Сарина Боуэн - Он

— Ну… — начинает Шэнь. — Вон та арена. Где в 1980-м сборная США победила Россию. И выиграла золото.

— О. — Джейми поднимает вверх указательный палец. — Сборная США, составленная из двадцати студентов, победила впечатляющую команду России со счетом 4:3, а золото они завоевали через два дня, в игре против Швеции. Но мы здесь не поэтому.

— Нет?

Джейми качает головой.

— Видите вон тот холм? — Он показывает себе за плечо, и мы все задираем головы.

— Я вижу просто парковку, — бубнит Килфитер.

Джейми небольно щелкает его по лбу.

— Это не просто парковка и не просто какой-то холм. Тренером той сборной США был Херб Брукс. Именно потому арена и носит сейчас его имя. Он выводил своих ребят в полной снаряге и гонял их вверх-вниз по тому холму.

— Вот весело-то, наверное, было, — вздыхает Дэвис.

— Это мы сейчас и узнаем. — Джейми потирает руки. — На счет три бежим вверх. Все вместе. Ты тоже, Весли.

— Я не могу, — жалобно стонет Шэнь. — Слишком пьяный.

— Не-а. — Я сжимаю его плечо. — Раньше надо было думать. Поехали. — Я хлопаю в ладоши.

— Один, два, три! — Джейми срывается с места и по гравийной дорожке быстро добегает до травы у подножья холма.

Я держусь позади, слежу за тем, чтобы парни не отставали. И они бегут. Вяло, но это и хорошо, потому что травмы нам не нужны. Сегодня, правда, светит луна. Плюс на вершине холма установлены фонари.

В считанные минуты у нас сбивается дыхание. Подъем на этот сучий холм не из легких, и можно только радоваться, что на нас нет снаряги. Всю дорогу парни ворчат, но в конце концов мы оказываемся наверху, на парковке, и, задыхаясь, мечтая о глотке воды, упираемся руками в колени.

— Мне что-то нехорошо, — мямлит Шэнь.

— Если тошнит, то давай в кусты, — говорю я быстро. Парковка принадлежит гольф-клубу. Нам и так нельзя было заходить сюда.

Он срывается с места и едва успевает добежать до кустов самшита, прежде чем его выворачивает наизнанку.

— Вниз поведем их медленно, — потирая подбородок, говорит Джейми. — И по пути купим воды.

— И адвил. Хотя у меня есть в нашей комнате.

— Кто бы сомневался.

Я прячу улыбку. Еще одна дурацкая, нелепая ночь в Лейк-Плэсиде вместе с Джейми. Надеюсь, следующие четыре недели будут течь медленнее.

На обратном пути я немного перетираю с Дэвисом.

— Так… Ну и зачем вы решили напиться? Вас же могли выгнать из лагеря.

Он вздергивает подбородок.

— Вы сами мне так сказали.

— Что я тебе сказал?

— Общаться с ними не только на тренировках. Я так и сделал.

Мне приходится ненадолго задуматься.

— Так. Как твой тренер я обязан попросить тебя перестать нарушать правила. Однако зачем ты это сделал, я понимаю. И мне нравится то, что вы позвонили тренеру Каннингу, когда Килфитер не захотел уходить домой.

— Не мог же я его просто там бросить.

За это он удостаивается дружеского шлепка по спине.

— Ты молодчина. Не ввязывайся в неприятности, и тогда ваши выходки останутся между нами, ладно?

— Ладно.

Сквозь летнюю свежесть ночи мы идем в общежитие, пока высоко в небо над озером выплывает луна. Мне не терпится поскорей вернуться домой.

Сорок минут спустя я держу член Джейми во рту и ласкаю его простату, как чемпион, а он, извиваясь, умоляет меня:

— Дай мне больше. Дай мне его. Ты же тоже этого хочешь.

С влажным чпоком я отпускаю его и практически проглатываю язык. То, как небрежно он попросил меня отыметь его, сносит мне башню.

— Не знаю… — заикаюсь я.

Он приоткрывает один затуманенный страстью глаз.

— Господи, иногда у меня такое ощущение, будто ты засовываешь туда целую руку. Неужели с членом сильно иначе?

Представь себе, да.

Не поймите меня неправильно — я хочу очутиться внутри его крепкой задницы больше, чем сделать следующий вдох. Но еще я испытываю непривычное для себя ощущение — страх. Я не привык задумываться о последствиях своих действий. И если я все же решусь взять его по-настоящему, то для меня это будет не просто секс, а нечто действительно значимое. Что до Джейми… Для него это вполне может оказаться еще одним мини-экспериментом, который он заберет с собой, чтобы угомониться с какой-нибудь девушкой.

Он наблюдает за мной, ждет моего решения. И пока ждет, медленно поглаживает себя, неотрывно глядя в мои глаза.

О, черт. Я все-таки сделаю этот шаг.

Я возьму единственного мужчину, которого я любил.

Нашаривая смазку, я почти не дышу. Потом, поняв, что еще нам нужна защита, скатываюсь с кровати и оглядываюсь в поисках сумки, где у меня припрятана целая коробка презервативов — сам не знаю, зачем я ее привез. Я устроился на работу в лагерь с одной-единственной целью — провести время с Джейми, а не ради каких-то там эротических приключений с местными геями.

Я и не предполагал, что мне доведется ее открыть. Да еще с Джейми… для Джейми.

— Ты точно уверен? — спрашиваю я сипло.

Он кивает. Карие глаза горят голодным огнем. Сияют доверием. Я запоминаю их выражение, запоминаю то, как он лежит передо мной, целиком в моей власти, такой большой, сильный, излучающий мужскую мощь.

Я не спешу, подготавливая его, не жалею смазки. Блядь, я не хочу, чтоб ему было больно, и совершенно точно не хочу напрочь отбить у него интерес. Невольно вспоминаю свой первый раз и то, кем ощутил себя после — дешевкой, использованной парнем, которому было насрать, получил я удовольствие или нет.

Я хочу, чтобы Джейми в первый раз было только приятно.

— Одного пальца на этот раз будет мало. — Мой голос настолько хриплый, что царапает горло. — Тебе надо привыкнуть к большему, перед тем… как я…

— Ты ведь остановишься, если мне не понравится? — шепчет он таким же осипшим голосом.

У меня сжимается сердце.

— Конечно. — Склонившись над ним, я подкрепляю свое обещание поцелуем, а после подмигиваю ему. — Просто скажи «мошонка» — и я сразу остановлюсь.

Сквозь него проносится судорожная волна смеха.

— О черт. Я и забыл об этом.

Я тоже смеюсь, вспоминая то нелепое кодовое слово, которое мы придумали в четырнадцать лет. Уж не помню, кто его предложил… хотя, кого я обманываю? Конечно же я. В общем, у нас была бойцовская фаза. Решив, что ММА — это крутейшая тема, мы постоянно зависали в спортзале и отрабатывали свои так называемые «приемы». Вот только в половине случаев мы не замечали сигналов друг друга остановиться — и потому в итоге взяли себе стоп-слово.

Никогда не забуду, как однажды в спортзал зашел Пат и увидел нас — меня, лежащего на животе, и Джейми, упирающегося коленкой мне в шею, пока я орал, как заводной: «Мошонка, мошонка!»

— Готов кончить, как никогда в жизни? — торжественно спрашиваю я, поднимая одно его колено вверх.

Он улыбается.

— Чувак, уверен, что хочешь взвалить на себя это бремя?

— Никакого бремени. Только факты. Доказанные наукой.

Теперь он посмеивается, но лишь до тех пор, пока кончик моего пальца не начинает обводить его вход. Его ягодицы моментально сжимаются. Но не от страха. От предвкушения. Я вижу, как оно жарким, голодным блеском вспыхивает у него в глазах, после чего он поднимает и второе колено — полностью выставляя себя напоказ передо мной.

Иисусе. Нет, мне этого точно не пережить.

Несколько томительных мгновений перед тем, как проникнуть внутрь него одним пальцем, я дразню, поглаживаю его. Вторая моя рука придерживает его эрекцию. Я не хочу, чтоб он кончил, пока я не войду в него до упора, и потому не беру его в рот и не надрачиваю так сильно, как ему хочется. Медленные, невесомые прикосновения — вот и все, что он получает, пока мой палец разрабатывает его тесный вход.

Когда к вечеринке присоединяется и второй палец, его брови сходятся вместе. На лбу проступают капельки пота. На моем тоже. Ничего горячее я в жизни не делал. Разминая его, я отдаюсь этому занятию целиком, пока ласкаю его, щекочу, кручу пальцами, подготавливая для себя.

На трех пальцах он стонет так громко, что разбудил бы и мертвеца, и я, отпустив его эрекцию, прижимаю ладонь к его рту.