Барбара Вуд - Огонь души

— Ты нашел кого-то? — не отставала от него Селена.

Он беспокоился за нее. Несмотря на то что она постоянно утверждала, что ей с каждым днем все лучше, он не был уверен, что она в состоянии совершить такое путешествие.

— Да, — ответил он наконец, — он хорошо знает дорогу и может доставить нас туда за десять дней.

— Тогда мы должны отправиться немедленно.

Она быстро захромала через всю комнату и взяла узлы, которые принес Вульф, провизию на двести дней путешествия в горы Загрос — яйца, яблоки, рис, лепешки и соленую рыбу. Они отправятся ночью, потому что «летом никто не ездит по этой стране в дневное время, разве что сумасшедшие и греки», — сказал проводник, намекая на Александра Македонского, который сделал это триста лет назад, захватив Персию.

Вульф наблюдал, как Селена рассматривала покупки, и его охватила грусть. Он вспомнил ее страх и отчаяние во время путешествия вниз по реке, когда он правил плотом по течению реки, не отрывая глаз от Селены, мечущейся в лихорадке.

Вульф в те дни почти не спал. Ночью он сжимал ее в объятиях и звал по имени, но он не в силах был остановить болезнь, которая могла унести ее. Бывали минуты, когда он проклинал Одина и чуть не выбросил в реку свой деревянный крест, потом снова так отчаянно молился, что истер колени в кровь.

И именно в момент наивысшего отчаяния, когда жизнь Селены, казалось, висела на волоске, они добрались до местности, где Евфрат и Тигр впадают в море. В низине дельты реки, они встретили людей, которые жили здесь с древнейших времен и звались жителями болот.

Селена бросила изучение припасов и встала.

— Чем ты все это оплатил? — спросила она Вульфа удивленно, подняв новое полотно для перевязочного материала, пакетики с корой бузины и сухими листьями базилика. — Ты же не мог выручить все это за огненный камень.

Он отвернулся и вышел на балкон.

Жители болот выходили Селену. Женщины в своих необычных хижинах, похожих на туннели, давали Селене свои снадобья, пока Вульф вместе с мужчинами делал вылазки на каноэ и ловил уток и цапель в камышах с помощью силков. Так было до тех пор, пока однажды он не вернулся в хижину и не увидел, с каким аппетитом она поглощает рис.

— Как тебе удалось все это купить, Вульф? — снова спросила Селена.

Темные крыши портового города сверкали на солнце. На закате, сказал проводник, они отправятся в путь. И через десять дней будут в Персеполисе. Десять дней…

Вульф так сильно ухватился за перила балкона, что чуть не сломал их. Он должен отогнать от себя эти мысли. Важно только будущее. Будущее — это единственное, что имеет значение. Возвращение домой. К Фриде, к Эйнару, к своему народу, которому нужен вождь, чтобы объединиться для новой войны с римлянами.

Назад, к Рейну, где он найдет Гая Ватиния и отомстит ему, — он себе в этом поклялся.

— Вульф! — опять спросила Селена. — Чем ты заплатил за это?

Только бы еще раз подержать ее в объятиях, прежде чем мы навсегда расстанемся. Ему всего лишь один раз хотелось попробовать вкус ее губ, ощутить ее тело…

Он резко обернулся и сорвал платок с головы.

Селену будто ударила молния. Светлые волосы Вульфа, доходившие ему до колеи, были теперь коротко острижены.

— Я продал их, — сказал он, — на площади, человеку, который делает парики. Он увидел меня и предложил за них много денег. Он сказал, что светлые волосы нынче в моде.

Вульф взял пояс и вытащил кожаный кошелек.

— Даже еще осталось немного. На это мы можем найти кого-нибудь в Персеполисе, кто поведет нас дальше.

Селена подняла руку и хотела коснуться его волос, но он отпрянул.

— Они опять вырастут.

Она наблюдала, как он ходит по комнате и собирает вещи. Ей так хотелось сказать ему что-нибудь. Но говорить было больше нечего. В Персеполисе их пути навсегда разойдутся. Их совместный путь завершится, она всегда это знала.

Сны, которые преследовали ее во время борьбы со смертью, указали ей путь и придали новых сил. Только физически она была еще так слаба, что не могла сразу отправиться в путь, болезнь еще брала свое. Но теперь, после нескольких недель отдыха, Селена достаточно окрепла, чтобы отправиться в дорогу, и она очень торопилась начать новый путь. На западе ее ждало предназначение.

— На помощь! — кричала бегущая девушка. — Помогите! Помогите!

Она неслась по одному из множества уединенных садиков дворца, по зеленым, гладким газонам, засеянным летними цветами, которые были такими же яркими и великолепными, как ковры, которыми славилась Персия. Она бежала так, будто речь шла о ее жизни, и все время испуганно озиралась.

За ней бежал мужчина. Увидев, что он приближается, она снова закричала и побежала еще быстрее. Но она была маленькой и хрупкой, и было видно, как расстояние между ней и ее преследователем, длинноногим и рослым, быстро уменьшалось.

Принцесса Рани, Достойная Сожаления, незаметно наблюдала из укрытия террасы эту сцену.

Девушка перелетела через газон, обегая кусты, понеслась по извилистым дорожкам, перепрыгивая через цветочные клумбы. Ее шаровары ярко-оранжевого цвета, раздувавшиеся на ветру, намокли под струями фонтана. С ее длинной, такой же оранжевой, блузы отлетела пуговица, так что показался верх груди.

— На помощь! — снова закричала она. Но это не помогло. Сад был со всех сторон окружен стенами, выхода не было, и здесь не было людей, только молчаливая зрительница принцесса Рани, которая спряталась за решеткой, увитой зеленью.

Наконец, совсем отчаявшись, девушка прыгнула в цветущие кусты мирты и, задыхаясь, притаилась там, прижавшись к земле.

Мужчина остановился и огляделся. Он стоял, подбоченившись, и смотрел по сторонам. Когда он мельком взглянул в сторону принцессы Рани, та заметила, что мужчина красив. «Благородный, судя по величине изумруда на его тюрбане», — думала она. Это был красивый молодой аристократ с широкими плечами и хорошей осанкой, под его шелковой рубахой чувствовалось крепкое мускулистое тело. Рани не сомневалась в его намерениях. «Осознает ли девушка, — подумала принцесса, — что для защиты она выбрала именно мирту?» Мирта была священным деревом Венеры, римской богини любви.

Мужчина ждал. Вдруг девушка выскочила из кустов как заяц. Мужчина подбежал и хотел схватить ее, но поймал лишь ее платок. Прижав руки к лицу и крича, девушка помчалась дальше через газон. Мужчина ринулся следом.

Принцесса Рани слышала, как вошла Мико, ее старая служанка. Старуха остановилась подле и ничего не говорила, а лишь молча наблюдала вместе с Рани за парой на газоне.

Наконец, мужчина настиг девушку. Он поймал ее, закружил, схватил за руки и поцеловал в губы.

Мико испустила возглас неодобрения.

Двое молодых людей по ту сторону решетки, смеясь, упали в траву. Девушка обвила руками шею мужчины, и, когда ее возбужденный смех залил тишину, принцесса Рани отвела взгляд. Мико зашторила решетку.

— Почему ты все время смотришь на них? Это причиняет тебе лишь боль и грусть, а ты все равно смотришь.

— Мне доставляет немного радости, — возразила Рани, но это звучало не очень убедительно, — видеть, как другие наслаждаются тем, что мне недоступно.

Мико бросила на госпожу красноречивый взгляд. Рани знала, что у нее на уме. Да, так должно быть. Рани осталась при своем мнении. Я делаю это для доктора Чандры.

Когда наконец стих смех молодой пары, Рани откинула голову и взглянула на небо. Она думала о том, что там, снаружи, занимаются, чем-то, чего она никогда не знала и никогда не узнает. Ее охватила тихая грусть.

«Любовь, — подумала она. — Почти каждому смертному даровано право насладиться хоть раз этим чувством. Даже у старой Мико был когда-то муж».

«Но я приняла решение много лет назад, — думала Рани, — и буду его выполнять. Я и дальше буду платить свою цену».

Она снова подумала о странном предсказании астролога, которое тот сделал накануне утром. Жизнь доктора Чандры в этих стенах скоро закончится, сообщил Нимрод ко всеобщему изумлению. Индийский доктор подряд тридцать лет выполнял свои обязанности во дворце, и уже никто не верил, что он когда-нибудь уедет. А причиной его отъезда, добавил астролог, станет четырехглазый человек.