Раньше она никогда не занималась любовью. А он делал именно это. Занимался с нею любовью. Каждым словом, которое шептал ей, каждым своим движением и жестом.
Каждое уходящее мгновение…
– Йен, пусти меня!
– И не подумаю.
– Почему?
– Где ты была?
– Там же, где и ты, на ранчо Беннингтона. Он покачал головой.
– Ты уезжала.
– Но потом вернулась.
– Тогда зачем ты крадешься через потайную дверь?
– Я не крадусь…
– О Господи, ты же здесь. И ты всегда пользуешься потайной лестницей, когда хочешь незаметно уйти или вернуться. Я прав?
– Какая потайная лестница! Это всего…
– Поразительно! И ты ничего мне не сказала!
– Я просто забыла.
– О, разумеется! Ты делаешь только то, что считаешь нужным, помнишь? Ты сочла нужным выйти за меня замуж.
Энн молчала, ноги у нее вдруг стали ватными. Возьми себя в руки! Он ничего не знает, он нашел потайную дверь случайно.
Или нет? Почему он не стрелял в нее?
– Сегодня был такой утомительный день…
– Согласен, но хотелось бы узнать, почему он оказался столь утомительным.
– Ну, день был утомительным потому… Закончить Энн не успела. Он рванул ее к себе, схватил одной рукой за волосы и, запрокинув ей голову, с яростью произнес:
– Что нужно сделать, чтобы ты наконец поняла, насколько твоя игра опасна?
– Я не играю ни в какие игры! – закричала она.
В следующий момент, перелетев через всю комнату, Энн рухнула на кровать, но тут же вскочила. Он выругался и угрожающе шагнул к ней.
– Нет! – в ужасе закричала она, падая обратно. К удивлению Энн, он больше не сделал ни шагу. Его бронзовое лицо посерело, пальцы сжались в кулаки.
– Будь ты проклята! – прошептал он. И, не оглядываясь, вышел из комнаты.
Энн глубоко вздохнула и закрыла глаза, вызывая из памяти тот последний день, когда она видела своих родителей живыми.
Отец уже не спал, но Энн лежала тихо, делая вид, что не проснулась. Его рука нежно погладила округлившийся живот матери. Скоро должен появиться второй ребенок, которого они ждали с такой радостью.
– Ты прекрасна, – прошептал он. Энн услышала тихий смех матери.
– Я бесформенная и нескладная.
– Но прекрасная.
– Ты тоже прекрасен, Джошуа. Ты знаешь это? Прости меня. Я все время ворчу и сержусь.
Наверное, мы бы уже давно приехали на место, если бы не мое желание путешествовать с другими поселенцами.
– Все в порядке, Дженни. Что хорошего путешествовать в одиночку? Здесь мы в безопасности.
– Который час? Нельзя задерживать этих славных людей, они и так проявили любезность, взяв нас с собой…
– Не волнуйся. У нас достаточно времени. Я уверен, мы будем на месте до того, как родится мой сын.
– А если дочь?
– Тоже хорошо. Наша маленькая кокетка получит сестричку. Держу пари, она подслушивает. – Отец щелкнул Энн по носу.
– Почему кокетка, па?
– А кто же еще? Самая большая маленькая кокетка!
Энн засмеялась и обняла мать, ощутив, как под рукой шевелится брат или сестра, которым так и не суждено было появиться на свет.
Затем из памяти всплывает страшная картина. Медленно падает на землю мать, отец с криком бросается к ней и вот уже лежит в пыли.
Падают, умирают…
Она и выжила только потому, что у нее есть долг, который нужно исполнить.
Энн открыла глаза. Слезы текли по ее щекам, но она их не вытирала. Воспоминания навалились всей тяжестью, а сейчас они не должны на нее давить, они должны придать ей силы, чтобы отомстить. Какие бы опасности ей ни грозили, она отдаст свой долг мертвым.
И не важно, что думает Йен, не важно, что он отвернулся от нее и ушел.
Энн снова закрыла глаза. Теперь воспоминания сами явились к ней. Уже не столь мрачные. Плывущее Облако. Он так много дал ей, хотя никогда не узнал, для чего она хотела научиться метко стрелять. Он брал ее на охоту, сначала посмеиваясь над странным желанием девочки, потом стал уважать ее за упорство и природные способности.
Затем появился Эдди. Улыбающийся, румяный человек с седыми бакенбардами пришел в индейскую деревню, пришел к ней.
– Не трать слезы по пустякам, дорогое дитя. Эдди здесь, он не даст тебя в обиду.
И сдержал обещание. Помогал, оберегал, любил. Только раз он подвел ее.
Азартная игра.
О, Эдди, я все простила. Мне тебя не хватает. Ты давал мне силы, ты знал правду, знал о моем отчаянном желании убить этого человека. Если бы ты был здесь.
Эдди больше нет. Она потеряла его, как потеряла Плывущее Облако и своих родителей.
У нее был муж. Но она потеряла и его, потому что не может рассказать ему правду. Хотя он нужен ей. И она его любит.
Энн закусила губы, пытаясь остановить бегущие ио лицу слезы.
Она оплакивала свое прошлое и будущее.
– Хорошая новость, сын! – Кэш Уэзерли размахнулся и ударил Карла по лицу. – Нас снова ограбили. Эти идиоты отправили дилижанс с одним вонючим охранником. Ты должен был выехать им навстречу, но не сделал этого!
Карл Уэзерли отступил на несколько шагов от разъяренного отца, вытирая ладонью кровь.
– Это не моя вина. Ты сам приказал мне заняться конторскими книгами…
– Замолчи, сын. Никто из вас, идиотов, даже не знал, где находится дилижанс, а когда он прибыл, эти проклятые воры уже ограбили его.
– Па, ты же не сказал нам…
– А вы что, тупые? Чем теперь платить работникам? Я потерял все деньги от продажи скота и двух своих лучших людей.
– Но ведь ты не можешь винить в этом меня, па? Рука Уэзерли снова взметнулась, и Карл, не успевший отскочить, получил вторую затрещину.
– Все эти годы, вся эта работа! Для кого? Для тебя. Для тебя и твоих братьев. С Божьей помощью я прошел кровавую войну, вернулся с добычей и создал здесь империю. И теперь из-за вашей неумелости меня грабят все, кому не лень.
Карл молчал, но ответ вертелся у него на языке. Может, Бог недоволен Кэшем Уэзерли? Может, Бог считает, что все это Кэш добыл на войне неправедным путем, как продолжает делать и теперь?
– Мы все тоже воевали, даже Джои, – вступился за старшего брата Дженсон.
– А где, черт побери, Джои? Мальчишки никогда нет дома.
– Он, кажется, вернулся в город, папа, – сказала вошедшая в гостиную Мэг.
Она, как и Дженсон, жалела брата. Он изо всех сил пытался угодить отцу, но всегда оказывался виноватым. Особенно в последнее время, когда на отца посыпались неприятности.
– Опять он в этом проклятом салуне! – прорычал Кэш.
– Возможно, он в другом месте, – сказал Мэг.
– Нет, именно в этом чертовом салуне, который должен был стать моим, – пробормотал Кэш.
Казалось, он забыл и о Карле, и об ограбленном дилижансе. Опустившись на диван, стоящий перед камином, он в бессильной злобе стукнул кулаком по кожаной обивке.
– Если бы не этот негодяй южанин, он был бы моим!
– Па, салун всегда принадлежал Маккестлам, и если бы Эдди не проигрался…
– Но он проигрался. А потом умер. Салун уже был почти моим. – Уэзерли посмотрел на Мэг. – Иди спать, дочка, уже поздно.
– Но, па…
– Иди!
– Хорошо. Карл, Дженсон, вы тоже не задерживайтесь.
– Ладно, Мэг, – ответил Дженсон. Карл только болезненно скривился. Выждав, пока дочь закроет за собой дверь, Кэш мрачно взглянул на сыновей.
– Салун должен был стать моим. И она тоже! Если бы не этот ублюдок-полукровка. Вы слышите меня? – рявкнул он так, что братья вздрогнули. – Эта шлюха должна была стать моей!
– Па, зачем она тебе? Ведь ты не собираешься на ней жениться…
– Она должна стать моей, – упрямо повторил Кэш.
– Па, Джои почти все знает об этом салуне, и он говорит, что она была дочерью Эдди. Она вела себя как леди, работала в баре, пела. Никогда не уходила наверх с мужчинами. Может, она совсем не такая, как ты думаешь, она…
– Зло, – пробормотал Кэш.
– Но, па…
– Зло! Она влезает в душу мужчине, заставляет его думать, что она ему необходима, а потом…
– Отец, – сказал Дженсон, – она вышла замуж за этого мятежника.
– Этот мятежник тоже отправится в ад. Господи, труды всей моей жизни! – Кэш вдруг замолчал и диким взглядом обвел комнату.
– Па, это на тебя не похоже, – успокаивающе произнес Дженсон.
– Ты прав, парень. Ты прав. Да, у нас были неудачи, но я никому не позволю разорить меня. Я умею бороться, умею побеждать и сдаваться не собираюсь.