Друзей у Ив не было – впрочем, так же, как и сейчас. У нее был мальчик, который ей нравился, они общались на курсах французского языка, но когда она пригласила его домой, он не пришел. Она прождала его весь день, звонила узнать, что случилось, но мальчишка как в воду канул. Потом он перевелся в другую группу, и Ив больше никогда о нем не говорила. Издали они виделись, но он так к ней и не подошел.
Как-то вечером, когда я собирался на свидание, Ив подошла ко мне и сказала, что хочет чтобы у нас был секс и я стал ее первым парнем. Не дав мне опомниться она привела несколько аргументов и говорила так расчетливо, словно покупала недвижимость для сдачи в аренду. Когда я сказал ей, что это невозможно и я никогда этого не сделаю, она сказала то, чего я боялся больше всего в жизни.
«Ну, тогда все узнают, что в момент моего похищения ты просто сбежал, – пожав плечами сказала Ив. – Что бросил меня. Думаю, мама от этой правды будет просто в восторге. Считаешь, ей лучше сейчас сказать или перед завтраком?»
Не зная, чего она этим хочет добиться, я пообещал ей подумать. Мне нужно было время, чтобы сообразить, что делать. Так как посоветоваться было не с кем (на такие странные темы сложно просить совета, о них даже думать стыдно), мне пришлось решать все самому. У меня не было других вариантов. Я был полностью в ее власти, и она хотела укрепить ее еще больше.
Клим замолчал. Он устал говорить, ему нужна была передышка. Антон налил ему вина и пододвинул бокал.
– Ты поэтому решил стать психологом? – спросил он.
– Отчасти. Я начал интересоваться психологией сразу после возвращения Иветты, чтобы помочь ей снова заговорить. Мне очень хотелось загладить перед ней свою вину, – сказал Клим. – И других идей у меня не было. Правда, какое-то время я думал, что она забыла об этом, иначе она бы высказала мне все, но я ошибся.
– Я так понимаю, ты уступил ее требованию? – спросил Антон.
– Да, и это было отвратительно. Я чувствовал себя преступником, – сказал Клим и нервно усмехнулся. – Я понимал, что этим дело не кончится, что дальше будет больше шантажа, но я не знал, что мне сделать, чтобы избежать этого. Выход был только один: самому рассказать правду. Я уже собирался это сделать, когда Ив сказала, что в таком случае она сообщит маме, что я силой затащил ее в постель. Даже самый неприятный выход, и тот накрылся.
Хуже всего было то, что я винил себя в том, что Ив стала такой. Ведь если бы я в тот момент, когда ее похищали, не убежал, если бы нас увезли вдвоем, все могло быть иначе. Я позволял ей манипулировать собой, оправдывая все детской травмой. Она играла со мной, а я радовался тому, что я ее любимая игрушка.
– Мне жаль. Мне, правда, очень жаль, что ты вляпался в такое дерьмо, – искренне сказал Антон. – Я сочувствую тебе.
– Я сам в этом виноват.
– Нет, это не так! Ты даже не понял в первый момент, что случилось. Сработал эффект неожиданности. Взрослые оказались быстрее и сильнее! – горячо сказал Антон. – И тебе было всего десять. Не надо предъявлять к себе таких высоких требований.
– Если бы ты мог сказать мне это тогда… – усмехнулся Клим.
– Ты до сих пор спишь с ней?
– Иногда.
– Когда у нее плохое настроение?
– Точно.
– И ты все еще любишь ее? – спросил Антон.
– Да. Она не виновата в том, что у нее поехала крыша.
– Ты уверен, что дело только в крыше? – осторожно спросил Антон. – По-моему, она попросту ненавидит тебя за то, что ты ее бросил. Ненавидит и мстит, зная, как сильно ты переживаешь. И это доставляет ей удовольствие.
– Возможно, – согласился Клим, вспомнив, что по вине сестры разрушились почти все его отношения с девушками.
– Ты должен ей сказать, что игра закончилась и дальше так продолжаться не может. Иначе ты на всю жизнь останешься ее пленником. Она смогла вернуться после похищения через три дня, а ты у нее в заложниках уже одиннадцать лет. Ты уже отмотал свой срок за предательство, понимаешь? – встревоженно сказал Антон. Похоже, он принял его историю близко к сердцу. – Теперь тебе нужно поставить точку.
– Я понятия не имею, как это сделать, – покачал головой Клим.
– Имеешь. Тебе просто не хватает смелости.
– Ты слишком хорошо обо мне думаешь!
– Чего и тебе желаю, – сказал Антон и налил им вина. – Я хочу выпить за твою личную свободу от прошлого. Чтобы все благополучно разрешилось и позволило тебе дышать полной грудью.
– Аминь, – сказал Клим, и они чокнулись.
Когда Климу сказали, что Иветта впала в кому, он не поверил. Первая мысль у него была, что она все это спланировала, чтобы вернуть его. Но, поговорив с Серовым, он убедился, что это не так. Ив впала в кому под конец операции. Увидев это, Макс перепсиховал, и у него случился сердечный приступ.
– Это ошибка врача? – глухо спросил Клим, бессильно сжимая кулаки.
– В действиях Макса ошибок не было. Сейчас я проверяю действия анестезиолога. Но пока никаких отклонений в его работе не нашел, – развел руками Серов.
– И что дальше?
– Остается только наблюдать и надеяться на чудо, – сказал Серов. – Ничего другого в этой ситуации сделать нельзя.
После визита в клинику Клим поехал домой к матери. О том, что случилось с Иветтой, он хотел сказать ей лично. Он знал, что хоть его мать и сильная женщина, но сейчас ей будет нужна поддержка. Но Натальи дома не оказалось. Он набрал её, но она оказалась вне зоны. Может быть, так даже лучше.
Клим задержал взгляд на блузке, валяющейся на спинке кресла в гостиной. В ней Иветта приходила к нему в офис. На журнальном столике стоял поднос с пустотой чашкой, испачканной по краям красной помадой. Его сердце сжалось от тоски. Всего лишь какие-то сутки назад Ив была в полном порядке и дышала полной грудью, а сейчас…
Клим поднялся на второй этаж и вошел в комнату сестры. На кровати валялись ее вещи. Ив нельзя было назвать очень аккуратной. Он подошел к туалетному столику и взял в руки фотографию, на которой они были вместе. Таких фотографий в доме было много, но эта нравилась им обоим. Она была сделана на Тенерифе, куда они поехали отдыхать вдвоем. Это была идея Ив, но он тогда был свободен и принял ее предложение. Они много веселились, пили вино и плавали на яхте. Тогда ему даже показалось, что их отношения стали нормальными, но он ошибся.
Он поставил фото на место. Выдвинул ящик туалетного столика и задержал взгляд на толстой красной тетради. Клим никогда не рылся в вещах сестры, но сейчас руки сами потянулись к ней. Он открыл на последней странице и пробежал глазами по записи.
«Идея уехать кажется мне все более правильной. Может быть, тогда, если я больше не буду видеть его, меня, наконец, отпустит. Мне тяжело его видеть. И мне невыносимо его не видеть. Мечусь, словно собака на сене. О, если бы это была любовь! Если бы только! Но это не так. Это какая-то чертова зависимость. Мне кажется, что пока Клим рядом, со мной ничего не случится. И я не хочу отпускать его. Не хочу делить его ни с кем. И я не знаю, как мне жить дальше. Я в тупике.
Вру ему, что у меня случилась неземная любовь. Снимаю номер и плачу там в одиночестве. А он… Ему все равно! Несмотря на то, что у нас было… Ему пофиг! И мне очень больно от этого. Я снова чувствую себя девочкой, брошенной на растерзание бандита-отца. Господи, я постоянно себя так чувствую! Это заживет когда-нибудь? Раны ведь заживают. А это? Можно ли это вытравить из памяти?».
К горлу Клима подкатил ком, глазам стало горячо от слез. Он перевернул страницу и продолжил читать.
«Очень боюсь операции. Понимаю, что надо, но страх не отпускает меня. Как предчувствие чего-то дурного. Убеждаю себя, что это всего лишь нервы, но паника не отступает. Но я так устала чувствовать себя несовершенной, что готова рискнуть! Надеюсь, что, открыв глаза, я буду настоящей красавицей и больше никогда не буду стыдиться своего тела. И никто, никто не сможет сказать мне, что я неправильная!!!»
Сев на край постели, Клим продолжил читать дневник Иветты. Впервые он отважился заглянуть в мысли сестры. Пусть не совсем честно, но сейчас он видел ее настоящую – не под бравадой и защитой, а хрупкую и ранимую, мечущуюся и нерешительную.
«Когда Клим занимается со мной сексом (почему он так редко это делает?!?!), он смотрит на меня с такой… ненавистью. Не знаю, замечает ли он это сам за собой. И еще мне бы хотелось знать, что он чувствует на самом деле. Какие эмоции я в нем вызываю? Никогда не решусь его об этом спросить. Он точно соврет, а я, как всегда, ему поверю. Иногда я себя ненавижу за все это… Иногда – это почти каждый день. Но это цена за безопасность, которая мне так нужна. Хотя кого я обманываю? Просто мне так спокойней».