— Чей это ребенок? — взволнованно спросила она, умоляюще глядя на брата.
— Не твоё собачье дело! — прорычал он с таким гневом, что Эмили вздрогнула и попятилась. Вздрогнул и малыш у нее на руках и стал громко плакать.
Прижав к груди плачущее дитя, она снова посмотрела на брата.
— Но, Роберт, что всё это значит?
— Твоя задача не задавать лишних вопросов и держать его у себя до тех пор, пока мы не вернемся.
— Мы? — удивилась Эмили.
— Я и Найджел.
И только тогда Эмили с ужасом заметила в дверях человека, который не только обесчестил ее, но и разрушил всю ее жизнь. В груди всё похолодело и задрожало. Ощущая невероятную панику и инстинктивно отступив назад, Эмили стало казаться, что земля уходит из-под ног, а легкие обжигает от нехватки воздуха. Руки задрожали так сильно, что она побоялась уронить малыша. Невыносимая боль и беспредельное отвращение заполнили каждую клеточку ее тела. Такого она даже в страшном сне не ожидала увидеть. Старые кошмары ожили, и теперь перед ней стоял человек, который причинил ей столько страданий.
— Здравствуй, Эмили, — сказал он, улыбаясь.
Едва звук его ненавистного голоса вторгся в сознание Эмили, как она поняла, что всё это происходит с ней на самом деле. И что он собирается войти в ее дом! Это было невозможно! После того, что он сделал, он смеет говорить с ней и улыбаться? Эмили задрожала от дикого страха, оказавшись перед лицом такой невероятной опасности. Особенно потому, что тетя уехала в Престон навестить больную подругу и Эмили была абсолютно одна. И если эти двое надумают что-то сделать с ней или с малышом, никто не сможет остановить их. Оглядевшись по сторонам, Эмили заметила кочергу в углу гостиной в небольшом ведре и быстро схватила ее, крепко обнимая плачущего ребенка. А потом с яростью повернулась к самому презренному человеку на свете.
— Если ты приблизишься ко мне, я убью тебя!
У нее так сильно колотилось сердце, что она едва могла дышать. Двое сильных и здоровых мужчин с усмешкой посмотрели на беззащитную девушку, которая не смогла бы ни за что справиться с ними. Именно это бессилие и сводило ее с ума. Эмили вдруг ощутила такую сильную ненависть к стоявшим перед ней мужчинам, что задрожала рука. Прихрамывая, Найджел всё же вошел в дом, напомнив Эмили о том, что именно она и сделала его калекой. Но радость длилась недолго. С обескураживающей легкостью брат выхватил у нее из руки кочергу и приставил холодный метал к горлу сестры, надавив так сильно, что на глазах Эмили выступили слезы.
— Ничего подобного ты не сделаешь! — Словно бы наслаждаясь мучениями сестры, Роберт с тихой угрозой добавил: — Проследи за ним, — кивнул он на ребенка. — Мы вернёмся через пару дней, когда избавимся от хвоста.
— З-за вами… следят? — проговорила Эмили, едва дыша от давления кочерги.
Роберт к ее несказанному облегчению убрал кочергу и с яростью отшвырнул её в сторону. Та с грохотом ударилась об стенку и упала на пол. Малыш вздрогнул и захныкал еще горше.
— Да, черт возьми! — взревел Бобби, проведя рукой по своим влажным от снега волосам. — С самого первого дня он идет за нами, будто знает о каждом нашем шаге. Мы тщательно заметали следы, но он не отстает от нас. Нам нужно избавиться от него. И здесь он ни за что не должен найти этого ребенка.
Так значит, кто-то всё же идет за малышом! Кто-то непременно спасет это бедное дитя от этих безумных, безжалостных злодеев.
— А если он всё же найдет это место? — робко попыталась спросить Эмили.
Роберт развернулся и так внезапно схватил ее за горло, что Эмили стала задыхаться. Боже, он так сильно изменился за последние семь лет! Щеки запали, волосы отрасли, а глаза… В них было страшно смотреть!
— Он сюда не придет! А если и придет, только попробуй отдать ему этого выродка!
Он действительно сошел с ума, если собирался использовать невинного ребенка в своих целях! Эмили схватила его за руку, стараясь отцепить его от себя, но он был неумолим.
— Зачем ты это сделал? — хрипло спросила она, с ужасом глядя на брата. — Чей это ребенок?
— Это выродок одного мерзавца, который должен был умереть восемь лет назад, но я промахнулся, будь он проклят! Дядя Гарри тоже должен был убить его, но и ему помешали.
Эмили остолбенела. Ее брат хотел кого-то убить? И с сожалением говорил о том, что ему это не удалось сделать? Боже правый! Он стал убийцей?
— Д-дядя Гарри тоже з-здесь? — заплетавшимся языком молвила она.
Брат и сестра долго смотрели друг другу в глаза, поэтому за него ответил Найджел.
— Гарри Лейтона здесь нет. Мы одни его выкрали.
В его голосе было столько гордости и хвастовства, что Эмили оцепенела. Если им не все равно, что они могут причинить вред невинному ребенку, пощадят ли они ее? Ей нужно было действовать очень осторожно, чтобы усыпить их бдительность и освободиться.
— Роберт, я уроню ребенка, от-тпусти меня…
И это сработало. Сжав в последний раз ей горло, он с презрением оттолкнул ее в сторону. Почти как в детстве, когда он спешил избавиться от нее, с болью подумала Эмили.
— Послушай, ты! — гневно заговорил он, глядя на сестру горящими глазами. — Ты обязана позаботиться о сосунке, пока мы не вернемся. Не открывай дверь никому и ни с кем не разговаривай. Запри за нами дверь и сиди тут тихо, как делала это все эти семь лет, а мы скоро вернемся и заберем его. Поняла?
Сказав это, он развернулся и ушел из дома, забрав с собой своего мерзкого друга. Эмили стояла посреди комнаты, едва живая. Она не могла поверить в то, что только что пережила. Произошедшее было слишком ужасным и омерзительным, чтобы в это поверить. Как такое могло произойти? Ее брат стал убийцей? Он хотел кого-то убить? Восемь лет назад? И теперь, несомненно, выкрал ребенка этого человека, чтобы отомстить. Эмили опустила голову и посмотрела на малыша, который к ее удивлению незаметно затих. Он смотрел на нее такими прелестными серыми глазками и так сладко улыбнулся ей, махая маленькими ручонками, что у Эмили запершило в горле. И тогда она осознала, что ни за что не позволит причинить вред этому созданию. Его хотели использовать против родного отца, который видимо и шел за похитителями. Она не позволит пострадать невинному ребенку. С Роберта и его ничтожного друга достаточно злодеяний, которые они несомненно совершали. Эмили должна была передать ребенка его отцу, который ни за что не найдет этот коттедж.
Эмили поняла, что ей нужно как можно скорее вернуть ребенка, но как она могла это сделать, когда на улице шел такой сильный снегопад, что не было видно дороги? Она была обязана защитить его. Даже если во всем был замешан ее дядя Гарри. Однако сейчас было небезопасно выходить из коттеджа, но когда снег перестанет идти, она отправится в город и в газетах попытается найти объявление о пропавшем ребенке. И сможет вернуть его до того, как Роберт вернется. А пока нужно было позаботиться о малыше.
В тот день он был ужасно напуган и голоден. И замерз. Никогда ей не приходилось заботиться о маленьких детях, но Эмили инстинктивно чувствовала, что нужно делать. Прежде всего, она отогрела его, поменяла ему пеленки, разорвав на части несколько простыней, и накормила его. Малыш был так сильно истощен, что тут же заснул у нее на руках, выпив все нагретое молоко. Эмили прижала его к груди, ощущая безумную тоску и боль. Как она могла позволить, чтобы с ним что-то произошло?
К ее немалому удивлению ее подопечный оказался весьма хитрым созданием и начинал плакать сразу же, как только Эмили отходила от него. Он крепко сжимал её большой палец, требуя ее постоянного присутствия. И видит Бог, Эмили не могла надолго оставлять его, привязавшись к нему за эти два дня.
И вот сегодня он заставил ей рассказать ему сказку.
— Ах ты, хитрец, — ласково пожурила его Эмили, погладив его по голове.
В первый день, он заснул без лишних слов, а вот потом… На следующий день он стал хныкать, когда Эмили покормила его, а потом и вовсе расплакался. Эмили была так сильно напугана, решив, что с ним что-то случилось. Она как раз недавно выкупала его и перепеленала в чистые пеленки, и накормила его. Она стала петь ему колыбельную, но он заплакал еще громче, она стала баюкать, но и это не помогло. Тогда, вопросительно взглянув на него, Эмили в отчаяние спросила:
— Ну что такое, милый? Что тебя мучает? Ты хочешь еще молока? Что мне делать, чтобы ты перестал плакать? — К ее удивлению, чем больше она говорила, тем медленнее успокаивался малыш. Озадаченная, она снова заговорила: — Ты хочешь, чтобы я спела? — Каково же было ее изумление, когда в ответ малыш нахмурился и высунул свой розовый язычок. Эмили едва сдержала улыбку. — Ты не хочешь песенки? — Малыш нахмурился еще больше. — А хочешь, я расскажу тебе сказку?