И к его большому неудовольствию она вдруг вскинула голову и осуждающе посмотрела на него.
— Я лишь хочу успокоить его. Едва ли это можно считать преступлением.
Отвернувшись от него, она стала снова покачивать Ника, что-то тихо бормоча ему. И казалось, это успокаивало его окончательно. Габби следил за всей этой сценой, испытывая смешенные чувства. Как странно, она ведь замешана в похищении Ника. Зачем же так волноваться за него и желать успокоить его? Он снова стал изучать ее профиль, ощущая странное беспокойство в груди. Ее красиво очерченные губы двигались в медленном ритме, повторяя какие-то слова, которых он не слышал. Да и это было не важно. Потому что всё затмевало невероятное волнение, которое он ощутил, продолжая следить за ее губами.
Что в ней было такого? Почему он испытывал то, что испытывал, находясь рядом с ней? Такие острые чувства не вызывал в нем никто и никогда, разве только… Габби не хотел думать об этом. Прошлое было потеряно для него навсегда. Единственное светлое пятно было стёрто семь лет назад, даже не сумев сформироваться.
Он вдруг ощутил такую сильную усталость, что глаза непроизвольно закрылись. Он так долго не спал, гоняясь за преступниками. И в то же время на этот раз спал слишком долго, чтобы определить местонахождение Ника. Ведь только так он мог найти его. Себастьян настоял на том, чтобы с ним поехал один из его людей бывший военный по имени Робин, который когда-то помогал Себастьяну в поисках Тори, когда та пропала. Он действительно был верным человеком, и умел хранить секреты, узнав о тайне Габриеля. Тайна, о которой знал всего один человек на свете. Робин помогал ему и знал точно, что нужно делать в таких случаях.
Но все эти поиски в конец измотали Габриеля. Ему нужно было хоть немного отдохнуть, чтобы восстановить силы. Габби не мог мечтать сейчас ни о чем, кроме чашки чая и мягкой постели. Проведя рукой по своей густой щетине, он подумал, что было бы неплохо еще и побриться. Может поэтому Ник боялся его и плакал?
Взглянув на сидящего напротив мужчину краем глаза, Эмили заметила, как он побледнел. Это почему-то обеспокоило ее больше, чем она рассчитывала на это. Она вынуждена была признать, что испытывает к нему самое настоящее сострадание. Он был необычайно красивым мужчиной, даже не смотря на свою отросшую бороду, но сейчас выглядел по-настоящему истощенным, глаза запали, а густая золотистая щетина говорила о том, что в последнее время у него не было времени даже на бритье. Не удивительно, ведь он должен был прежде всего найти сына. Если бы Эмили довелось потерять свое дитя, она бы облазила весь свет, чтобы только найти его. Поэтому не могла винить своего спутника за грубое и резкое поведение. Он был доведен и нуждался в отдыхе, как и малыш.
— Когда вы планируете остановиться?
Услышав этот тихий и почти ласковый голос, Габби ощутил легкую дрожь, прокатившуюся по всему телу. Он медленно открыл глаза и тут же столкнулся с пронзительными зелеными глазами, которые смотрели на него с неожиданной мягкостью. Он вдруг понял, что не хочет, чтобы она смотрела на него так. Потому что он не мог бороться с чувствами, которые накатывали на него от этого взгляда. И делали его совершенно беспомощным перед ней. Как он мог бороться с ней в таком случае? Он устал бороться с ней.
— Зачем это тебе? — уставшим голосом ответил он вопросом на вопрос.
Эмили выпрямила спину, чувствуя себя не в своей тарелке от его пристального взгляда.
— Если остановка на ночь будет скоро, я не дам Нику заснуть окончательно, чтобы не пришлось его снова будить. Это нарушит его сон, и он не сможет спать долгое время.
И снова Габби не мог не признать то, что эта девушка самое странное создание на свете. Снова ее забота о Никки сбивала его с толку. Почему, ну почему она не печется о том, чтобы сбежать от него, или молить о пощаде? Почему не беспокоится за свою судьбу?
Но вместо того, чтобы отчитать ее за любопытство или промолчать, он задал ей совершенно неуместный вопрос:
— У вас есть дети?
Глаза ее расширились от удивления, став просто огромными.
— Почему… почему вы спрашиваете об этом?
Он сам не знал, почему.
— Вы на удивление легко справляетесь с Ником. Вы очень тонко понимаете настроение детей.
— О, — она опустила голову, но за долю секунды до этого Габби успел заметить в ее глазах какое-то сильное чувство, похожее на боль. Его это так сильно поразило, что у него неожиданно сжалось сердце. Поразительно, но ему была небезразлична грусть, охватившая похитительницу Ника. — У меня нет детей. Я просто… много читаю и узнала обо всем из книг.
Габби нахмурился еще больше, почувствовав, как подпрыгнуло сердце. Он мог поклясться, что где-то это уже слышал. Определенно слышал нечто подобное, но не успел вспомнить, потому что в этот момент экипаж остановилась.
— Приехали, — сказал он уже более мирным тоном и поспешно вышел из экипажа.
Ему следовало думать о насущных делах, об их безопасности, а не о грустных зеленых глазах. Ему следовало так же написать письмо Тори и Себастьяну и сообщить радостную новость, чтобы бедные родители немного успокоились. Это непременно поможет Тори поправиться. Расписывая в уме предстоящие дела, Габби почувствовал себя более уверенным, и, повернувшись, протянул руку девушке, чтобы помочь ей выбраться из экипажа, ведь она держала на руках Ника.
Эмили прижала к груди ребенка и подала руку его отцу, чтобы выйти. И снова странный трепет охватил ее всю, пока она сжимала его сильную ладонь. Может ее просто знобило от холода? Вероятно, так оно и есть, потому что невозможно было поверить в то, что прикосновение мужчины способно было взволновать ее. Выбравшись наружу, Эмили поспешно отняла от него свою руку и, глядя на небольшой дом, перед которым они остановились, не заметила, как нервно сжал и разжал руку стоявший рядом мужчина. Она повернулась к экипажу, чтобы взять свой саквояж, но голос ее спутника остановил ее.
— Оставь, — мягко, почти виновато проговорил он, не глядя на нее. — Я сам…
И Эмили по-настоящему захотелось улыбнуться ему, ощущая в груди необычайно странное, безумно приятное тепло. Она вдруг подумала о том, что за последние годы она не улыбалась так часто, как сегодня. И уж никогда не хотела улыбнуться мужчине. Разве что однажды, сидя под клёном…
Отогнав от себя ненужные мысли и прижав к груди ребенка, она поспешила в дом, чтобы не заморозить его. Ее встретила невысокая пожилая женщина в белом переднике, которая радушно улыбнулась ей и весело проговорила:
— Добро пожаловать, дорогая. Входите скорее, иначе вы и малыш замерзнете от этого жуткого холода.
Эмили вошла в дом и отряхнула одеяло, в которое был завернут Ник, и которое было в снегу. За ней в дом вошел ее спутник и закрыл дверь.
— Добрый вечер, миссис Хилхёрст, — проговорил Габби, оттряхивая свои плечи от снега.
Пожилая женщина улыбнулась ему.
— Как хорошо, что вы нашли, наконец, свою жену. Она такая красавица. Неужели сбежала с ребенком к другому?
Эмили остолбенела, услышав такое. Она взглянула на своего спутника, который, повернувшись к ней спиной, как ни в чем не бывало расстегивал свой черный каррик. Что он рассказал этой женщине до их приезда сюда? Миссис Хилхёрст определенно ждала их. Но он не имел права говорить такое! Испытывая гнев и досаду, она обернулась к хозяйке дома.
— Я не его жена, — слишком резко произнесла она, крепче прижав к груди Ника.
Миссис Хилхёрст удивленно посмотрела на нее.
— Да?
И тут послышался тихий голос ее спутника.
— Она няня малыша. Приготовьте для них комнату.
Растерянно покачав головой, пожилая женщина снова взглянула на Эмили.
— Пойдемте, дорогая, я уже приготовила вам комнату. Вы должны отдохнуть и уложить малыша.
Идя за ней, Эмили почувствовала себя еще более растерянной. Почему он сказал «няня», а не преступница? Ведь именно ее он и обвинил в похищении Ника. И собирался передать властям. Он ведь был груб с ней именно потому, что она была преступницей в его глазах, и иного обращения просто не заслуживала. Почему тогда он представил ее няней своего сына? Ведь только так она могла бы избежать презрения хозяйки этого дома…
Оказавшись в небольшой но уютной спальне с одной кроватью, на которой и предстало ей с Ником провести ночь, Эмили вдруг ощутила небывалое облегчение от того, что осталась одна, что отца Ника не было рядом. Она не могла сейчас видеть его. И так как ей предстояло побеспокоиться о малыше в первую очередь, она с удовольствием занялась им, чтобы хоть как-то отвлечься.