Я резко вздохнула, и нож в мое сердце воткнулся глубже.
Эрика осталась у нас допоздна, двигая мебель в гостиной. Перестановка вещей была для нее способом избавиться от расстроенного состояния. Иногда, расстроившись, она била тарелки и бокалы.
— Она просто не отдает себе отчета, Али. Знаешь, ты не должна ее слушать. И если она угрожает тебе, не принимай это близко к сердцу. Я помогу тебе с этим справиться.
Я улыбнулась, потом нахмурилась.
— Я должна сказать Логану. Он писал мне после обеда, и я не ответила. Не знаю, что сказать.
Эрика сдвинула брови и сильно нахмурилась.
— Это будет тяжелый разговор, но он должен произойти, и чем раньше, тем лучше.
Я с трудом сглотнула, зная, что должна буду это сделать сегодня ночью.
— Хотя я волнуюсь, Алисса. Я довольно долго знаю Логана, и он не всегда уравновешен, — Эрика не была большим фанатом Логана, и я не могла винить ее. Он практически сжег их с Келланом квартиру год назад во время кутежа с наркотиками, устроенного после того, как родители избили и унизили его.
—Только на пять процентов, — пробормотала я.
— Что?
— Он здесь девяносто пять процентов времени, Эрика. Девяносто пять процентов времени он спокойный. Он добрый. Но иногда эти пять процентов прорываются наружу, и тогда он сам не свой. Он проигрывает в битве между собственной правдой и той ложью, которой кормят его родители. Но я не могу судить его в такие моменты.
— Почему нет? — спросила она.
— Потому что, если судить его только по немногим моментам падения, ты не заметишь прекрасных взлетов.
***
Беда не приходит одна, они приходят одна за другой.
За последние два года я видела достаточно моментов падения Логана. Когда бы это ни случалось, он превращался в человека, которого я не узнавала. Его слова были невнятными, тело дрожало, и голос всегда был громким. Он злился без причины, и это происходило, когда он употреблял наркотики посерьезнее, чем травка. Хотя знала, что, в основном, это случалось, когда его родители причиняли ему боль, когда они оставляли жестокие шрамы на его сердце. Такие раны на сердце человека всегда труднее исцелить, и кажется, что они сохраняются дольше. Когда он снова падал вниз, я знала, что лучше всего просто дать этому пройти, потому что, в конце концов, он всегда находил путь назад к тому Логану, которого я любила и обожала.
Пять процентов падений, девяносто пять — взлетов.
Когда я в ту ночь, наконец, включила свой телефон, там было пятнадцать сообщений от Логана.
Логан: Где ты, Хай?
Логан: Ты нужна мне.
Логан: Пожалуйста. Я распадаюсь на части. Мой отец только что ушел, и я не в самом хорошем месте.
Логан: Алисса? Хай?
Логан: Не бери в голову.
О нет. Он снова сорвался. Это одна из самых пугающих меня ситуаций.
Я: Я здесь.
Он не отвечал до трех утра. Когда он позвонил, я услышала совершенно отсутствующий голос.
— Я на твоем крыльце, — сказал он. Открыв переднюю дверь, я ахнула. Его левый глаз заплыл, губы разбиты. Его обычно загорелая кожа приобрела черно-синий цвет.
— Ло, — выдохнула я, протягивая руку к его лицу. Он поморщился и шагнул назад. — Твой отец?
Он не отвечал, пока я заводила его в дом.
Сначала я заметила подергивания, а затем нарушение координации. Он отчаянно чесал свою кожу и продолжал облизывать губы.
Как далеко во тьму ты завел себя сегодня, Логан?
— Могу я принять душ? Я не мог пойти домой сегодня, — он всхлипнул, пытаясь открыть свой левый глаз, но тот не поддавался.
— Да, да, конечно. Пойдем.
Я вела его в свою ванную, пока он спотыкался рядом. Когда мы добрались, я закрыла за нами дверь. Он присел на унитаз, а я достала маленькое полотенце и намочила его в теплой воде. Как только я прижала полотенце к его лицу, он зашипел.
— Все нормально, — заспорил он, отстраняясь.
— Нет. Это не так. Ты не можешь открыть глаз.
— Но я все еще могу видеть тебя, — он немного приоткрыл рот и снова начал облизывать губы. — Ты была занята раньше?
Я моргнула, не глядя в его один открытый глаз и намочила полотенце еще больше.
— Ага.
— Настолько занята, что не могла написать?
— Да, Ло, прости, — мое дыхание участилось, пока я искала выход. Мне нужно было сбежать.
— Хай, — прошептал он, приподнимая пальцем за подбородок мое лицо, чтобы мой взгляд встретился с его единственным глазом. — Я в порядке.
— Ты под кайфом?
Он заколебался, прежде чем рассмеяться.
— Какого хрена ты спрашиваешь это, Хай. Посмотри на мое лицо. Что ты думаешь?
Я вздрогнула. Он никогда не разговаривал со мной так, за исключением тех случаев, когда почти полностью проваливался в бездну. Мне следовало ответить на его сообщения.
— Я собираюсь принести немного льда для твоего глаза, ладно? Можешь пока принять душ, — я встала, чтобы уйти, но он окликнул меня.
— Хай?
— Ло?
Он с трудом сглотнул, и слеза выкатилась из его заплывшего глаза.
— Мне чертовски жаль. Не знаю, зачем я сказал это тебе.
Я выдавила натянутую улыбку и поспешила уйти.
Мои руки тряслись, пока я искала Логану пакет для льда. Я никогда не видела его таким избитым — никогда раньше. Что твой отец сделал с тобой? Почему он такой монстр?
— Хай? — я подпрыгнула от звука голоса Логана позади меня. Волоски на руках встали дыбом, когда я повернулась и увидела то, что он держал в руке. — Что это?
— О Боже, Логан. Я хотела с тобой поговорить об этом, — я уставилась на тест на беременность, который, вероятно, забыла в ванной днем.
— Что означают две розовые полоски? — спросил Логан, едва держась на ногах и покачиваясь.
Ты совсем не в том состоянии, чтобы разговаривать об этом сегодня.
— Нам лучше поговорить завтра, — предложила я, подходя к нему и опуская руки ему на плечи. Он отодвинулся от меня.
— Нет, мы должны поговорить об этом сейчас, — громко сказал он.
— Ло, ты можешь потише? Мама спит.
— Мне по фигу. Ты беременна?
— Нам не следует делать этого сегодня.
— Что происходит? — спросили позади меня. Я съежилась, увидев одетую в халат маму, входящую в кухню. Когда ее заспанные глаза наткнулись на Логана, она полностью проснулась. — Что ты здесь делаешь? Тебе нужно уйти сейчас же.
— Мама, перестань, — умоляла я, видя ненависть в ее глазах.
— Иисус Христос. Ты не видишь, что мы, б-блядь, р-разговариваем? — невнятно проговорил Логан.
Это только усугубило ситуацию.
Мама бросилась к нему, хватая его за руку.
— Ты вторгся в чужой дом. Уходи, иначе я вызову полицию.
Он вырвал свою руку у нее и отшатнулся назад, натыкаясь на холодильник.
— Не трогай меня. Я говорю с твоей дочерью.
Мама перевела взгляд на меня.
— И именно поэтому мы пойдем на аборт. Он наркоман.
Логан выпрямился настолько, насколько мог, его глаза распахнулись от отвращения.
— Аборт? Ты пойдешь на аборт?
Мое тело тряслось, глаза остекленели.
— Нет. Подожди. Мам, остановись. Ты не помогаешь.
— Ты действительно говорила об аборте? — снова спросил Логан.
— Мы пойдем в четверг. Я уже позвонила и записала ее, — сказала мама, хотя это было ложью. Мне было восемнадцать, и я имела право делать со своим телом все, что захочу, а не то, что моя мама посчитает необходимым.
Логан тихо выдохнул.
— Вау. Так ты собиралась сделать это, не поговорив со мной? Ты думаешь, что я не смогу быть хорошим отцом, или что?
Мама саркастично засмеялась.
Снова усугубляя ситуацию.
— Это не то, что я сказала, Ло.
— Это то, что ты сказала! Это то, что ты имела в виду! — заорал он, его глаза потухли, словно тот свет, который я так любила в нем, был выжат из всего его существа.
— Ты не слушаешь меня, потому что под кайфом, Логан.
— Что совсем не ново, — пробормотала мама, ее слова отвратительно жалили.