Глава 20 Часть 2
— Я люблю его! Я люблю его, мама! Какое значение имеет, когда мы поженимся: сегодня или через год? Я хочу быть с ним.
— Это нелогично. Ты говоришь сейчас так же, как твоя сестра, Эрика.
С губ Алиссы сорвался небольшой вздох.
— Я сейчас здесь, мама.
— Но это правда. Ты всегда была диким пламенем, которое я не могла потушить. Ты всегда вела себя как попало, да и сейчас так же. Но, Эрика, ты единственная была послушной. У тебя единственной была голова на плечах. Но сейчас в твоем поведении нет никакого смысла.
Я видел, как глаза Алиссы наполнились влагой, но она прикусила язык. Я собрался одернуть Лорен, чтобы не смела говорить о ней в таком тоне, но остановился, когда увидел, как Алисса слегка покачала головой, прося не делать этого.
В конце концов, мне-то что? Это не моя забота — участвовать в их баталиях.
Эрика открыла рот, чтобы ответить, но Келлан опередил ее, его слова заставили замолчать всех в комнате.
— У меня рак.
Постойте.
Что?
Нет.
Сердце рухнуло в живот, и я почувствовал кислоту, поднимающуюся к моему горлу, пока он продолжал:
— Некоторое время мы держали это известие при себе, не зная, как сообщить всем вам. Мне уже сделали операцию по удалению опухоли, и в ближайшее время начнется первый курс химиотерапии, но…
— Прошу прощения. Помедленнее. Повтори. Что? — прервал я его. Моя кровь закипела, я почувствовал себя на грани срыва. Пальцы вцепились в края стула, когда меня затрясло. Что, черт возьми, он говорит? У Келлана не может быть рака. Келлан здоров. Он всегда был здоров. Он единственный в нашей семье, кто не был ходячим хаосом. Он не мог заболеть. — Ты, блядь, прикалываешься?
Нет.
Нет.
В глазах Алиссы печалью отразилась эта новость, и она почти протянула руку, чтобы сжать мою, но я покачал головой. Он продолжал говорить, но я встал, не заинтересованный в дальнейших объяснениях. Мне не хотелось, чтобы он сказал еще какую-нибудь гребаную вещь, потому что его слова сейчас были самым настоящим ядом и отравляли мою душу. Мне нужен воздух. Много воздуха. Я направился к двери, ведущей во внутренний двор, и вышел на улицу. Холодный воздух ударил в потное лицо, и из меня вырвался страдальческий вздох. Вцепившись руками в перила, я смотрел в потемневшее небо, глубоко дыша и изо всех сил стараясь не развалиться на части.
Я закрыл глаза и один раз щелкнул браслетом по запястью.
Это неправда…
Я не мог открыть глаза.
Он в порядке. Он здоров.
Я дважды щелкнул браслетом по запястью.
Это неправда. Это неправда.
Раздвижная дверь балкона открылась, и я услышал приближение чьих-то шагов. Келлан облокотился на перила рядом со мной.
— Ты подставил меня, — сказал я.
— Я не хотел говорить тебе так. Не знал, как тебе сообщить.
— Рак чего?
— Толстой кишки.
Черт.
— Я… — начал я, но потом затих. Я чувствовал, что должен что-то сказать, но не знал правильных слов. Существуют ли вообще какие-то правильные слова для такой ситуации? Я крепче вцепился пальцами в перила. — Нам нужно показаться Ти Джею. Я не поверю в это, пока он не подтвердит, глядя мне в глаза.
Ти Джей был врачом, к которому мы с Келланом всегда ходили в детстве. Он был хорошим другом отца Келлана, так что, даже если у меня не было ни денег, ни медицинской страховки, чтобы обратиться к врачу, Ти Джей всегда осматривал меня бесплатно. У него были странности, но он был хорошим человеком. И он был единственным врачом, которому я мог доверить сказать мне правду о диагнозе моего брата.
— Логан, — голос Келлана смягчился. — Я уже говорил с Ти Джеем. К тому же, он не онколог.
— Я доверяю ему, — сказал я сквозь зубы. — Я доверяю ему, Келлан. И только ему.
Он потер затылок.
— Хорошо. Мы завтра сходим и поговорим с Ти Джеем, если от этого ты будешь чувствовать себя лучше.
— Буду, — я откашлялся. — А пока расскажи мне все, что тебе известно. Какая стадия? Это излечимо, правда? Как мы можем от этого избавиться? Что я могу сделать? Как я могу помочь? Как мы можем это исправить?
Как я могу это исправить?
— У меня третья стадия.
Нет. Это совсем плохо.
— Но сейчас мы ждем. Как я уже говорил, мне сделали операцию по удалению опухоли и двух лимфоузлов. Через неделю начнется химиотерапия, потом нужно выждать время, чтобы понять, сработала ли она. Химия может помочь остановить рост потенциально опасных клеток и не дать им проникнуть в другие органы.
— Что произойдет, если они проникнут в другие органы?
Он промолчал.
Нет.
Нет.
Нет.
Я прикусил язык.
— Ты должен был сказать мне.
— Знаю.
Мы повернулись лицом к дому. Эрика кричала на мать, та кричала на нее в ответ. Алисса изо всех сил пыталась сбалансировать ситуацию, но успеха в этом не добилась.
— Ты не можешь выйти замуж за человека, у которого рак, Эрика. Это совершенно бессмысленно! Ты думаешь сердцем, а не головой.
Как можно сказать человеку такую чудовищную вещь?
— Боже. Их мамаша психически больная. Я и забыл, насколько она безумна. На ее фоне Эрика действительно становится похожей на… нормальную?
— Она непробиваемая, это точно, — Келлан опустил голову и недолго разглядывал свои ботинки. — Хотя, она не так уж и неправа.
— Что?
— Эрика сейчас в состоянии паники. Она спешит выйти за меня на тот случай, если что-то случится. На тот случай, если дела пойдут плохо. Не пойми меня неправильно, я хочу стать ее мужем, но… — он замолчал и снова взглянул на свой дом, который сейчас, казалось, находится в нескольких секундах от взрыва.
Я хотел бы поподробнее разузнать его мысли о женитьбе на Эрике, но по языку его тела понял, что он не в настроении для этого. Разговор, происходящий в доме, видимо, дошел до точки кипения, потому что Лорен в бешенстве умчалась прочь, а Эрика быстро начала освобождать обеденный стол, разбивая тарелки в раковине и переставляя стулья. Алисса молча наблюдала, отступив назад.
— Хм, мы должны помочь ей? — спросил я.
Он покачал головой.
— Это ее способ. Просто позволь этому случится.
Я щелкнул браслетом еще раз. Или два. Может, пятнадцать.
— Знаешь, в чем безумие? Курю я, а рак заработал ты.
— Все, что твое — мое…
— И все, что твое — мое, — ответил я.
— Если от этого тебе станет легче, то рак толстой кишки не связан с курением. Но курить ты должен бросить.
Я фыркнул на его воспитательский тон.
Но он не ошибался.
— У дедушки был рак толстой кишки, — сказал я дрогнувшим голосом. От этого он умер.
— Да, — кивнул Келлан. — Я знаю.
Единственный человек, который любил меня так же, как брат, был мой дед. Наблюдать за тем, как болезнь высасывала из него жизненные силы, было труднее всего в моей жизни. А еще хуже было то, что произошло это очень быстро. Сегодня он еще был, а несколько месяцев спустя его не стало. У меня даже не было возможности попрощаться с ним, потому что он очень далеко жил.
— Слушай. Возможно, я мог бы остаться здесь на какое-то время. Меня действительно ничего не держит в Айове.
— Да? — спросил Келлан, шмыгнув носом и положив руки на затылок.
— Да. Ничего страшного. Я мог бы даже сходить проведать маму. Посмотреть, как у нее дела.
— Не очень хорошо, — сказал он. — Я собирался сходить к ней в конце недели, забрать ее продовольственные карточки и прикупить ей немного продуктов.
— Я могу забрать их завтра.
Он поежился.
— Не знаю, хорошая ли это идея, Логан. Знаешь… ты недавно избавился от зависимости, и вообще. Плюс то, что ты узнал. Не хочу, чтобы ты вернулся в этот мир.
— Все нормально, — заверил я его. — Я могу с этим справиться.
— Ты уверен?
Я засмеялся и толкнул его.
— Чувак. У тебя рак, а ты сидишь здесь и беспокоишься обо мне. Перестань. Ты заботился обо мне и маме всю нашу жизнь. Теперь моя очередь, ладно?