Когда сенат был распущен на рождественские каникулы, Алекса взяла свободную неделю, и они с Эдвардом полетели в Нью-Йорк. Саванна остановилась у бабушки и Стэнли, а Алекса и Эдвард снова поселились, как и в День благодарения, в отеле «Карлайл». На следующий день после Рождества ждали Тернера. Они с Саванной намеревались поехать с друзьями кататься на лыжах в Вермонт, а Эдвард и Алекса в Новый год оставались в городе.
В канун Рождества в квартиру Мюриэль прибыла со своей маленькой армией Сибилла. Она не захватила с собой только попугая и собак. При ней находились все пятеро детей и подружка Джона, которая снова приехала с ним из Лондона. Брайан неожиданно привел свою племянницу и двоих взрослых детей от первого брака, о котором Алекса не знала, и все они, столпившись в квартирке Мюриэль и Стэнли, пили яичный ликер и шампанское. Мюриэль похвалила книги Сибиллы, Брайан и Стэнли беседовали о любимых старых фильмах и рыбной ловле на муху; Джон и его подружка разговаривали с Саванной, а Эшли, дочь Эдварда, ссорилась по сотовому телефону со своим бойфрендом, который находился в Калифорнии, и плакала. Словом, царил полный хаос, и Алекса с Эдвардом расхохотались при виде этой картины.
— Моя семья явно разрослась, — сказала Алекса. — В прошлое Рождество здесь были только я, Саванна и мама. Стэнли приехал только после ужина, потому что навещал больного приятеля.
— Что тебе больше нравится? — спросил Эдвард. — То, что было, или то, что сейчас?
— То, что сейчас, — ни секунды не сомневаясь, ответила Алекса. — В этом столько жизни, радости и любви.
Потом мать предложила заказать еду в китайском ресторанчике и разбить лагерь на кухне и на полу в гостиной. Правда, она поставила в духовку небольшую индейку, но ее можно будет съесть завтра. Сибилла со своим войском одобрили идею и проголосовали за то, чтобы остаться и выбросить за ненадобностью обед, приготовленный дома, который, по ее признанию, все равно получился не очень удачно.
Молодежь сидела на полу в гостиной Мюриэль. Взрослые уселись в столовой, где помещалось всего восемь человек. Но так или иначе все как-то разместились. Это было лучшее Рождество в жизни Алексы. Даже лучше, чем в самые хорошие дни в Чарлстоне.
Оставив Саванну у бабушки еще на одну ночь, Эдвард и Алекса отправились пешком в «Карлайл». Пошел снег, и они принялись, отчаянно фальшивя, петь дуэтом «Белое Рождество», а потом он остановился посередине улицы и поцеловал ее. Так они встретили первое Рождество в их совместной жизни. Когда-то в молодости Эдварда вполне устраивал брак с Сибиллой. Но сейчас все было серьезнее. Иногда выходки Сибиллы были слишком эксцентричными даже для него, при всей его любви к ней.
— Может быть, снег продолжится, и мы сможем завтра поиграть в снежки, — сказала мечтательно Алекса, держа его под руку.
— Я так не думаю, — заявил Эдвард, глядя на нее сверху вниз с серьезным выражением лица.
— Почему? Ты не любишь играть в снежки?
Это было совсем не похоже на спортивного, подтянутого Эдварда.
— Я люблю играть в снежки, — признался он, неожиданно остановившись. — Просто я подумал, хорошо ли будет жене сенатора бросать снежки в людей, гуляющих в парке. Можно попасть в какого-нибудь незнакомца и появиться в новостях в разделе скандальных происшествий. Что ты скажешь по этому поводу?
— Об игре в снежки? — тихо спросила она.
— Нет, относительно жены сенатора. Ты считаешь, это безумная идея?
Эдвард знал, что ее приводит в ужас мысль о браке, но он слишком долго ждал встречи с ней. Сибилла оказалась права. Алекса идеально ему подходила.
— Я… да… нет… — невнятно пробормотала она, и Эдвард снова поцеловал ее. — Да. То есть нет. Нет, я не считаю эту идею безумной. И да, я согласна.
Он принялся снова целовать ее, а она то плакала, то смеялась. Так они и вошли в отель «Карлайл» — Алекса со счастливой улыбкой и сенатор от Южной Каролины с сияющим лицом.