакле?
– Нет, из того, что происходящее вас пугает. – Чарльз сам не вполне понимал, желает ли он помочь Лотти или, напротив, помешать. Пальцы Элеоноры в перчатках скользнули по ткани юбки.
– Это же… противоестественно.
Он был полностью с ней согласен, но не собирался в этом признаваться. Вероятно, он все же настроен был поддержать Лотти. К тому же, если дочь графа Вестикса сейчас уйдет, он навсегда потеряет шанс добыть необходимые дневники.
– Опыт научил меня, что в трудных условиях часто добиваешься лучшего результата, чем в привычных и более легких. Вы здесь, потому что хотите доказать, что общество ошибается. Зачем же отступать и позволять всем утвердиться во мнении?
По лицу Элеоноры пробежала едва заметная тень.
– У меня не было выбора, поэтому я здесь.
В гостиную вошла Лотти.
– Карета готова. Фердинанд вас проводит.
Леди Элеонора отвела взгляд от Чарльза. Лакей помог ей надеть светлый парик, маску и плащ.
Лотти не двинулась с места, чтобы уступить дорогу.
– Надеюсь, вы все же передумаете.
Дочь графа Вестикса величественно ей кивнула и вышла вслед за слугой.
Лотти без сил опустилась на диван.
– Должна признать свой полный провал.
Чарльз задумчиво оглядел двери, за которыми исчезла леди Элеонора.
– Признаюсь, я не испытываю к ней сочувствия, да и она вполне удовлетворена своим положением.
– Ты был с ней не очень-то любезен. – Лотти бросила взгляд исподлобья. – Где тот милый Чарльз, которого я знала?
Слова повергли молодого герцога в замешательство. Он и не представлял, что его неприязнь к леди Элеоноре так очевидна.
– Мы все меняемся со временем.
Вместо резкого ответа, которого он заслуживал, она лишь поджала губы.
– Ты ведь попытаешься с ней поговорить? – Теперь она смотрела с мольбой. – У меня, по понятным причинам, не получится с ней встретиться, но ты можешь. Она часто гуляет с матерью в Гайд-парке.
Чарльз хотел уже возразить, желая раз и навсегда покончить с нелепым представлением и благополучно забыть о нем.
Но в голове опять мелькнула мысль о необходимых ему тетрадях.
Проклятие! Он вдруг осознал, что его сдерживает не только желание получить их, но и помочь Лотти. Невыносимо больно было видеть ее в зависимом положении, потакающей прихоти богатых мужчин. Она не заслуживает такой участи.
– Я подумаю, – неохотно ответил Чарльз, хотя для себя уже принял решение.
Он всей душой ненавидел Вестикса и его семью, но леди Элеонора была для него шансом исправить совершенную когда-то ошибку.
Ничто не могло испортить Элеоноре прекрасный день в парке больше, чем неприятный разговор. А разговор с матерью всякий раз сводился к сетованиям и жалобам.
Лицо графини скрывали огромные поля белого капора. Впрочем, и не видя его, Элеонора чувствовала разочарование матери – резкий тон был лучшим тому доказательством.
– Так ты отказываешься идти туда сегодня вечером?
Возникло желание заткнуть уши, чтобы не слышать вновь и вновь надоедливые вопросы. Элеонора бросила взгляд на горничную Амелию, которая знала о договоренности и помогала ей надеть карнавальный наряд.
– Одного урока было достаточно, уверяю вас.
Элеонора переместилась чуть влево, чтобы матушка оставалась в тени. Прогулки благотворно влияли на пищеварение графини, но яркое солнце усиливало головную боль.
Графиня вздохнула, не скрывая огорчения, затем повернулась и посмотрела на дочь:
– Могу я узнать, что тебе не понравилось?
Элеонора выдержала паузу, дожидаясь, когда пройдет мимо женщина в кремовом платье, и ответила:
– Мне было… неловко. Она требовала, чтобы мы несколько раз репетировали знакомство с мужчиной.
Матушка, по-видимому, не была удивлена или шокирована сообщением о присутствии на уроке мужчины. Нет, от нее не дождаться понимания и поддержки.
– Значит, ты готова смириться с участью старой девы? – Графиня раскраснелась, раскрыла веер и принялась обмахиваться, чтобы унять жар, довольно часто охватывавший ее в последнее время. – Тебя не пугает нищенское положение, в котором мы неминуемо окажемся, если Леопольд заполучит то немногое, что осталось от нашего состояния?