Иман Кальби - Она моя…

И она была права, он был в ярости. Почтенно вышел из машины, помог занять место на переднем пассажирском сидении, сел сам и только после того, как закрыл дверь, обрушил на нее весь свой гнев – голод.

– Ты специально испытываешь мое терпение?! – говорил он недовольным повышенным тоном, сам при этом пожирая ее глазами.

– Да, – нагло улыбаясь и смотря на него ответила Влада, даже не моргнув. За эту неделю вдали от него она стала смелее, обольстительнее, познала свою ценность как женщина, его женщина –хочу, чтобы ты меня наказал…

Он глубоко вздохнул, схватил ее за затылок, вытер своим большим пальцем ее красные губы от помады и с жадностью припал к ним.

– Я сейчас изнасилую тебя прямо здесь, – шептал он, не разрывая поцелуя. И хоть Васель и стер яркий цвет помады, он все равно оставил на его губах порочную припухлость. Ее пьянил его вид, такой возбуждающий и такой…её.

– Я соскучилась…

Нос девушки потерся о его слегка шершавое лицо и вдохнул аромат мужественности Васеля… Духи, собственный запах.

– Поехали быстрее, не хочу больше терпеть, – резко завел он машину, шумно стартуя с места., –  иначе трахну здесь, и Махмуд это увидит…

– Куда?

– Таввиль балик швей, хабибти (араб –  потерпи немного, любимая)…

Они стояли у входа в красивый старинный дом немного поодаль от Прямой улицы в олд – тауне Дамаска. Что это? Гостиница? Ресторан? Сирийцы любят делать из старинных домов бутиковые отели, вернее, любили… до того, как война вытеснила все в их жизни… Васель отворил большую резную дверь – и они оказались в сказке… Потрясающей красоты арабский внутренний дворик – традиционная неотъемлемая часть всех домов старого Дамаска, за непрезентабельными серыми стенами скрывающих внутри райские уголки.

Она сразу восхитилась роскошным патио с выложенными из узорчатого мрамора полами. Терракотовые стены с огромными арочными окнами в два этажа формировали прямоугольник, создавая потрясающей красоты пространство. По его центру –  огромный бассейн, подсвечиваемый зеленым мягким свечением с выложенным посередине символом в виде кисти руки, значение которого Влада не помнила. Она знала, что это некий исламский амулет, называемый «хамса», то есть пять (пять пальцев). На противоположной стороне стены – ниша, под своим сводом приютившая резной стол и окружающие его мягкие кресла, выполненные в традиционном сирийском стиле.

Аромат жасмина, лимонных деревьев и апельсинов, так искусно высаженных в специально предусмотренных для этого клумбах, сразу вскружил ей голову.

– Я просто в раю…. – восхищенно озираясь, прошептала она.

Васель лишь улыбнулся.

– Что это? Музей? Отель? – она не могла поверить, что за очаровательными, но в то же время неказистыми стенами старого города, поражающими своей древностью, но отнюдь не лоском, скрывается такое богатство. Нет – нет. Это место не являлось средоточием роскоши, как это бывает в Дубае. Тут от всего веяло стариной, но так, словно эта старина на твоих глазах ожила…Словно она попала на триста лет назад в дом к какому – нибудь сирийскому аристократу….

– Это мой дом, Влада. Мой самый любимый и самый секретный дом. Ты первая, кому я его показываю. Работы только завершились. Я торопил строителей, чтобы быстрее насладиться всем этим. Слишком долго я вынашивал идею ренновации этого пространства. Символично, что в моей жизни появилась ты именно тогда, когда здесь почти все было уже доделано.

Девушка в восторге покачала головой.

– Этому дому 300 лет. Мы в еврейском квартале. Сейчас, правда, тут почти не осталось евреев… Я говорю почти, потому что многие ассимилировались…Знаешь, Влада, у сирийцев ведь некогда не было чувства ненависти к евреям из – за их происхождения. Мы двоюродные братья. Семиты. Все дело в политике. И истории. Она разделила нас так сильно….Разве это не та же гражданская братоубийственная война?

– С ума сойти…. Конечно, как арабист она знала все это, но не задумывалась так глубоко.

Влада обратила внимание, что вдоль всего периметра дома в нескольких местах были двери – здание сообщалось с патио не через один выход, а через три – четыре.

Васель обратил внимание на то, что привлекло ее.

– Поскольку дом старинный, я решил сохранить все в нем в максимально аутентичном виде. Тут из нового только система водопроводов, электричество, спрятанные в стенах плазмы и прочая нужная для комфортной жизни техника. Интерьер и организация особняка сохранены в первозданном виде. Знаешь, зачем тут столько дверей? Это разные половины дома – харамлик, то есть женская его часть. Вот та – мужская. Та –для гостей. Он показывал ей дом, словно свое дитя. С такой страстью и удовольствием. Он был созидателем. Это война заставила его иметь дело со смертью, пускай и косвенно. Он был рожден создавать, а не разрушать. Тогда она смогла это, наконец, разглядеть.

– Посмотри на это, – Васель указал девушке на выложенную мозайку в форме руки в центре бассейна.

– Это хамса, Я знаю, но совершенно не помню ее значения…

– Хамса как символ появилась еще до возникновения ислама и иудаизма. Она связывается с лунной богиней финикийцев Танит. Ее до сих пор почитают как символ защиты и мусульмане, и иудеи. Кстати, когда я выкупил этот дом в обломках, обнаружил, что это изображение встречается очень часто в интерьере комнат. А ведь здесь жили иудеи. Мусульмане называют хамсу «Рукой Фатимы», единственной дочери Пророка. Согласно легенде, она однажды помешивала еду на огне, а в этот момент ее муж Али привел в дом девушку, на которой только что женился. От боли в сердце Фатима уронила ложку и стала помешивать еду рукой, не обращая внимание на боль. С тех пор хамса стала символом терпения за веру. Это символ пяти столпов ислама. К тому же многие сельские жители верят, что она приносит дождь. Ты, наверное, знаешь, что дождь до сих пор даже в арабских городах, в том числе и в Дамаске, считается благословением Бога. В мечетях совершают специальные молитвы с призывом о дожде. Когда на улице дождливая погода, друзья звонят друг другу и поздравляют «с дождем»…

– Символом терпения за веру? Эта легенда скорее говорит мне, что хамса – символ боли женщины, которой приходится делить с кем – то любимого… –  вымолвила она.

Васель терпеливо вздохнул, внимательно посмотрел в ее глаза.

– Поверь мне, наши женщины не относятся к этому так, как ты думаешь. Это сложно… Но ты поймешь со временем…

Зачем он это ей сейчас говорил? Как еще можно к этому относиться… Ее сердце непроизвольно сжалось в болевые тиски, но она решила отодвинуть мысли об этом прочь. Здесь и сейчас они были бесконечно далеки от древних легенд и обсуждения сущности идеи многоженства…

– Пойдем дальше, – он взял ее за руку, не зацикливаясь на этой теме, и повел в направлении самого дома. –  Покажу тебе еще кое – что.

– Что? – почти не поспевая за ним, то и дело переходя на полубег воскликнула Влада.

Он на ходу вдруг резко остановился и сильно прижал ее к себе.

– Женскую половину дома…

***

Они лежали в огромной ванной из темно – зеленого малахита в волшебном окружении зажженных свечей и источающих жасминовый аромат палочек, предусмотрительно зажженных вездесущей Умм Хсейн. Эта тучная женщина была хранительницей этого дома. Васель не держал тут большого штата прислуги, потому что приезжал нечасто. Зато Умм Хсейн, сын которой воевал в рядах подконтрольной Васелю группы постоянно находилась тут и следила за поддержанием дома в хорошем состоянии. Она встретила их в холле дома с добродушной улыбкой, предложив попить зхурата.

А потом они оказались тут… Это была даже не ванная, а какая – то сакральная пещера под сводами выложенного из цветного стекла купола. Васель сказал, что в этой части дома была хаммам, но он немного все переделал, сохранив ключевые элементы – парную, зону отдыха и огромный резервуар для воды – джакузи, выполненную из зеленого малахита. Эта часть интерьера была современной. Васель заказал ее из Ирана по индивидуальному заказу. С ума сойти, как красиво…

Он обвил девушку своими крепкими длинными ногами, и она растворялась в его объятиях, вглядываясь в сказочные очертания на потолке от разноцветных восточных ламп. Играла спокойная расслабляющая музыка с мягкими, но будоражащими восточными напевами.

Танцующие от плавных движений их тел в ванной водяные свечи так романтично и загадочно подсвечивали то, как вода источает бледные, но обильные струи пара. Теплота его тела… Нежность прикосновений… Все это уносило Владу в какую – то параллельную реальность, реальность, где есть только он и она…