Бриттани Черри - Огонь, что горит в нас

– А две розовые полоски?

Она нахмурилась. У меня к горлу подкатила тошнота.

– А еще один плюсик?

– Алисса… – Голос сестры дрожал.

– А вот на этом написано «беременность» – что это значит? – По моим щекам покатились слезы, и я не знала, как их остановить. Мое дыхание сделалось судорожным, сердце сбивалось с ритма. Я не знала, о чем думать в первую очередь. О Логане? О колледже? О маме? О своих слезах?

– Али, все в порядке. Мы все уладим. Не паникуй. – Только ладонь Эрики, лежащая на моем плече, не давала мне упасть на пол, забиться в угол и начать раскачиваться туда-сюда.

– На следующей неделе я должна была начать учебу в колледже.

– Ты и начнешь. Нужно просто понять…

– Алисса! – рявкнула мама, входя в дом. – Сколько раз я тебе говорила не оставлять обувь в прихожей?! Иди и убери немедленно!

Мои руки начали неудержимо дрожать. Эрика помогла мне встать, смахнула все тесты на беременность в пакет и сунула этот пакет в свою безразмерную сумку.

– Идем, – сказала она, потом вымыла руки, заставила меня сделать то же самое и подтолкнула меня к двери. – Надо идти.

– Нет, – шепотом закричала я, – я не могу! Я не могу сейчас показаться ей на глаза. Я не выйду отсюда.

– Ты не можешь вечно прятаться здесь, – возразила Эрика, утирая мне глаза. – Не волнуйся, мы ничего ей не скажем. Просто дыши ровно.

Она первая вышла из ванной. Я следовала за ней.

– Эрика? Что ты здесь делаешь? – спросила мама повышенным тоном.

– Я просто подумала, что неплохо бы заехать в гости. Может быть, поужинать с вами.

– Невежливо вот так без предупреждения напрашиваться на ужин. А если у меня нет для тебя лишней порции? К тому же у нас есть дела на сегодняшний вечер. Алиссе нужно закончить упаковывать свои вещи, хотя я и говорила ей сделать это еще в прошлые выходные. А еще…

– Я беременна.

Мама вскинула на меня взгляд, у Эрики отвисла челюсть.

– Что ты сказала?

Едва я повторила эти слова, поднялся крик. Мама поведала мне о том, каким разочарованием я стала для нее. Она вылила на меня все свое отвращение. Сказала, что знала заранее: я все испорчу, – а потом назвала Логана подонком.

– Ты сделаешь аборт, – безапелляционно заявила она. – Больше ничего не остается. На этой неделе мы сходим в клинику, уладим эту неприятность, а потом ты поедешь в колледж.

Я еще не успела даже осмыслить факт своей беременности, а мама уже приказывала мне избавиться от нее.

– Мама, послушай. Давай не будем делать ничего неразумного. – Эрика была вынуждена заступиться за меня, потому что я не могла произнести ни слова из-за комка, вставшего в горле.

– Неразумного? – Мама сложила руки на груди и подняла брови. Взгляд ее был ледяным. – Неразумно было беременеть перед самым началом занятий в колледже. Неразумно было встречаться с неудачником, у которого нет никаких планов на жизнь. Неразумно было бы Алиссе обзаводиться ребенком, в то время как она сама еще не выросла.

– Он не неудачник, – вступилась я за Логана. Он совсем не был неудачником.

Мама закатила глаза и направилась в свой кабинет.

– Завтра у меня слушание, но потом мы поедем в клинику. Иначе тебе придется искать способ платить за колледж самой. Я не собираюсь вкладывать деньги в твое обучение, потому что из-за этой ерунды ты все равно бросишь учебу и не станешь никем, – хмыкнула она. – Ты такая же, как твой отец.

Я сделала резкий вдох, нож, торчавший в моем сердце, вонзился еще глубже.

Эрика этим вечером задержалась у нас, переставляя мебель в гостиной. Ее злость всегда выражалось в перестановке вещей. Хотя иногда моя сестра просто била тарелки и стаканы.

– Она ведет себя глупо, Али. Не надо ее слушать. И не принимай близко к сердцу, когда она угрожает тебе. Я помогу тебе все уладить.

Я улыбнулась, потом нахмурилась.

– Я должна сказать Логану. Он писал мне весь вечер, но я ничего не ответила. Я не знаю, что сказать.

Эрика помрачнела.

– Это будет тяжелый разговор, но чем быстрее он состоится, тем лучше.

Я с трудом сглотнула, понимая, что этот разговор должен состояться сегодня же.

– Но я беспокоюсь, Алисса. Я уже давно знаю Логана, и в курсе, что его трудно назвать стабильным. – Эрика не особо жаловала Логана, и я не могла ее винить. Ведь это он едва не сжег ее и Келлана квартиру год назад, накачавшись наркотиками из-за того, что родители унижали и били его.

– Только на пять процентов, – пробормотала я.

– Что?

– В девяноста пяти процентах случаев он стабилен, Эрика. Девяносто пять процентов времени он нежен и добр. Но иногда включаются остальные пять процентов, и он перестает быть собой. Он проигрывает битву между своей правдой и той ложью, которой кормят его родители. Но нельзя судить о нем по таким моментам.

– Почему? – спросила она.

– Потому что если судить его только по немногим темным моментам, ты не увидишь в нем ничего светлого.

Пришла беда – отворяй ворота. И отворяй пошире.

За минувшие два года я видела темные стороны Логана всего несколько раз. Когда это случалось, он превращался в человека, которого я совершенно не знала. Голос его становился тягучим и громким, движения – расхлябанными. Он делался сердитым, а иногда и злым, когда употреблял наркотики. Но я знала, что это случается в основном тогда, когда его родители причиняют ему боль, оставляя шрамы на его сердце. Душевные раны всегда труднее всего исцелить, и они, судя по всему, заживают очень долго. Когда наступали такие темные моменты, я знала, что лучше всего просто позволить им миновать, потому что после этого он всегда становился тем Логаном, которого я любила и ценила.

Пять процентов тьмы, девяносто пять процентов света.

Когда в тот вечер я наконец включила телефон, то увидела пятнадцать пропущенных сообщений от Логана.

Логан: Где ты, Небо?

Логан: Ты мне нужна.

Логан: Пожалуйста. Я больше не могу. Отец только что ушел, и мне хреново.

Логан: Алисса? Небо?

Логан: Плевать.

«О нет!» У его был темный момент – один из тех, которые пугали меня больше всего.

Я: Я здесь.

Он не отвечал до трех часов ночи. Когда он позвонил, я поняла по его голосу, как далеко во тьму он ушел.

– Я у тебя на крыльце, – сказал он.

Открыв входную дверь, я ахнула. Левый глаз Логана заплыл, губы были разбиты. Загорелую кожу покрывали черно-синие кровоподтеки.

– Ло… – выдохнула я, протягивая руку к его лицу. Он съежился и отступил назад. – Твой отец?

Он ничего не ответил. Я втащила его в дом.

Сначала я заметила подергивания, потом – отсутствие координации. Он яростно чесался и постоянно облизывал губы.

«Как далеко во тьму ты улетел сегодня, Логан?»

– Можно мне принять душ? Я сегодня не могу пойти домой. – Он шмыгнул носом и попытался разлепить левый глаз, но тот не открывался.

– Да-да, конечно, идем.

Я отвела его в свою ванную, он неуклюже ковылял рядом со мной. Мы вошли, я закрыла за нами дверь, а он уселся на крышку унитаза. Взяв маленькое полотенце, я намочила его теплой водой и приложила к лицу Логана, но он зашипел и отвел мою руку.

– Все в порядке, – заявил он.

– Нет, не в порядке. Ты не можешь открыть глаз.

– Но я все равно тебя вижу. – Некоторое время он сидел с приоткрытым ртом, потом снова принялся облизывать губы. – Ты что, была занята вечером?

Я моргнула, не глядя в его единственный открытый глаз. Затем еще раз намочила полотенце.

– Да.

– Слишком занята, чтобы написать?

– Да, Ло. Извини.

Дыхание мое участилось, я посмотрела в сторону двери. Мне нужно было пару минут побыть одной.

– Эй, – прошептал он, поддевая пальцем мой подбородок и заставляя меня встретить взгляд его здорового глаза. – Я в порядке.

– Ты под кайфом?

Он помолчал в нерешительности, потом засмеялся.

– Почему ты об этом спрашиваешь, Небо? Посмотри на мое лицо. Ты сама-то как думаешь?

Я вздрогнула. Он никогда не разговаривал со мной так, кроме тех случаев, когда падал на самое дно темноты. «Мне следовало ответить на его сообщения».

– Я сейчас добуду льда, чтобы ты приложил его к глазу, ладно? Пока можешь принять душ.

Я встала, чтобы уйти, но он окликнул меня:

– Небо?

– Да, Земля?

Он с трудом сглотнул, и из его закрытого глаза выкатилась единственная слезинка.