Элизабет Торнтон - Опасный поцелуй (Самозванка)

Он устроил на нее настоящую охоту. Он мог, конечно, поднять тревогу, обратиться к властям и в конце концов выкурить ее из той норы, куда она забилась. Он отверг эту идею только по одной причине: на нем лежала ответственность за мальчика. Ничто не должно было подвергнуть риску его жизнь. Ради Квентина следовало быть предельно осторожным. Мальчик, конечно, не догадывался об опасности, нависшей над ним. В этом убеждало Грея то, что Квентин охотно последовал за мисс Вейман. Грей не знал, какую историю она рассказала мальчику, чтобы оправдать свои безумные действия, но уже за то, что мальчик жив, надо возблагодарить Господа.

Грей тщательно взвесил все обстоятельства. Вначале в тайну был посвящен только его кучер, который упустил мисс Вейман в Дувре. Ему было хорошо заплачено за молчание. Предчувствуя, что мисс Вейман в скором времени затребует за мальчика выкуп, и опасаясь, что весть о похищении, распространившись в обществе, спугнет ее, он объявил всем о благополучном прибытии мисс Вейман с воспитанником в Англию, а также об их отъезде для поправки здоровья в одно из отдаленных поместий.

Когда миновала первая неделя, а требований о выкупе не поступило, Грей несколько растерялся. Чего же она добивается, если не денег?

Наверное, уже в тысячный раз он обдумывал создавшуюся ситуацию. Единственной, кроме денег, ценностью, которой он обладал, была дипломатическая информация. Она могла бы передать ее врагу. Но почему же она до сих пор не связалась с ним?

Когда в мучительном ожидании прошла еще целая неделя, он решился на разговор с лордом Лоуфордом, главой разведывательной службы военного министерства. Грей изложил ему проблему во всех деталях. Лорд Лоуфорд высказал свою точку зрения, с которой Грей немедленно согласился. Женщина держит мальчика в качестве заложника для какой-то мерзкой интриги, время для осуществления которой еще не пришло. Они обязаны найти Квентина, и как можно скорее. С этой целью Лоуфорд выделил в помощь Грею самого лучшего, самого надежного из своих агентов.

Кемпбелл — так звали агента — был немногословен. Он задал только самые необходимые вопросы, которые никак не мог не задать. Каково прошлое мисс Вейман? Кто ее родители? Кто ее друзья? Куда бы она, по мнению Грея, могла направиться в первую очередь? Кто был ее нанимателем до лорда Баррингтона?

Тут же выяснилось, что мисс Вейман — это сплошной сгусток тайн. Четыре года она была гувернанткой Квентина, но никто из друзей Джила не знал о ней решительно ничего. Мало кто вообще видел ее. Она не избегала общества, но всегда держалась в тени.

Следующие несколько недель показались Грею самыми долгими и тягостными в его жизни. Он уже почти потерял всякую надежду на успех секретных поисков и готов был предать дело огласке, когда вдруг Кемпбелл дал о себе знать. Он съездил в Девон и побеседовал с вдовой Баррингтона, притворившись дальним родственником мисс Вейман, давно потерявшим ее след, а теперь жаждущим восстановить родственные связи. Из разговора с Софи Баррингтон он уяснил, что Дебора пришла гувернанткой к Квентину из школы для девочек в Бате. Сведения были, конечно, скудными, но все-таки это была первая зацепка. Далее Кемпбелл обнаружил, что некая миссис Дебора Морней, вдова, недавно появилась в Бате и заняла место учительницы в пансионе для молодых леди из благородных семей, которым руководила мисс Хейр. Кучер, ездивший когда-то в Дувр встречать сбежавшую гувернантку, точь-в-точь описал Кемпбеллу внешность новой преподавательницы пансиона. Кемпбелл уверился окончательно, что Дебора Морней и Дебора Вейман — это одно и то же лицо.

Новость была не такой уж радужной. Грей стал еще больше волноваться за мальчика. Квентина уже не было с ней, где же он?

В ярости он сжал рукой толстое стекло стакана и чуть не раздавил его. Он допил коньяк, это немного помогло ему привести нервы в порядок. Квентин жив! Грей был готов побиться об заклад, что это так. Эта ведьма не потащила бы мальчишку через Францию только для того, чтобы прикончить его здесь, на английской земле. Скорее всего она припрятала мальчика где-то поблизости от себя. Держать его постоянно при себе теперь она не могла, раз занялась преподаванием в пансионе для юных леди.

Внезапно вскочив с места, Грей устремился к маленькому бюро, примостившемуся недалеко от камина. Он извлек из нижнего ящичка листы бумаги, исписанные крупными неровными буквами неустоявшимся детским почерком. Это были записочки от Квентина с выражением благодарности опекуну за подарки к рождественским праздникам и дням рождения.

Долго, очень долго Грей всматривался в эти детские каракули. Он не перечитывал их. В этом не было нужды. Он знал их наизусть.

Но сейчас ему бросилось в глаза то, что он не замечал в них раньше. Квентин был очень одинок. У него не было ни дядей и тетушек, ни двоюродных братьев, с которыми он мог бы играть, никто особенно не проявлял о нем заботу. Именно поэтому Грей и мисс Вейман были названы опекунами Квентина в завещании Баррингтона. Единственным оставшимся в живых родственником Джила был его младший брат, молодой человек, обосновавшийся в Вест-Индии и годами не присылавший оттуда вестей о себе.

Ничем не лучше была и мачеха Квентина. Когда Грей намекнул ей, что мальчику было бы спокойнее поселиться у нее в поместье в Глочестершире, она не выразила никаких чувств — ни прямого отказа, ни желания даже повидать пасынка. Она лишь пообещала написать Квентину, когда тот прибудет в Англию. Этот короткий разговор между Греем и Софией происходил уже на ступеньках кареты, которая должна была доставить ее в Девон, в дом ее родителей. Но за все эти месяцы ни одного письма из Девона в Лондон так и не пришло. Грей не осуждал ее. Софи была слишком молода, а замужем за Джилом была менее полугода. Они с Квентином не имели достаточно времени не только для того, чтобы сблизиться, но и просто узнать что-то друг о друге.

Но черт побери! Нельзя же бросать несчастного ребенка на произвол судьбы! Нельзя оставлять его в полном одиночестве в чуждом холодном мире. Мальчик заслуживал лучшей участи.

Бой часов нарушил его мысли. Со стаканом в руке Грей стал расхаживать по комнате. Он ощущал себя тигром, запертым в клетку. Он стремился вырваться на волю, стремился к активным действиям. Он жаждал оказаться в гуще событий, помогать Кемпбеллу в его расследовании. Лорд Лоуфорд предостерегал его от подобного безрассудства. Никто не поручится за то, что в министерстве нет предателя, работающего рука об руку с Деборой, и никто не сможет предугадать, на какой поступок способна испуганная, впавшая в панику женщина. А так как Лоуфорд был знатоком своего дела, а Грей уважал его мнение, ему ничего не оставалось, как слушаться мудрых советов и мучиться в ожидании того момента, когда он сдавит железными пальцами птичье горлышко скромницы-гувернантки.

Миссия Кемпбелла была уже завершена, и он вернулся к исполнению своих прежних обязанностей при лорде Лоуфорде. Завершать операцию будет сам Грей. Он решил привлечь к делу только двоих людей, которым мог смело довериться. Первый — это был его брат Ник, а второй — лорд Хартли, его шурин. Они уже находились в Бате и ожидали там его приезда.

Мысленно Грей представил себе душевное состояние миссис Морней. Оно еще больше облегчит им осуществление их планов. Безусловно, она нервничает, скорее всего она взвинчена до предела. Школа для нее только временное пристанище. Вероятно, она подыскивает себе в окрестностях место подобное тому, что занимала в семействе Баррингтона.

Каждую вторую среду, без исключений, она отправлялась с группой девочек на экскурсию в городок Уэлс, чтобы посетить тамошний знаменитый кафедральный собор или сделать кое-какие покупки. Ни одна из учительниц пансиона не посещала Уэлс. Только миссис Морней. Он горячо надеялся, что не допустил ошибку в расчетах. План, им составленный, представлял наименьшую угрозу для Квентина. Во всяком случае, что-либо менять в нем было уже поздно. Хотя шанс потерпеть неудачу тоже существовал. Дебора Вейман уже доказала свой ум и способность к решительным действиям. Она вполне могла быть причастна к убийству Джила.

Им вновь овладел прилив бешеной ненависти к ней. Скоро они окажутся лицом к лицу, и она поймет, на какой риск пошла, решив вступить с ним в поединок.

Дебора изучила свое отражение в маленьком зеркальце, прикрепленном над умывальником, и приветливо кивнула своему двойнику. Леди в зеркале тотчас ответила таким же кивком. Выглядела она лет на тридцать, на коже уже появились следы преждевременного увядания. Очки скрывали блеск глаз и делали их тусклыми, как у засыпающей рыбы. Волосы, вернее, те их клочки, что выбивались из-под скромной муслиновой шляпки, казалось, вообще не имели никакого цвета и не прибавляли лицу живости и обаяния. Коричневое кашемировое платье со стоячим воротничком вполне соответствовало унылости и лица, и фигуры. Довольная тем, что показало ей зеркало, Дебора покинула свою комнату.