Оливия Голдсмит - Опоздавшая

— Джефри, как насчет выплат налогов? У нас что — неприятности?

Джефри моргнул — единственный знак, выдавший его удивление.

— Нет, никаких неприятностей.

— Что, налоги выплачены?

— Пока нет.

— Почему? Разве не пора?

— Карен, почему бы тебе не оставить деловую часть полностью на меня? Ты же знаешь, что мы можем оказаться на грани, перейдя которую не сможем расплатиться с кредиторами, лишь в том случае, если провалим два сезона подряд. Мы получили заказы, но у нас нет кассовых поступлений, а агенты слегка беспокоятся. Я просто пытаюсь оплатить закупки штучного товара, которые ты делаешь, как сумасшедшая, и выплатить производителям ровно столько, чтобы держать их на плаву. Мы знали, что долг должен был возрасти, прежде чем начнет снижаться, но не знали, что до такой степени, и не предполагали, что наши поступления будут оплачиваться с девяностодневным циклом. Поэтому если мне приходится занимать у Питера, чтобы расплатиться с Полом, то это только временно. Мы обязаны следить за тем, чтобы агенты были довольны и уверены в нас. A IRS всегда недовольно, поэтому какая разница — платим ли мы им вовремя или нет?

— Разница в том, что это не наши деньги. Их заработали наши служащие. И ты обещал мне, что никогда не будешь делать ничего подобного снова.

— Да, я нарушил обещание. Но не смотри на меня как на преступника. Я это делаю ради тебя. Посмотрим на это как на временный займ у твоих любимых служащих, сделанный твоим любимым мужем. — Он поцеловал ее в щеку. — Мне бы хотелось провести вместе с тобой проверку состояния наших финансов до презентации в Norm Со, — приятным тоном добавил Джефри. — Тогда ты все поймешь. Мы бы могли заняться этим в конце недели, но ты ведь позвала гостей на этот дурацкий поздний завтрак.

Карен пригласила в гости свою и его семьи в их дом на Вэст-энд-авеню. Она была вынуждена это сделать, поскольку не пригласила их на церемонию вручения Приза Оукли. Да они и не виделись с родственниками уже много месяцев. И она чувствовала себя обязанной перед ними.

Джефри посмотрел на папку с деловыми бумагами.

— Я знаю, тебе не хочется заниматься проверкой финансовых расчетов.

Теперь уж ей точно не удастся поработать, с болью подумала Карен.

— Ладно, — ответила она Джефри.

— Мне это кажется важным, — сказал он. — На случай, если тебя спросят, очень важно, чтобы ты понимала все расчеты. А начнешь мычать и путаться в цифрах — подорвешь доверие к нашей фирме.

Невероятно! Деловой, как обычно. Как будто не было прошлой ночи, как будто ничего не случилось.

— Джефри, я не идиотка и я не мычу, — огрызнулась Карен.

Он подошел, взял ее за руку и заглянул ей в глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Джефри. — Дуешься на меня из-за ночного разговора? Но я не хотел тебя обидеть. Просто новость выбила меня из колеи, понимаешь?

Она кивнула. Вчера ей потребовались долгие часы, чтобы свыкнуться с мыслью о потерянной надежде. У него же были всего минуты.

Он махнул рукой.

— И еще, понимаешь, я не хочу, чтобы у них создалось впечатление, что ты понятия не имеешь о деловой стороне нашего предприятия и чтобы они не относились к тебе как к еще одному вонючему дизайнеру, который ни черта не понимает в деле.

Взгляд Карен стал холодным и внимательным.

— Почему бы им так думать? Уж не твои ли собственные это мысли?

— Да что ты! Нет, конечно!

Ей не понравилась его шутка.

— Мне надо работать, — сказала она холодно и нажала кнопку вызова Жанет.

— Позови Дефину, — приказала она секретарше. — Я готова принять ее.

Джефри понял, что его выставляли. Ему это не понравилось.

— Будь готова, принять и меня, попозже днем, — сказал он. — Нам о многом надо поговорить.

Он повернулся и хотел хлопнуть дверью, но не получилось: очень давно предусмотрительная Карен распорядилась, чтобы двери комнаты были снабжены пневмокомпрессорными петлями. «В моем офисе никто не сумеет хлопнуть мне дверью в лицо», — решила она тогда. Карен наблюдала, как Джефри, обойдя Дефину и проигнорировав ее, пересек холл.

— Источай радость! — на ходу ввернула ему Дефина расхожую инструкцию и прошмыгнула в комнату Карен.

— Глядя на вас сегодня, я благодарю Бога, что не замужем, — сообщила она бодро. — Что случилось?

— Да так, с мужиками вообще нельзя жить…

— Ну, нельзя жить, — подхватила Дефина. — И что из этого?

— Когда дела идут вшиво… — начала Карен.

— Вшивый идет за покупками! — закончила ее подруга, ухмыляясь и наблюдая, как Карен наскоро подкрашивает губы и хватается за сумочку.

— Одно я знаю точно, — сказала Карен. — Я не собираюсь возвращаться сюда, чтобы выяснять с ним отношения.

Карен задержалась на секунду у столика Жанет.

— Отмени работы с моделями, постарайся перенести примерку миссис Эллиот на завтра и скажи моему мужу, что он может забыть о репетиции презентации для Norm Со. Меня не будет до трех.

Затем она решительным шагом прошла через холл, сопровождаемая Дефиной.

— Подруга! — голос Дефины звучал одобрительно. — Да ты была бы кошмаром для любого мужа — независимая женщина с собственным счетом.

Дежурный у лифта окликнул Карен.

— Звонит ваша сестра. Возьмете трубку?

Проклятье! Она до сих пор не позвонила Лизе. Это еще одна вещь, которую надо было сделать.

— Скажите ей, что я свяжусь с ней по телефону из машины, — резко ответила Карен и вместе с Дефиной вошла в стальную кабину лифта.

Лиза закрыла парадную дверь и вздохнула с облегчением. Утренние неприятности наконец закончились. Не то чтобы утро было хуже обычного, просто теперь любое утро было плохим. Ей с трудом, но удалось не обращать внимания на абсолютно неприличные короткие юбки Стефани и огромный зад Тиффани. Она попыталась, насколько возможно, удержать девочек от скандала в присутствии отца. А еще ей удалось, прежде чем выпроводить Леонарда за дверь, выцыганить у него пару сотен баксов якобы на профилактический ремонт и смазку мерседеса. Хрен с ним, с мерседесом, ей нужны деньги на собственные нужды. Конечно, две сотни баксов не делали погоду, но в сравнении с обычным безденежьем сейчас она имеет хоть что-то в своем кошельке.

Лиза прошла по коридору, ведущему к четырем спальным комнатам с типичной планировкой для дома колониального стиля, и остановилась у двери гостиной. Она посмотрела на остатки еды на столе. Стефани, как обычно, ничего не ела, а Тиффани, тоже как обычно, съела свою порцию полностью и еще подчистила тарелки сестры и отца. Лиза видела, как она занималась этим, в отражении в застекленной двери, но промолчала. Она не могла вынести еще одной скандальной сцены. Девчонка уже раздалась до четырнадцатого размера — и это в тринадцать лет! На bat mitzvah[5] она будет выглядеть чудовищем.

Лизу передернуло, когда она представила себе, с каким удовольствием будут злословить на ее счет эти суки из Еврейского центра Инвуда. Как это ни грустно, но тут уж ничего не поделаешь. Они с Леонардом будут опозорены. Она знала по опыту, что посадить Тиффани на диету не удастся ни мытьем, ни катаньем. Они посылали ее на целых два года в специализированный лагерь для похудения, в котором Тиффани не только не похудела, а даже умудрилась набрать вес и в первый, и во второй год. Она грызла кору деревьев. Неужели от этого жиреют? Лиза не могла представить себе, каким образом дочери удавалось так толстеть. Ничего не мог понять и директор лагеря, который предложил Лизе проконсультироваться относительно дочери с врачами и на следующий год не посылать ее в лагерь.

Лиза отвернулась от стола. Ее домработница Камиль придет в девять и уберет грязную посуду. Но сейчас вид слипшейся яичной скорлупы, приклеившейся к тарелкам, вызывал у нее тошноту. Ну а что делать? Она не может справиться со своей дочкой-подростком. «Да хоть засудите меня — не могу!» — сокрушалась Лиза.

Зато она могла проследить за собой и решила, что на bat mitzvah будет выглядеть лучше всех. Она использует эту редкую возможность блеснуть на людях. Одной из главных проблем ее жизни был недостаток престижных мероприятий, на которых она могла бы пощеголять в своих замечательных нарядах. Предстоящее мероприятие — та редкая удача, когда она может показать себя во всей красе.