Барбара Вуд - Огонь души

Но взгляд Селены все еще был направлен на Вульфа.

— Мы торопимся, ваше высочество. Мы не можем здесь долго оставаться.

— Ты тоже отправляешься к Рейну?

Только теперь Селена посмотрела на Рани. Ее голос дрожал, когда она отвечала:

— Мне нужно домой, в Сирию. Там меня ждет мое предназначение.

— Твое предназначение?

Селена вкратце рассказала ей о встрече со смертью на Евфрате и о видениях, посетивших ее в лихорадке. Ей было нелегко донести до другого человека, как в этих видениях она еще раз пережила моменты своего прошлого, которые благодаря снам приобрели новое значение: торговец коврами из Дамаска, который чуть было не умер на улице, толпа больных и раненых перед воротами дворца Магны, ужасная площадь Гилгамеш в Вавилоне. Каждый из этих эпизодов снова ожил в ее памяти, и на этот раз она поняла их истинное значение в своей жизни.

— Раньше я действовала не задумываясь, — страстно объясняла она Рани, — я просто применяла знания, которые мне передала моя мать. Но, переживая вновь эти моменты в своих снах, я увидела их другими глазами, будто это была не я.

Надо сказать, что женщина, вырастившая меня, не была моей матерью. Мой отец умер в ту ночь, когда я родилась, и он сказал целительнице, что меня ждет предназначение, которое я должна найти. Эти видения были откровением для меня: я вдруг поняла, что мое призвание, сделавшее меня целительницей, и мое сокровенное желание — разгадать тайну моего происхождения, эти две как будто разные вещи составляют одно неразрывное целое. Боги поведали мне об этом! Предназначенный мне путь напрямую связан с тайной моего происхождения, с тем, кто я есть. И когда я разгадаю тайну, мое предназначение и мои знания объединятся во мне, чтобы я могла исполнить то, для чего была рождена.

Рани посмотрела на Селену таким взглядом, будто смотрела в дальнюю даль сквозь нее.

— По-моему, твоя сила исцеления исходит не из того, чему тебя научили, а изнутри, из твоей души, — тихо сказала она, — как будто ты целительница от рождения.

— Да, — спокойно ответила Селена, глядя в глаза принцессы.

Рани улыбнулась:

— А знаешь ли ты, каково предназначение, которое боги приготовили тебе?

— Я думаю, — спокойно ответила Селена, — моя задача — собирать со всего мира знания, которые могут помочь исцелять больных и страждущих, и применить их там, где люди больше всего в них нуждаются.

— И где это?

— Этого я не знаю.

— Тогда тебе следует вернуться на родину и делать то, в чем твое предназначение. Я завидую тебе.

Грустью повеяло от последних слов принцессы. Селена огляделась в роскошной комнате с шелковыми гобеленами, золотыми светильниками и гордыми павлинами и не смогла понять этой грусти. Ее взгляд скользнул, наконец, обратно к маленькой женщине на диване.

— Ты не хочешь, чтобы я осмотрела твои ноги? — спросила она. — Я знаю, что другие врачи их уже осматривали, но все же…

— Ты можешь это сделать. Но вылечить меня невозможно.

Вульф вышел в сад принцессы, его взгляд блуждал по цветам и деревьям, но видел он лишь лицо Гая Ватиния. Селена между тем откинула сатиновое покрывало, которое скрывало маленькие коричневые ноги принцессы.

— Я принадлежу к одной из самых благородных семейств Индии, — рассказывала Рани, наблюдая за тем, как Селена ощупывает ее стопы, — и когда мне было двенадцать лет, отец обручил меня с персидским принцем. Меня привезли сюда из долины Ганга, чтобы выдать замуж за человека, которого я никогда не видела. Я должна была стать одной из множества его жен и провести остаток жизни среди чужих людей, при чужом дворе. Накануне свадьбы меня свалила лихорадка. Она продолжалась несколько дней, а когда я мало-помалу выздоровела, то поняла, что в моих ногах больше нет жизни.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — спросила Селена и легонько ущипнула ее.

— Нет. Принц отказался жениться на мне, а отец отказался принять меня назад. Меня привезли сюда и забыли. Шесть лет назад мне было ужасно одиноко — моим единственным другом был Нимрод, который научил меня читать и писать, чтобы у меня было хоть какое-то развлечение. Когда мне было восемнадцать, приехал доктор Чандра. Он так же, как и я, из долины Ганга.

Селена приподняла правую ногу Рани и провела ногтем большого пальца по голой ступне. Пальцы сжались. Она приподняла левую и проделала то же самое, и пальцы опять сжались. Селена удивленно поморщила лоб.

Когда ноги ее были вновь накрыты покрывалом, Рани произнесла:

— Вот видишь! Это болезнь позвоночника. Это неизлечимо. Но я благодарна тебе за то, что ты хотела помочь. Ты зайдешь ко мне еще раз перед отъездом?

Когда они шли по коридору к себе в комнату, Селена тихо сказала Вульфу:

— Здесь происходит нечто странное. Ноги принцессы в полном порядке. Она вполне может ходить.

Тогда Селена подумала о докторе Чандре, спрашивая себя, что это за таинственная власть, которую тот имел над принцессой.

К радости Селены, ей разрешили бывать в павильоне, более того, ее даже попросили об этом. И она с радостью воспользовалась этой возможностью, так как знала, что сможет там многому научиться.

В то время как Вульф часами сидел, склонившись над картами и разговаривая с людьми, которые знали пути на запад, Селена все дни проводила в чикисаке. Она узнала, что это пристанище для больных не было чем-то особенным, подобные приюты существовали повсюду в Индии и Персии. Изначально, как ей объяснили, они были созданы Буддой, который учил своих приверженцев заботиться о больных и страждущих.

Селена узнала, что кровати были обращены к востоку, чтобы больные могли выражать свое почтение небесным духам, обитавшим в той части небесной сферы; меч, прислоненный к стене подле кровати, предназначался для того, чтобы убеждать злых духов в решимости пациентов снова стать здоровыми. Цветочные гирлянды должны были подтвердить волю и решимость больного не позволять болезням и страданиям победить себя, смех и песни мешали злым духам украсть у пациента жизнь.

Многое из того, с чем здесь познакомилась Селена, ей было не по душе, но, с другой стороны, многое ей и нравилось: то, что больные лежали не на циновках, а на лежанках, что ухаживали за ними самые образованные сиделки, что все больные находились в одном доме, так чтобы врачи могли наиболее эффективно применять свое искусство. Всего этого на западе не было, не было даже в храме Эскулапа.

Селена также открыла для себя новые медицинские приемы, некоторые из них были просто поразительны.

Однажды вечером она стала свидетелем того, как доктор Чандра лечил раны на коже, используя при этом больших муравьев и жуков. Он позволил Селене наблюдать за происходящим и даже давал объяснения по ходу работы.

— Как только ланки жуков прижмут края рапы друг к другу, жуку откручивают тельце, следя за тем, чтобы голова и челюсти жука остались плотно прищемленными. Их удаляют, когда рана затянется.

У доктора Чандры был странный голос, и во время разговора он никогда не смотрел Селене прямо в глаза, а поглядывал время от времени искоса. Трудно было догадаться, о чем он думает. Пару раз она поймала на себе его пристальный взгляд, и, прежде чем Чандра успел отвести глаза, она попыталась разгадать этот взгляд. Что было в нем? Недоверие? Любопытство? Ревность?

Доктор Чандра был единственным другом принцессы Рани, единственным, кто ее посещал. Селена раздумывала иногда, почему он никогда не заходил к Рани при ней? Может быть, они были любовниками? Не обижается ли он на Селену за ее вторжение в личную жизнь принцессы? Знал ли он, как знала Селена, что физически ее ноги в полном порядке?

Может быть, он был причиной неспособности принцессы пользоваться своими ногами?

Как бы то ни было, но врачом он был отличным, — это Селена поняла и старалась как можно большему у него научиться.

На площади Гилгамеш в Вавилоне, рассказала Селена Рани как-то вечером, когда они вместе пили чай, все больные и инвалиды собираются вместе, как в вашей чикисаке. Им всем оказывается помощь, но в том, как это делается, нет никакой системы, никакого порядка, и часто помощь оборачивается вредом. Многие больные просто ждут своей смерти. В наших храмах Эскулапа в Сирии ищущий помощи платит жрецу какую-то мелочь, и за это он может провести ночь в приюте. Если во сне к больному является Бог, то он исцеляется. Если нет, больной уходит ни с чем. Бог может явиться в облике врача или жреца, но все зависит от умения врача, и пациент всегда очень рискует.