Донна Грант - Опасный горец

Лукан не сомневался, что испытывает к Каре сильные чувства, но любовь ли это?

— Кара…

— Ш-ш… — Она приложила палец к его губам. — Позволь мне дать тебе все, на что я способна.

Ее любовь была неожиданной, но, с другой стороны, возможно, и нет. Она светилась у нее в глазах всякий раз, когда она смотрела на него. Он не был уверен, что осмелится обещать ей что-то большее, но одно он может сделать: защитить ее.

Одинокая слезинка скатилась по ее щеке.

Он поймал ее большим пальцем и поднес к своим губам.

— Мы со всем справимся.

— Да, — прошептала она и положила голову ему на плечо.

Куин подвигал затекшим плечом. Он предпочел бы вести наблюдение с вершины башни, где обычно и находился при несении дозорной службы, но Лукан хотел, чтобы он расположился поближе, когда начнется нападение. Поэтому он стоял на крепостной стене, весь натянутый как струна и готовый к схватке. Он не сводил взгляда с восточной стороны крепости и скал — тех самых скал, с которых когда-то упала Кара.

Тот день теперь казался таким далеким, словно Кара всегда была членом их семьи. Их жизнь до нее протекала вяло и скучно, но зато спокойно. Знай они заранее, что будет означать ее появление, стал бы Лукан ее спасать?

Куин понимал, разумеется, что ответ — решительное «да».

Он прервал свои размышления, когда к нему подошел Фэллон. Старший брат изменился за последнее время к лучшему. Хотя Куин не был уверен, что тот не тяготится отсутствием вина.

Фэллон всегда был хорошим человеком. Он был деятелен, расторопен, включая предводительство над кланом. Их отец гордился достижениями Фэллона, и все знали, что в руках Фэллона клан будет только процветать.

Радостно было наблюдать, что он частично стал прежним, и все же нельзя было не заметить затаившийся в его глазах страх. Он прав, что боится своего духа, ибо Фэллон прибегал к вину, как к средству притупить свои чувства, заглушить в себе все, что мешает проявить лучшие качества.

Теперь, когда они нуждаются в Фэллоне, он, может статься, подведет их. Но Куин не осуждает брата. Много раз Куин и сам подумывал о том, чтобы последовать за Фэллоном в блаженное забытье.

У Куина свои недостатки — и немало, — но он не может оставить Лукана одного справляться со всем. Впрочем, это Лукану по нраву. Ему нравится всем распоряжаться, все утрясать. Ему по душе помогать людям, заботиться об их нуждах. Это сделало из него того человека, какой он есть сейчас.

— Куин, — тихо произнес Фэллон в тишине ночи. — Ну, как тут?

— Все спокойно, — отозвался брат. — Ты опять совершаешь обходы?

— Да. В последний раз, а потом вернусь в большой зал.

Куин фыркнул.

— Ты просто хотел предоставить Лукану с Карой немного времени побыть наедине.

— Ну да. В этом нет ничего плохого. Если чутье Лукана не подводит его, после сегодняшней ночи у них такого счастья может больше не быть.

Куин медленно выдохнул и кивнул.

— Чутье Лукана еще никогда его не подводило. Он всегда знал, где притаились кабан или олень, когда мы охотились.

— Да. Потому-то я и не усомнился в его словах.

— Зато не все это поняли.

— А мне плевать, — ответил Фэллон. — Пусть верят, во что хотят, лишь бы стояли на страже и вовремя предупредили нас, если что заметят.

Фэллон с Куином молча постояли рядом несколько минут, прежде чем Куин снова заговорил:

— Ты бы женился на той девушке, как там ее звали, как просил тебя отец, ведь правда?

Фэллон усмехнулся:

— Я тоже уже забыл, как ее звали. Скорее всего женился бы. Отец говорил, это на пользу клану.

— Невзирая на то, чего хотел ты сам?

— Не имело значения, чего я хотел, Куин. Положение лэрда обязывает идти на жертвы. Союз с Макдональдами давал огромные преимущества. Два крупнейших, сильнейших клана Шотландии. Отец давно стремился к этому. И был прав, наверное.

Куин почесал подбородок и поставил ноги пошире.

— Твоя жизнь с той женщиной могла сложиться ужасно.

— Может, да, а может, и нет. Не исключено, что мы жили бы с ней так же хорошо, как вы с Элспет.

Куин съежился и отвернулся, но, должно быть, недостаточно быстро, ибо рука Фэллона схватила его за плечо и развернула назад.

— Прости, что заговорил об Элспет. Я знаю, ты не любишь говорить о ней.

Куин окинул взором залитую лунным светом землю.

— Говори об Элспет сколько угодно, Фэллон. Я не вспоминал о ней потому, что не сумел защитить ее и нашего сына. Хуже того, я не любил ее.

— Тогда зачем женился на ней? — Голос Фэллона был обеспокоенным и потрясенным.

— Это показалось мне правильным. Она желала выйти за меня, а я хотел семью. Я знал, что Элспет всегда была кроткой натурой, но после того, как мы поженились, все стало хуже. И гораздо. Как только я раздражался из-за какого-нибудь пустяка, она съеживалась от страха, хотя я никогда в гневе и пальцем ее не тронул.

— Я ничего этого не знал.

— Никто не знал. Я не хотел, чтобы кто-нибудь вторгся в нашу жизнь.

— Но это еще не все, да?

Куин оперся ладонями о камни и поставил ногу в проем между двумя зубцами стены.

— Ты помнишь, когда родился мой сын?

— Смутно. Это был радостный день в нашей семье.

— Это был ад, — мрачно отрезал Куин. — Схватки были долгими, и ребенка пришлось переворачивать. Элспет потом была так слаба и потеряла так много крови, что чуть не умерла. Повитуха предупредила нас, что больше ей нельзя иметь детей. В понимании Элспет это означало, что больше я не могу заниматься с ней любовью.

— Надо же, — пробормотал Фэллон.

— Повитуха дала ей какие-то травы, которые надо было принимать каждый день, чтобы больше не забеременеть, но Элспет отказалась пить их. А я не мог прикасаться к ней, раз она их не пила. Может, я и хотел еще детей, но не собирался рисковать ее жизнью ради них. Я был счастлив, что у меня есть сын, есть семья.

— Куин.

Он покачал головой.

— Не говори ничего, Фэллон. Ни к чему. Я женился на Элспет, потому что хотел того, что было у матери с отцом. Тех особенных взглядов и тайных улыбок, которыми они обменивались друг с другом. Я думал, что все браки такие.

— Нет. Не все.

— Я понял это слишком поздно. Я вижу те же самые многозначительные взгляды между Луканом и Карой и завидую тому, что у них все так складывается. Ты всегда был старшим, на тебе лежала ответственность. Лукан умел находить выход из любых затруднений, будь они большими или маленькими. У меня же не было ничего. Я был никем.

— У тебя были мы, — возразил Фэллон, поворачиваясь к Куину. — Ты же Маклауд. Отличный воин и горец, и я горжусь, что ты мой брат.

Куин хлопнул ладонями по камням, отчего по ним побежали трещины.

— Посмотри на меня, Фэллон. Я не в состоянии контролировать живущее во мне чудовище и, да поможет мне Бог, не хочу этого. Я не гожусь быть рядом с кем-то.

— Дух выбирает лучшего воина из каждой семьи, Куин. Дух внутри нас выбрал всех троих братьев Маклауд. О чем это тебе говорит?

— Что этот дух — идиот.

— Что все мы, трое, лучшие воины.

Куин покачал головой, отчаянно желая поверить брату.

— Вы с Луканом — все, что сейчас у меня есть, но ярость внутри меня пылает и растет, когда я смотрю на Лукана с Карой. Я пытался обуздать ее. Лукан заслуживает радости. Я нисколько не осуждаю его.

— Никто из вас не бросил меня, пока я жил в своем пьяном дурмане. И теперь мы все не бросим тебя. Мы справимся с этим, Куин, как справлялись со всем остальным. Мы же Маклауды. У нас есть только наше братство.

Куин открыл было рот, чтобы ответить, когда что-то на скалах зацепило его взгляд. Он прищурился и свесился с парапета.

— Смотри-ка, — пробормотал он и увидел, как в поле зрения показался Воитель.

— Я пойду к Лукану и Каре, а ты предупреди остальных, — бросил Фэллон и побежал вниз.

Внутри у Куина все сжалось от тревоги, в то время как кровь вскипела в предвкушении битвы. Он приложил ладони ко рту и издал свист, больше похожий на птичий, чем на человеческий. Тени, зашевелившиеся на крепости, дали ему понять, что его услышали и поняли.

Нападение, которого они ждали несколько дней, вот-вот начнется.