Бриттани Черри - Огонь между небом и землей

— Это правда? — тихо спросила она и, коротко сглотнув, посмотрела на мои губы.

— Правда. Но если ты не хочешь, чтобы я поцеловал тебя, то я не буду. Если ты хочешь, чтобы я солгал, то я солгу.

Наши взгляды встретились, и она положила руку мне на грудь. Сердце заколотилось под кончиками ее пальцев, когда она приблизилась ко мне. Алисса закусила нижнюю губу и слегка улыбнулась.

— Ты мой лучший друг, — прошептала она, теребя подол своего платья в горошек. — Ты первый человек, о котором я думаю, когда просыпаюсь. Единственный, по кому скучаю, когда ты не лежишь со мной в кровати. Ты — то единственное, что я ощущаю для себя правильным, Ло. И если быть честной, то я бы сказала, что хотела бы, чтобы ты меня поцеловал. Но не один раз, а много.

Наши тела сплелись, и я почувствовал, что она занервничала, потому что снова икнула.

— Нервничаешь? — спросил я.

— Нервничаю, — ответила она.

Это было как-то неуклюже, но в то же время ощущалось именно так, как я всегда мечтал. Будто бы мы для этого предназначены.

Я пожал плечом.

Она пожала плечом.

Я улыбнулся.

Она улыбнулась.

Я приоткрыл губы.

Она приоткрыла губы.

Я наклонился.

Она наклонилась.

И моя жизнь изменилась навсегда.

Я теснее прижал свои руки к ее спине, когда она ответила на мой поцелуй. С каждой пролетающей секундой она все сильнее и сильнее целовала меня, будто пыталась решить для себя, реальность это или нет.

Было ли это реальным?

Может быть, мой извращенный ум просто нафантазировал, что мы стояли друг напротив друга. Может быть, в реальности я просто сплю. Может быть, Алиссы Уолтерс никогда и не существовало. Может, она — это просто образ, который я создал в своей голове, чтобы пройти через все мои дерьмовые дни.

Но если так, то почему это ощущалось таким реальным?

На долю секунды наши губы оторвались друг от друга. Наши взгляды встретились, и в них словно отражался вопрос: стоит ли отдаться мечте или нужно прекратить все это, прежде чем разрушится маленькая безопасная гавань нашей дружбы.

Она приблизила свое лицо к моему, и она провела своими дрожащими руками по моим волосам.

— Пожалуйста, — прошептала она мне.

Мои губы коснулись ее губ, и глаза девушки закрылись раньше, чем наши рты снова обрушились друг на друга. Руками Алисса притянула меня ближе. Она прижалась теснее, и ее язык скользнул между моих губ. Я целовал ее в ответ сильнее, чем она меня. Мы прислонились к ближайшему зданию, и я приподнял ее у холодного камня стены. Я хотел ее больше, чем она могла себе представить. Наши поцелуи углублялись, языки переплетались друг с другом, и в это время в моих мыслях возникала призрачная надежда на то, что мне будет позволено чувствовать Алиссу рядом с собой вечность.

Мне это не кажется. Это ее губы — те самые губы, которые я так давно представлял напротив своих, те самые губы, которые всегда улыбались и делали мои дни ярче — и именно они целовали меня.

Я целовал свою лучшую подругу, и она целовала меня в ответ.

Она целовала меня так, будто это было для нее всерьез, и я целовал ее, словно она была моим миром.

А так и есть.

Она и есть мой мир.

Тяжело дыша, мы разорвали поцелуй. Я поставил ее на ноги.

Она отступила назад.

Я сделал то же самое. Наши тела дрожали, и мы были не уверены в том, что делать дальше.

Я пожал плечом.

Она пожала плечом.

Я улыбнулся.

Она улыбнулась.

Я приоткрыл губы.

Она приоткрыла губы.

Я наклонился.

Она наклонилась.

И мы начали все сначала.

Алисса

Мы молчали.

Лишь несколько звуков в моей комнате привлекали внимание и нарушали тишину. Звук работающего вентилятора под потолком, который вращался над нами, лежащими рядом на моей кровати. Звук винилового проигрывателя, играющего на комоде и заикающегося каждые несколько секунд, как будто пластинка была повреждена, хотя раньше почему-то такого не было. Автоматический ароматизатор воздуха с шипением выпускал порцию запаха розы каждые несколько минут. И последними звуками были наши легкие вдохи и выдохи.

Мое сердце колотилось так сильно, потому что было напугано, я уверена. С каждым днем, что мы проводили вместе, я все больше влюблялась в него. Сегодня мы поцеловались. Мы целовались целую вечность, но все еще недостаточно долго.

И сейчас я боялась.

Я думаю, его сердце боялось так же, как и мое. Должно было.

— Ло? — позвала я. В горле пересохло, и мой голос охрип.

— Да, Хай? — он начал называть меня Хай с того момента, когда мы спустились с рекламного щита и он назвал меня своим самым сильным кайфом. (Прим.: High — 1) высота; 2) состояние наркотического опьянения, кайф).

Мне нравилось это больше, чем он мог себе представить.

Я прижалась теснее, свернувшись у него под боком. Он всегда ощущался моим защитным одеялом, которое всегда укроет, если жизнь станет холоднее. Он всегда поддерживал меня, даже когда сам ощущал себя очень, очень потерянным.

— Ты собираешься разбить мне сердце, не так ли? — прошептала я ему на ухо.

Он кивнул, чувство вины заполнило его глаза.

— Я могу.

— И что случится потом?

Он не ответил, но я увидела это в его глазах — страх, что он может причинить мне боль. Он любил меня. Он никогда не произносил этих слов, но это было так.

Нужно уточнить, как Логан любил людей. Это было молча, почти секретно.

Он боялся дать знать кому-то о своей любви, потому что, если жизнь чему-то и научила его, так это тому, что любовь — не награда, любовь — это оружие. А он так устал страдать.

Если бы только он знал, что его любовь — это единственное, что заставляло мое сердце биться… Ох, как я желала, чтобы он любил меня вслух.

Мы помолчали еще.

— Хай? — прошептал он, прижимаясь ко мне.

— Да?

— Я влюбился в тебя, — мягко проговорил он, его слова отражали мои мысли.

Мое сердце пропустило удар.

Я ощутила страх и волнение в его голосе. Страх был куда сильнее, но затаенное чувство счастья прорывалось наружу.

Медленно кивнув, я потянулась к его руке, и он позволил мне крепко сжать ее. Я и так знала о том, что он сказал вслух. Но это был тот момент, который изменил все. Момент, после которого мы не сможем вернуть все назад. В течение последних нескольких месяцев все шло к этому. Мы испытывали эти чувства, не догадываясь о них. Любить своего лучшего друга было странно. Но, так или иначе, это было правильным. До этой ночи он никогда не подходил так близко к тому, чтобы сказать мне слова любви. Я не была уверена, что у Логана в сердце было место для подобного чувства. Вся его жизнь была царством темноты. Вряд ли кто-то понял бы, как много означало для него сказать эти слова.

— Это пугает тебя, — сказала я.

Он сжал мою руку крепче.

— Это сильно меня пугает.

Я часто задавалась вопросом, как человек понимает, что влюбился. Есть какие-то знаки? Подсказки? Для этого требуется время или осознание поражает тебя мгновенно? Человек просыпается утром, пьет свой кофе, а потом смотрит на другого, сидящего перед ним, и полностью проваливается в чувство?

Но теперь я знала. Человек не погружается в любовь. Он растворяется в ней. Еще вчера ты был льдом, а сегодня — уже вода.

Мне хотелось, чтобы разговор закончился. Я хотела наклониться, обнять его, лечь и уснуть в кровати. Моя голова лежала бы на его груди, а он положил бы свои руки напротив моего сердца, чувствуя удары, отзывающиеся на его любовь. Он бы мягко поцеловал мой подбородок и сказал мне, что я прекрасна — такая, какая есть. Он бы сказал, что все мои причуды как раз и делают меня красивой. Он обнимал бы меня так, словно удерживал себя, его прикосновения были бы наполнены заботой и защитой. Я хотела проснуться, ощущая рядом тепло этого сломленного парня — парня, в котором я растворилась.

Но мы не всегда получаем то, чего ходим.

— Я не знаю, хорошая ли это идея, — сказал он. Его слова ударили меня больнее, чем я готова была показать. — Ты мой лучший друг, Хай.