Оливия Голдсмит - Опоздавшая

Ее брак, ее дом, ее семья потерпели крах. Все казалось таким безнадежно фальшивым и глупым. Разве Дефина не предупреждала ее заранее? Но какая женщина могла бы уследить за всем происходящим? Может быть, Джефри когда-то и любил ее, но если это чувство и оставалось у него, то оно было смешано со злобой. Она даже не подозревала об этом. А кто может объяснить, что чувствует Лиза? Одно было ясно — Лиза отнюдь не испытывала к ней сестринской любви и уважения.

Дальше. У нее была возможность сделать карьеру, создавая дорогие наряды для женщин, в которых те не нуждались, насаждая рабский труд, завоевать «достойное» место в мире моды, деньги, славу, закрыв глаза на все, что вне моды, на то, за счет чего это достигнуто. Но разве за это она боролась? Вся эта суета, работа, путешествия — все свелось к тому, чтобы продать Биллу свое предприятие и обеспечить себе пенсионный фонд ценой того, что на каждой тряпке, произведенной Norm Со, будет стоять ее имя.

Карен лежала неподвижно, настолько подавленная, что не могла пошевельнуться, не могла даже думать о будущем. До сих пор она всегда планировала будущее, знала свой следующий шаг в схеме жизни: выйти замуж за Джефри, выкупить квартиру, создать производство, завести ребенка, найти родную мать, продать свою компанию. Ее внимание всегда было сконцентрировано на следующем шаге, на достижении или приобретении чего-либо.

Теперь ничего не оставалось. Она прожила половину своей жизни, и все кончилось — и замыслы, и энергия, и любовь.

Когда она проснулась, у изголовья кровати стоял Джефри. Она сонно улыбнулась. Может быть, это все еще сон? И вдруг — как будто ей на голову свалился кирпич — она все вспомнила.

Она с трудом поднялась с постели.

Джефри держал в руках честерфильдское пальто. Когда-то это был темно-синий кашемир с черным бархатным воротником. А теперь на нем произросли какие-то серо-белые цветы, а на спине сияли ножевые порезы.

— Что ты наделала? — спросил Джефри.

Карен рассмеялась.

— Это моя новая коллекция, новый стиль.

— Ты спятила! — сказал он.

— Вот, вот. Ты уловил мой стиль.

— Ты знаешь, какой ты нанесла нам ущерб?

— Джефри, ты взял правильный тон, но играешь не ту роль. Не будем говорить о твоем гардеробе. Мне начхать на него. И, мне кажется, я тебе это доказала. Лучше обсудим то, чем вы занимались с моей сестрой в мансарде у Перри.

— Карен, ты все преувеличиваешь, у тебя неадекватная реакция.

Карен стояла совершенно неподвижно и с трудом верила своим ушам. В ее прошлых спорах с Джефри он всегда брал над ней верх. Он всегда держал себя в руках, а она не выдерживала и срывалась. И он всегда делал упор на ее неадекватное поведение. Неужели он думал, что сможет провернуть этот трюк и теперь? Ему ли говорить ей о преувеличении? Не лучше ли тогда сослаться на то, что у нее предменструальный период? Или что она сошла с ума?

— Преувеличение? Неадекватная реакция? Мой муж трахает мою сестру! Я думаю, что моя реакция вполне адекватна ситуации. Такие ситуации изучают. Я про это читала в библиотеке. По ситуации я веду себя абсолютно нормально. Я заслужила узнать правду.

Джефри отвернулся. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, потом тяжело вздохнул, бросил пальто на пол и скрестил руки на груди.

— Какую? — спросил он.

— Ты нарочно сорвал договоренность об усыновлении ребенка Синди? Ты внушил ей, что он нам не нужен?

— Нет, — сказал он. — Я был любезен с нею. Сэлли думает, что как только она увидела младенца, то передумала отдавать его и не отдаст его ни при каких обстоятельствах.

— О'кей. Не знаю, верю ли я тебе. Да, ладно. Еще один вопрос: что ты знаешь о кровавых деньгах Norm Со?

— О чем ты говоришь?

— Ты знал о Марианах?

— Нет. Я до сих пор не понимаю, о чем ты говоришь. Звонил Билл. Была допущена большая ошибка. Ты сильно ошибаешься. Это бизнес, Карен, а не идиотская благотворительность. Билл хочет поговорить с тобой.

— Забудь о Билле. Ответь лучше на вопрос о кровавых деньгах. Ты знаешь о рабстве и чудовищной эксплуатации рабочих на Марианах? Ты знаешь, что Арнольд был прав?

— Если бы я знал, то не допустил бы твоей поездки туда.

Карен задумалась. Тут он не лгал. Он не позволил бы ей узнать правду, знай он ее сам. Но разве это не еще хуже? Она внимательно посмотрела на человека, за которым так долго была замужем.

— И последний вопрос: почему с Лизой?

Он пожал плечами.

— Потому что она была рядом.

— Что? Как Эверест. Ты что, сэр Эдмунд Хиллари[14]?

— Карен, я очень сожалею. Прости меня. Так уж получилось. Я был не прав. Действительно не прав. Что ты от меня хочешь?

Карен молчала. Она задумалась.

— Хочу, чтобы ты ушел. Оставь меня в покое.

— Куда мне идти?

— Мне все равно. Катись к черту.

Он помолчал.

— Можно я позвоню тебе?

— Нет.

Джефри направился к двери.

— Я действительно очень сожалею о случившемся, прости.

И он ушел.

Карен сидела в своем офисе за собственным столом. Сейчас ей важно было почувствовать, что у нее есть свое место и вещи, принадлежавшие только ей. За много лет работы она приобрела только одно это место. Она не могла вернуться домой, пока Джефри не освободит помещение. Она не могла также выйти из офиса: нужно было пройти вниз через мастерскую. Стоит ей только высунуть нос за дверь, как придется рассказывать, что контракт с Norm Со ликвидирован. Жанет уже перестала передавать ей телефонограммы, только Билл продолжал названивать и оставлять сообщения по телефону. Только он, Джефри и Дефина знали, что сделка накрылась. Она представляла себе реакцию Мерседес, когда та узнает правду. И не только Мерседес наложит в штаны. Роберта-юриста хватит удар. Жанет не сможет внести деньги за выкуп дома. Арнольду и Белл ничего не достанется. Только Бог знает, как на это отреагирует миссис Круз и другие служащие. Им будет трудно справиться с разочарованием.

Ха! Она почти рассмеялась. Трудно справиться с разочарованием. В этом есть глубокий философский смысл, говорила она себе, стараясь справиться с собственным разочарованием. Карен не могла разобраться в своих чувствах: была ли она опечалена, озлоблена или и то, и другое вместе. Когда она думала о Джефри, она готова была убить его. Но неожиданно глаза ее наполнились слезами, и она почувствовала огромную жалость к самой себе. Мысль о Лизе доводила ее до безумия. Трудно представить, что, ее мать, было у нее в голове. Если ей так не хотелось спасть с Леонардом, то она могла выбрать любого из более чем трех миллионов мужиков в Лонг-Айленде, а не бросаться на мужа своей сестры.

Когда Карен размышляла об этом, она подумала, что Дефина, как всегда, права. Они не просто развлекались на ложе в мансарде. Даже считая, что она ничего не знает об их связи, и не планируя, что она когда-нибудь об этом узнает, они все равно вовлекли ее в свои игры. Они не только трахались друг с другом, они трахали ее.

Она не была уверена, что Джефри не любит ее, но то, что он зол на нее, она знала наверняка. Возможно, он чувствовал, что его недооценивают. Ему годами приходилось иметь дело с бизнесом и прочим финансовым дерьмом, и она в это время приобретала известность. В последнее время ему доставалось все больше дерьма, а ей все больше славы. Если же это было не так, если она просто ему надоела, если он перестал находить ее привлекательной и чувствовал, что их брак подходит к концу, то почему он не сказал ей об этом прямо и не ушел по-человечески? Почему не нашел себе другую, незнакомую ей женщину?

Карен повернулась на стуле и стала смотреть в окно, на Седьмую авеню — район одежды. Час пик подходил к концу, но улица кишела людьми с сумками-каталками. Грузовики блокировали улицы, спешащий народ натыкался на них и прорывался через все препятствия. Сколько энергии, сколько сил, сколько миллионов долларов тратилось людьми ради одежды, только для того, чтобы не выглядеть похожими друг на друга. Она долго смотрела на толпу внизу. Были ли среди них такие же несчастные, как она? Но ей еще предстоит столкнуться с большими разочарованиями и неурядицами. Если Джефри все-таки любит ее, то он сейчас должен быть в такой яростной злобе, что только ее быстрые действия, пока его злоба не прошла, смогли бы разрешить их проблемы. Если же он не любит ее, если он равнодушен к ней, то он просто поступает подло, низко и коварно. Какой из этих вариантов верен? Какой из них хуже?