Донна Грант - Опасный горец

— Ты не должен винить себя за это, — сказал Фэллон и положил руку Куину на плечо. — Время лечит нас, чтобы мы могли посмотреть в лицо будущему.

Куин сделал шаг назад. Помимо того, что он не помнит лица жены, есть и еще кое-что, но он не стал этого касаться. А остальное… что ж, остальное останется тайной.

— Ты прав, разумеется, — сказал он.

Куин надеялся, что они с братом все обсудили. Ему не хотелось больше разговаривать. В груди болело от признания. Повернувшись уходить, он увидел, что Гэлен поднялся и стоит возле стула, наблюдая за ними.

Как он мог забыть про их гостя? Куин про себя чертыхнулся. Гэлен не должен был слышать их с Фэллоном разговор. Куин ждал, что Гэлен что-то скажет, а когда тот промолчал, вышел из замка. Этой ночью покоя ему не найти.

Он уже отдежурил свои часы, но все равно займет пост на одной из башен. Под звездами, надежно скрытый темнотой. Вот его покой, его спасение.

Кара перевернулась на спину и с наслаждением потянулась. Улыбнулась и потрогала то место, где спал Лукан. Как чудесно было уснуть в его объятиях. Еще никогда не чувствовала она себя такой желанной и такой умиротворенной.

Она поднялась с постели и приподняла край шерстяного пледа, чтобы выглянуть в окно. Уже рассвело. Она умылась и оделась и только-только закончила заплетать волосы, как послышался стук в дверь.

— Да! — крикнула она.

Дверь открылась, и в комнату вошел Лукан.

— Есть хочешь?

Она засмеялась.

— Умираю с голоду.

Он протянул ей руку, и она без колебаний взяла ее. Даже бремя друидской магии и их неясного будущего не могло заглушить ее нынешнего счастья. То, что есть у них с Луканом, особенное, и она намерена вовсю наслаждаться этим, сколько бы им ни суждено быть вместе.

— Видел что-нибудь ночью? — поинтересовалась она.

— Нет, хотя Фэллон заметил волка.

Лукан улыбнулся, но она увидела, что улыбка не затронула глаз. Когда они пришли в большой холл, там никого не было. Он проводил ее к столу, и когда она села, устроился на скамье напротив.

Только после того, как он передал ей овсяную лепешку и кусок сыра, она подалась вперед и взяла его за руку.

— Что случилось?

Он вздохнул и покачал головой, обеспокоенно нахмурив лоб.

— Дело в Куине.

— А что с ним такое?

— Да в том-то и дело, что я не знаю. Вчера вечером он настойчиво предостерегал меня против того, чтобы быть с тобой.

Кара не удивилась. Она поступила бы точно так же, если бы ее брат или сестра оказались в таком положении.

— Он волнуется за тебя.

— Думаю, тут дело не только в этом. Фэллон потом сказал мне, что Куин признался, что уже не помнит, как выглядели его жена и сын.

Она поморщилась, сердце ее болело за Куина. Винить себя в их смерти, а потом утратить даже память о них. Это страшный удар для такого, как Куин.

— Я понимаю, как это его удручает. Он винит себя в их гибели.

— Откуда ты знаешь?

— Это читается в его глазах. Он же мужчина, долг которого состоял в том, чтобы заботиться о них, защитить, а он не смог. Он будет вечно носить в своем сердце эту тяжесть, если только не сумеет простить себя.

Лукан покачал головой.

— Он никогда не простит себя, Кара.

— Тогда единственное, что ты можешь сделать для него, это то, что делал всегда. — Кара откусила кусочек лепешки и заметила, что Лукан продолжает хмуриться. Значит, у него еще есть что-то за душой.

— Что еще сказал Куин?

Лукан пожал плечами.

— Сказал, что ты можешь зачать от меня ребенка.

Кара замерла и сглотнула. Ребенок. Ей это как-то не приходило в голову, хотя должно бы. Ей очень хочется иметь ребенка от Лукана, но он, возможно, смотрит на это по-другому.

— А женщина может от тебя понести?

— Я не знаю. Я не был с женщиной с тех пор, как мы стали бессмертными. Никто из нас не был.

— А Гэлен не просветит вас на сей счет?

Лукан почесал затылок.

— Я спросил его, но у него нет ответа.

— Значит, мы, возможно, зря беспокоимся.

— Не зря, Кара. Ребенок может родиться таким же, как я.

— Или как я. — Она сжала его руку. — Ты не хочешь детей, да?

Он покачал головой:

— Вовсе нет. Просто я уже триста лет не думал о том, что женщина может от меня забеременеть.

— Ну, так и сейчас не думай. — Она понимала, что многого просит, но, говоря по правде, ее это ничуть не беспокоило. Если она забеременеет, то будет только рада ребенку. Если нет, что ж, на то Божья воля. Никто из них не знает, могут ли у Воителей быть дети.

— А ты была бы не против иметь от меня ребенка? Даже если злой дух перейдет от меня к нему?

— Нет, Лукан, я была бы не против.

Он улыбнулся, и тепло затопило ее. Когда она вытащила свою руку, он переплел их пальцы и подмигнул ей.

Входная дверь открылась, и вразвалку вошел Гэлен.

— Доброе утро.

— Привет, — отозвалась она. — Ты уже поел?

Лукан фыркнул.

— Он постоянно ест. Никогда еще не видел человека, который ел бы так много, как он.

— Что я могу сказать? Я голоден. — Гэлен криво улыбнулся ей. — Фэллон сказал, что это ты пекла хлеб.

— Да, я.

— А больше нет?

Кара указала на буханку на столе:

— Это последний, но я могу испечь еще.

— Позже, — бросил Лукан. — Сейчас ей надо потренироваться.

Гэлен вскинул руки.

— Ладно, ладно. Кстати, Лукан, Куин пошел к морю наловить рыбы.

— Я так и подумал. Спасибо.

Гэлен кивнул и ушел.

Кара постучала пальцами по руке Лукана.

— Признайся.

— В чем же?

— Не притворяйся. Признайся, что тебе нравится Гэлен.

Лукан громко вздохнул.

— Ну, может, немножко. В нем есть изюминка.

Что ж, уже неплохо для начала. У Кары было такое чувство, что Гэлен сыграет большую роль в предстоящем сражении — и в жизни Маклаудов.

— Значит, ты считаешь, мне надо еще потренироваться?

— Само собой. В этот раз я воспользуюсь деревянным мечом.

— Никогда не думала, что буду с нетерпением ждать наших занятий.

Он понимающе кивнул.

— Тебе ведь нравится, правда?

— Да. Это как игра в шахматы, хотя тут ходы гораздо более быстрые. Ты должен быть готов к поискам своего противника. Если враг перехитрит тебя, все кончено, поэтому ты должен быть все время начеку. Цена ошибки — жизнь.

— Легко считать это забавой, когда тренируешься, но помни: во время настоящего нападения все будет иначе.

Она сглотнула ком страха.

— Ты беспокоишься, что я буду слишком напугана, чтобы драться?

— Дело не в этом. Я опасаюсь, что тебя каким-то образом отделят от меня, и ты попадешься в лапы Воителей раньше, чем я смогу до тебя добраться. То, что ты боишься предстоящей схватки, это нормально, Кара. Если бы ты не боялась, вот тогда бы я был серьезно опечален.

Его слова помогли ей успокоиться.

— Если бы мы знали, сколько их будет.

— Иногда лучше не знать.

— Как так?

Он доел свой кусок хлеба и погладил ее по руке.

— Ты знаешь, что здесь четверо Воителей. Если бы мы узнали, что нападет двадцать Воителей и сотня вирранов, что бы ты подумала?

— Что у нас нет шансов.

— Вот именно. И как только ты настроишь себя на такой исход, возврата назад уже не будет. Ты будешь сражаться, но о победе уже не помышлять.

— Понимаю, — закивала она. — А если не знаешь о числе напавших, ты настроен победить.

— Любой ценой. Ну, ты готова к тренировке?

Кара взяла последний кусок лепешки и поднялась.

— Готова.

Она не удивилась, обнаружив Фэллона и Гэлена сидящими на ступеньках замка, погруженными в беседу. Она дотронулась до руки Лукана, когда тот взглянул на брата и нахмурился.

— Что случилось?

— Фэллон. Он изменился.

— Я заметила. Уже не пьет так много.

Лукан наклонился к ней:

— Дело не только в этом. Он…

— Стал больше похож на того, каким был раньше?

Лукан кивнул:

— Да, немного.

Кара подождала, когда они вышли во двор и отошли подальше от Фэллона, прежде чем спросить: