— Уже открыл. Я покупаю квартиру в Москве, сейчас тепло и мы можем с ними просто гулять, но настанут холода. Я хочу нанять тебя в качестве дизайнера.
— Ничего личного?
— Нет. Просто работа. Мне нравится твой вкус. Твои проекты меня вполне устраивали. Всё, что ты делаешь, ты делаешь качественно. Я могу тебе доверять.
— Спасибо за оценку. Как твоя жена?
— Не знаю, мы разводимся.
— А сын?
— Сын останется со мной.
— Она согласна?
— Я не спрашивал. Вернусь домой — узнаю. Мила, моя личная жизнь должна интересовать тебя меньше всего. Так какие планы на завтра?
— Я согласна.
— Мила, мы собирались провести день за городом. — У Севы прорезался голос.
— Это работа, ничего личного. Хорошо, мы все вместе завтра посмотрим квартиру и решим, что можно сделать.
— И подпишем бумаги.
— Подпишем, Илья.
Он распрощался и ушёл. Вслед за ним засобирался Сева.
========== Илья ==========
Я не спал практически всю ночь, утром задремал, потом еле проснулся от звука будильника. Затылок ломило, но надо собраться. Времени у меня в обрез. Начало положено.
Итак, пока всё идёт по плану. Ну, кроме давления.
Выпил ежедневные утрешние таблетки, закусил каптоприлом, двумя по пятьдесят, и спустился на парковку. Сев за руль арендованного автомобиля, подумал, что вот так и убиться можно, в таком состоянии. Надо будет попросить порулить Милу.
Из машины позвонил риэлтору. Договорился о встрече.
Мила, как мне показалось, была рада мне. Девочки — так точно рады. С рук не слезали.
— Илья, давай начнём с завтрака, ты себя плохо чувствуешь?
— Нет, видимо, просто перенервничал, давление.
— Давно? Давление? — в её голосе слышалось беспокойство.
— Пару лет. Мелочи. Я в дороге всю неделю, устал, но мои феи всё компенсируют.
— Расскажи о себе?
— Зачем? Мила, спасибо за дочек. Всеволод скоро будет?
— Я просила его не приходить. Ты не рад?
— Не знаю. Ваши дела, ваши отношения. Девочкам он нравится?
— Так получилось, что они познакомились только вчера. Пока не нравится. Но время. Нужно время.
— Понимаю, а тебе?
— Что мне?
— Тебе он нравится?
— Да. Не знаю. Нравится. Он мне подходит, во всех смыслах. Илья, я так устала быть одна. Я как маленькая лодочка в открытом море. Всё сама, и никому до меня нет дела. Даже если меня поглотят волны, никто не заметит. Только дочери.
— У тебя в доме нет картин. Ты?..
— Я больше не рисую. Сначала только карандашом, а потом перестала совсем. Море — это же как мечта. Я разучилась мечтать.
— Мы говорили с твоим Севой вчера на улице.
— И что?
— Он намерен за тебя бороться. Сказал, что просто так не отступит.
— А ты?
— Что — я?
— Не отвечай вопросом на вопрос. Ты намерен бороться? Или перефразирую. Он собирается бороться с тобой?
— Видимо, со мной. Мила, я скажу тебе честно и откровенно. Я не знаю. Моё «не знаю» относится не к тебе. А скорее… Я не знаю. Я не знаю тебя теперешнюю. Я много думал, я любил тебя, и, пожалуй, только тебя — из всех женщин. Но вы с Алевтиной одинаково меня обманывали. Две подружки. Она — сказав, что беременна и подключив мою маму, а потом родив на два с лишним месяца позже. И ты, скрывавшая от меня моих детей. Я не мог ей доверять никогда и не простил. Мы подошли к разводу.
— Меня тоже не простишь? Пойми! Я думала, что мщу за измену. Я сказала тебе тогда, но ты не понял, а тут звонок твоей матери, о судьбе несчастной Лялечки, соблазнённой тобой, и так далее. Обо мне, эгоистке, которая принципиально рожать не хочет. Я рассердилась. Я была в бешенстве.
— Я понимаю, отомстила всем троим. И мне, и собственным детям. А может, и себе самой.
— Илья, мне было физически плохо, у меня гормоны бушевали, я уже чувствовала себя матерью. Я защищала моих детей.
— От их собственного отца? Мила, давай не будем. Давай прекратим беспредметный спор, я хочу провести день с тобой, с дочками. Я хочу быть счастливым. Если тебе нужен Сева, позвони ему, или давай за ним заедем. Ты просто пойми, я пытаюсь восполнить те пять лет.
— Хорошо. Просить прощения бесполезно?
— Бессмысленно.
— Ты изменился, Илья. Стал жёстче.
— Ты тоже изменилась.
— Я мать.
— Ага, а я отец. Приходящий. Или — наконец пришедший!
— Мы так и будем отпускать колкости?
— Ты считаешь это лишь колкостями? Мила, мы же щипцами души друг другу ковыряем, и меряемся, у кого болит больше… Спасибо за завтрак, пойдём, и не плачь, нас ждёт риэлтор.
— Хорошо, я только умоюсь.
***
Квартиру выбирали девочки, невероятно серьёзно подошедшие к этому вопросу. Я только удивлялся и умилялся. Они сами планировали свою комнату, причём одну на двоих, и на мой вопрос не хотят ли они каждая свою, одновременно ответили: «Нет!».
Те квартиры, что присмотрел я, не понравились ни Миле, ни девочкам. Они выбирали. А я заведомо соглашался с их выбором.
Остановились на четырёх комнатах. Подписали договор купли. Квартиру я оформил на Милу. Она отказывалась. Но я настоял. Не мог не настоять. Я покупал её дочерям. Сердце давило. А я им должен. Конечно, я не сказал истинную причину, обосновав для Милы покупку на неё тем, что ещё не разведён и не хочу делить эту квартиру с бывшей женой.
Убедил.
Поймал себя на мысли, что безумно хочу жить. Мне есть ради кого жить. А ещё я так не хотел, чтобы этот день подошёл к вечеру, когда я снова останусь в гостиничном номере один. Я столько лет был один.
— Илья, какие-то предпочтения в стиле оформления есть? — Мила смотрела на меня с беспокойством.
— Нет, на твоё усмотрение, а Яна с Анитой тебе помогут.
— Ты примешь розовую спальню?
— Любую. У меня есть лишь одно условие. В гостиной и спальне должны быть картины, твои, с видом на море.
— Илья, тебе плохо?
— Мне хорошо, ты даже представить себе не можешь, как хорошо. Ради этих двух дней стоило жить.
— Илья, поехали в больницу.
— В банк, я должен открыть на тебя счёт, нужны деньги на ремонт. А затем в ресторан, детей кормить.
— Илья, я беспокоюсь.
— Спасибо, за рулём ты.
Мы присели на лавочку. Девочки рванули кататься с горок. Мила сходила в ближайший магазин и принесла мне бутылочку воды. У неё столько тоски в глазах было, пока она наблюдала, как я запиваю таблетки.
— Илюша, ты ведь загнал себя. Зачем?
— Мне не было ради кого жить, только сын. Ты нарисуешь море, для меня?
— Нарисую. Давай посидим немного и в больницу, тебе плохо. Я вижу, я чувствую. Илюша, я очень тебя прошу. Ради девочек, ты можешь это сделать ради своих дочерей, ради Мишки. Ради меня…
Последние слова она практически прошептала, опустив голову, прерывая наш контакт глаза в глаза. Я взял её руку. Я смотрел на неё. Я любил её раньше. Понимал, что люблю и теперь.
— Милочка, я должен успеть. Всё должно быть законно. Понимаешь?
— Ты всё успеешь, господин торопыга. Поехали.
Она позвала дочек, и я уселся вместе с ними на заднее сиденье автомобиля, крепко прижимая их к себе. Я действительно должен всё успеть. А чтобы двигаться вперёд, иногда нужно дать себе передышку, пусть и такую незапланированную.
Интересно, они меня запомнят? Как хочется, чтобы запомнили.
========== Мила ==========
Я всё-таки привезла Илью в больницу, несмотря на его сопротивление. Девочек отправила домой, вызвав няню.
В приёмном ждать пришлось довольно долго, мы же не по «скорой», а самообращением. Я не выдержала и, влетев в кабинет, наорала на всех, пообещав засудить, если что пойдёт не так. Помогло, забегали.
Сделали ЭКГ и положили, не принимая никаких возражений. Он, конечно, возмущался и расписку пытался написать, ссылаясь на дела неотложные. Какая расписка в таком состоянии?
Обещала быть рядом и заняться его делами, в роли его доверенного лица. Проводила до палаты и поехала за нотариусом. Составили генеральную доверенность, и я отправилась за его вещами в гостиницу. Документы забрать в первую очередь.
Встретилась с Севой, просила меня не беспокоить в течение недели-двух. Выслушала лекцию о психологическом воздействии на меня Ильи путём вызывания жалости. Разозлилась. Вот реально, сильно. Сказала, что в данное время с его стороны испытываю психологическое воздействие. И если он решил бороться за меня такими методами, то грош ему цена.