Ей просто захотелось уйти тогда. Спрятаться от его взгляда. Он делал с ней такие вещи, казалось, они стали более чем единым целым, они доверились друг другу, оголили свою душу, а теперь она понимала, что это была просто веселая забава с его стороны…Ей было стыдно на него смотреть. Открывшись перед ним, она оказалась слабой и уязвимой. После всего, что было, казалось, что даже если она предъявит ему эту переписку и призовет к ответу, он попросту рассмеется, подавит ее, как ничтожество…Бежать от него, немедленно, быстро, сейчас же… Но в этот раз это было сделать намного сложнее… Они в доме, в частном секторе, узкие улочки явно будут пустынны в этот ранний час, вряд ли она сможет поймать такси… Надо было собрать последнюю волю в кулак и действовать так же подло и хитро, как и он. Не только он умеет ранить, не только он может делать больно. Она поставит жирную точку, но сделает это в его стиле…
А может быть она сама себе врала, может быть, она все еще надеялась, что он найдет этому всему оправдание. В тот день Влада была готова поверить любому вранью. Скажи он ей, что это не его чертов телефон, а телефон какого – нибудь его врага, которого он убил, расчленил и сжег, она бы охотнее поверила в это и, что самое чудовищное, приняла… Настолько жалкой и зависимой от него она была…
Пошла в другую комнату за своим платьем. Вся одежда до сих пор валялась в том виде, в каком они ее кинули, стаскивая с себя. Васель запретил Ум Хсейн заходить в эту часть дома. Когда увидела разбросанные по комнате вещи, сердце снова сжалось с болью… Не давая волю чувствам, надела платье. Она все еще пыталась самостоятельно застегнуть молнию, когда в комнату вошел Васель в одном полотенце.
– Что такое, хабибти? Зачем одеваешься? Сегодня пятница, выходной… Таали (пойдем), хотя бы немного поспим, – он был еще мокрый и удивительно счастливый. Аж скулы свело от того, как идеально он мог играть искренность. Хотя почему играл? Влада подумала, что действительно была приятна ему, как игрушка. Наверное, с проститутками он тоже чрезвычайно деликатен после секса. Неотъемлемая черта истинных аристократов, тех, кто познал власть, роскошь и достаток еще с детства, родился с серебряной ложкой во рту, это постоянная вежливая снисходительность с теми, кто ниже. В этом и проявляется их невыносимое и такое ненавистное превосходство. Когда хозяин умирает от воткнутого верным слугой в сердце по самую рукоять кинжала, в его глазах всегда застывает немой вопрос «за что»… За это… Иногда легче принять грубость и бесцеремонность, чем снисходительную вежливость…
– Извини, Васель, не предупредила тебя. Пятница – выходной у вас, но не в Москве, а мне в 9 утра надо по скайпу участвовать в онлайн – конференции… – она старалась не смотреть на него.
– Так в чем проблема, возьми мой планшет, какая разница, откуда вещать…
– Нет, извини. Во – первых, я не помню своего ника, а дома в компьютере он забит у меня на автомате, я же не могу зайти под твоим. А во – вторых, уж прости, но мне надо хотя бы немного подготовиться к теме, я даже не помню, о чем там речь… Вчера времени на это так и не нашлось.
Выдавила из себя улыбку, чтобы хоть как – то ослабить его бдительность. Этот человек видел ее насквозь. Наверняка, он почувствовал фальшь…
Подошел вплотную, убрал выбившийся локон за ухо, внимательно вгляделся в глаза.
– Все хорошо, хабибти? Мне кажется, что ты бежишь от меня… – тихо и вкрадчиво.
– Все хорошо, – Влада коснулась его губ, потому что ее натянутую улыбку он бы заметил, слишком близко, слишком глаза в глаза… А поцелуй… Как бы это ужасно ни звучало, ее поцелуй оставался искренним. Она могла сколько угодно заставлять свою душу его ненавидеть, но ее тело на инстинктивном уровне чувствовало свою принадлежность ему…И ей было невыносимо горько от этой мысли…
– Я отвезу тебя, дай мне две минуты…
Влада молча кивнула.
– Может хотя бы кофе? – спросил он.
Она опять кивнула. Пусть будет кофе. Главное, чтобы не было никаких вопросов…
Сегодня этот дом ей уже не казался таким сказочным. Он давил на нее, подавлял, пугал… Словно со всех его углов на нее смотрели тени прошлого. В их взглядах не было сочувствия. Только насмешка.
– Сегодня вечером у меня дела, но завтра давай проведем день вместе. Может съездим на конезавод? Покатаемся? Давно не навещал своих лошадей…
– Съездим на конезавод, – ответила она, в душе беззвучно смеясь и рыдая одновременно. «У него дела». Конечно, дела в каком – то «Кав де Беф». Она ведь прочитала это в их переписке….
– Ты немногословна, Влада, – сказал он ей, несясь по пустынному утреннему городу.
– Все ок, Васель, просто еще не проснулась. К вечеру буду огурчиком!
Он улыбнулся краешками губ. Подозревал ли он что – то? Догадывался? Лишь бы не догадался раньше времени, лишь бы…
Они подъехали к ее дому. Она хотела быстро выпорхнуть наружу, но он не дал, сжав ее руку и повернув лицом к себе.
– Я люблю тебя, хабибти, что бы ты себе там ни напридумывала в своей хорошенькой головке. То, что было вчера – это лучшая ночь в моей жизни… И я не только про секс. Я про тебя рядом со мной… – нежный поцелуй в нос.
А по её телу словно молотом бьют, словно сердце пилят на части. Какой же он мерзавец, как же больно, как он может быть таким жестоким… Обман тяжело принять и простить, это всегда ранит. Но даже обман может быть честным. Он же продолжал этот фальшивый цирк. Заливает ей про любовь, а сам с другой…
***
Дома, стащив с себя все вещи и закинув их подальше в угол, Влада завалилась в кровать, пытаясь заснуть, но сон не шел. Все тело била дрожь. Живот крутило… Девушка была в какой – то агонии, настолько сильной, что она изнутри иссушала ее слезы, не давая им выйти наружу. Они застывали соляной коркой у нее на глазах, горели, щипали… Влада все еще чувствовала на себе его запах. Запах обладания. Ее волосы пахли этим долбанным удом, который теперь всю жизнь у нее будет ассоциироваться с ним… Она не выдержала и пошла под душ. Неистово терла себя губками и самым приторным и вонючим из всех ее гелей для душа. Стало чуточку легче. Не стала возвращаться в постель. Конечно, о телемосте она наврала. Не было никакого скайпа или вайбера, она уже даже не помнила, что там ему наплела в состоянии аффекта… Зато был план – глупый, наивный, сумасшедший, родившийся спонтанно, и для его реализации ей была нужна вездесущесть Амани.
***
Она все – таки смогла погрузиться в какой – то обрывочный, полубредовый сон, из которого ее вытащил звонок домофона. На часах четыре часа дня. Он прислал ей цветы. Влада хотела было от них отказаться, но доставщик не стал ее дослушивать, лишь положил букет в подъезде и уехал. Спустилась вниз, притворяясь, что не хотя, а ноги все равно несли сами… Огромный букет красных роз, в его стиле. А внутри карточка на русском «Думаю о тебе и не могу ничего делать… С утра мне тебя не хватало рядом»… К аромату дамасской розы примешивается тот самый уд… Опять аромат этих духов на цветах… Опять это наваждение… Боже, отправь он это ей днем раньше – и она бы взлетела к небу, но сейчас… Стало еще больнее и труднее. Как маленькому ребенку, когда его сильно обидят, а потом подлизываются.. Но Васель даже не подлизывался. Он просто не знал, что наконец – то ее глаза открылись.
Самым нестерпимым было понимать, что вопреки всем доводам разума, она чувствовала к нему не ненависть и отторжение за предательство, а ревность к той, другой, которая непринужденно писала ему, называя «хабиби», с которой у него были нормальные, человеческие отношения.
Та пожирающая меня ревность и подвела ее к краю… В тот момент она была готова на самые жуткие глупости… И пошла на них, коря себя за это потом тысячи раз… Человек совершает глупости всего в двух случаях в жизни – когда он действительно глуп, от природы, и когда он влюблен… А ее влюбленность делала из нее кого угодно, но только не ту Владу, к которой она сама привыкла – осторожную, рассудительную, думающую о карьере, о самостоятельности, с амбициями и мечтами… Эта Влада, которая теперь с лихорадочным блеском в глазах набирала телефон Амани, была рабой страсти и ревности к этому мужчине.
– Привет, – ответила та спросонья лишь на второй звонок. В выходные необремененные делами сирийки любили спать по полной, – что – то случилось?
– Амани, что такое «Кав де Беф»… Ресторан? В первый раз слышу это название…
Подруга молчала, то ли еще не до конца придя в себя ото сна, то ли подбирая слова…