— Не сомневаюсь, что вам не терпится по прибытии в замок Камерон показать всем и каждому, что ваш замысловатый план удался. Поэтому я устроил так, что мы сразу же уедем из Эдинбурга. Сейчас заскочим в контору к стряпчему, потом заберем багаж и отправимся в путь. Я знаю небольшой постоялый двор в нескольких часах езды отсюда. Там и заночуем.
Покраснев против воли, Джулия тем не менее выдержала его взгляд, на что ушел весь ее запас бравады.
— Звучит очень заманчиво.
Наглая ложь! Она чувствовала, как ее подташнивает от волнения.
— Скажите-ка мне вот что, — попросил он задумчиво. — Несколько последних дней вы пребывали в чинной компании моей тетушки. Надо признать, она стоически пережила неожиданно свалившуюся на нее обязанность дуэньи при моей непонятно откуда взявшейся нареченной. Но вы хотя бы обсуждали с ней подробности того, что происходит между молодоженами в первую брачную ночь?
Это была правда. К ее удивлению, известный соблазнитель Маккрей настоял на том, чтобы во избежание скандала она остановилась у его тетки преклонных лет, и после их короткого представления друг другу и объявления о скоропалительной помолвке бросил ее на попечение бедной, но жизнерадостной женщины. Больше всего ее поразил тот факт, что респектабельная матрона действительно приходилась родственницей ловеласу и повесе и, судя по всему, была весьма расположена к нему, если встретила неизвестную ей девушку очень приветливо.
— Она была очень доброжелательна, — откровенно сказала Джулия, — но впала в некоторое замешательство, узнав, что ее гуляка-племянник собирается на ком-то жениться. Я думаю, ей показалось, что мы уже… — Силы небесные, она снова покраснела! — Что вы уже соблазнили меня. Быстрота, с которой вы организовали бракосочетание, навела ее на подобные мысли.
Робби вскинул брови. У него были возражения насчет термина «быстрота», и он счел необходимым внести ясность.
— Смею напомнить, это вам хотелось все устроить побыстрее.
— Верно. Чем быстрее Эйдан узнает о нашем браке, тем лучше. Мне в общем-то все равно, что подумают люди.
— Рискну предположить, что, как только разнесется новость о нашей свадьбе, общество будет ждать от нас ребенка по крайней мере через семь месяцев.
Сощурив черные глаза, Робби потер подбородок.
— Пока можно не переживать из-за слухов. Время в запасе есть.
— Полагаю, да. Вы, девушка, всегда такая практичная? Даже после нашего столь короткого знакомства ваш подход к делам мне кажется несколько прямолинейным для женщины.
Джулия не скрыла своего раздражения:
— С каких это пор конкретное решение проблемы является прерогативой мужчин? Я умная, образованная и…
— …очень красивая, — мягко прервал он ее. — А я обычно сталкивался с тем, что красивая женщина обычно испорченная, навязчивая и не в меру требовательная. Это, поверьте, комплимент, а вовсе не насмешка над вашим полом. Вы наверняка слышали разговоры про мои скандальные похождения в прошлом, поэтому уже знаете, что я большой поклонник женщин вообще.
Джулия откликнулась с приторной улыбкой на устах:
— Когда чье-то имя становится синонимом искусства обольщения и погони за наслаждениями, во всех этих слухах должна содержаться хотя бы крошечная доля правды.
Он искренне захохотал. И сразу стал не просто красив, а опасно красив и словно заполнил собой все пространство кареты — такой большой, сильный и мужественный. Потом его губы изогнулись в озорной и чувственной улыбке.
— Жду не дождусь, когда я вами овладею, миссис Маккрей. Не буду врать. Я, как никто, с нетерпением жду сегодняшнюю ночь.
Захлопав глазами, она не поверила своим ушам. Джулия могла легко предположить, что мужчина бывает нетерпелив, но джентльмен никогда не стал бы распространяться о таких вещах в присутствии дамы.
С другой стороны, она ведь не выходила замуж за утонченного джентльмена. Она вышла за обладателя весьма сомнительной репутации, грубияна с приграничных территорий.
Не говоря ни слова, Джулия уставилась в окно, чтобы не видеть его веселья.
О Господи, а ведь он прав! Скоро и в самом деле наступит ночь.
Робби проследил, как его прелестная молодая жена допила вино и поставила бокал рядом со своей опустевшей тарелкой.
Вот тогда он сдвинулся с места. Встал, обошел стол, поднял ее со стула.
Обняв, взял на руки в бледной пене юбок. Потом оглядел присутствующих в маленькой столовой, которые изумленно таращили глаза, и, не обращая внимания на ее протесты, громко объявил:
— Это наша первая брачная ночь.
И понес Джулию к лестнице.
— Маккрей… — прошипела она, вцепившись в его жакет, пока люди, посмеиваясь, стали обсуждать их столь неожиданный уход и заявление Робби.
— Надеюсь, что в постели, — сказал он, пригнувшись, проходя под притолокой и ступая на лестницу, — когда я окажусь между вашими, без сомнения, весьма очаровательными бедрами, вы начнете называть меня Робби. Убедимся в этом через несколько минут, не так ли?
— Зачем нужно делать достоянием всех то, чем мы собираемся заниматься? — Она была вне себя от злости. Щеки ее раскраснелись, зеленые глаза метали молнии. — Вы действительно живете, стараясь оправдать вашу репутацию, или вам настолько все равно, что можете просто взять и утащить меня по лестнице при всех?
Их комната располагалась сразу в начале верхнего коридора. Он толкнул дверь плечом и пинком ловко закрыл ее за собой.
— И то и другое.
Робби не стал вдаваться в подробности. Он положил ее на огромную кровать на четырех столбах. Отступил на шаг и оглядел ее вытянувшуюся в струнку фигуру с живейшим мужским интересом.
Для церемонии бракосочетания она выбрала розовое платье, которое прекрасно шло к ее молочно-белой коже и черным блестящим волосам. Вырез на платье был модным, но все равно прикрывал грудь, оставляя свободному взору лишь самый верх соблазнительных округлостей. С чисто практической точки зрения Джулию, по его мнению, вряд ли можно было бы отнести к чувственным особам. Но при ее хрупкости, изяществе, такой тонкой талии и стройных бедрах она все равно казалась цветущей и сексапильной женщиной. При другом раскладе одно только ее тело могло распалить мужчин, решил он, задумчиво разглядывая молодую жену.
Включая, кстати, и его. Робби не мог скрыть своего растущего возбуждения. Женщины не раз говорили ему, что он от природы одарен редкостной мужской силой, поэтому они прыгали к нему в постель не только ради его шарма. Вот и сейчас, когда он стянул с себя жакет, стало видно, как вздулись спереди его бриджи в обтяжку. Даже неискушенная новобрачная заметила это. Она замерла, приоткрыв рот, а в ее глазах затрепетала тревога.
— Видите? — Многозначительно приподняв бровь, Робби уселся рядом с ней, чтобы снять сапог. — Я в совершеннейшем нетерпении.
— Трудно не заметить очевидное.
Джулия продолжала смотреть в одну точку, но, к его удивлению, не сделала попытки подняться, отодвинуться или что-нибудь в этом роде. Нет, просто лежала и смотрела, как он начал раздеваться. Лишь дыхание у нее участилось, и грудь слегка заволновалась. И все. Больше ни единого движения.
Прямо как девственница, приведенная на заклание! Судя по выражению ее глаз, она была напугана, но не хотела в этом признаваться.
Во времена беззаботной юности он покувыркался в постели с парочкой нетронутых девиц, но это было давно. Лишить непорочности свою суженую в первую брачную ночь — это было нечто другое. Ему хотелось, чтобы Джулии понравилось то, что с ней произойдет.
Если честно, он собирался сделать так, чтобы она, придавленная тяжестью его тела, стала бы умолять его не останавливаться, хотел распалить ее настолько, чтобы она потеряла голову в его объятиях.
Раз он связал себя с этой женщиной на всю оставшуюся жизнь, пусть она будет страстной в постели, желая только его одного. А он-то сумеет обучить прелестную молодую миссис Маккрей искусству любви, начав прямо в эту ночь.
Сняв второй сапог, но по-прежнему оставаясь в сорочке и бриджах, он устроился на кровати рядом с ней. Оперся на локоть и указательным пальцем провел вдоль изящной линии нижней губы.
— Насколько много ты знаешь, прекрасная Джулия?
Изумрудные глаза смотрели настороженно, но она продолжала лежать на спине, тихая и покорная.