И теперь, в момент, когда она должна быть максимально собранной, она чувствовала себя так неуверенно, как никогда раньше.
Мерседес уставилась на нее с таким видом, как будто вопреки всей своей чопорности напевала про себя детскую дразнилку: «Плакса-плакса, под носом клякса». Облизнув пересохшие тонкие губы, Мерседес обратилась к Жанет:
— Пошли машину за Джефри, пусть приедет, как только кончит переговоры, — и повернувшись к Карен, добавила: — Гримирование и болтовня с работниками студии займут не менее часа. За это время он сумеет присоединиться к нам.
Карен кивнула и пошла в холл, прошла демонстрационный зал, вышла к лифту. Сердце продолжало колотиться. Ей хотелось спрятаться ото всех в комнате миссис Круз. «О Боже, и это предполагается показывать как развлекательную программу?» — спрашивала она себя.
Тут она вспомнила о фотографиях, тех самых, где она сфотографирована ребенком и которые она забрала из дома Белл. Надо взять их с собой. Они теперь вроде талисмана для нее. С ними она будет чувствовать себя в большей безопасности. Карен бегом вернулась к себе в офис, достала фотокарточки и сунула их в карман пальто.
Студия находилась на Пятьдесят пятой Вест-стрит, где производила основные программы-интервью. Карен провели по длинному коридору, в конце которого ее встретил Пол Свифт — продюсер по монтажу программы. Тот, в свою очередь, перепоручил ее своему помощнику, который повел Карен через лабиринт комнат в гримерную. Готовясь к интервью, Карен тщательно подкрасилась, но рыжая девушка в гримерной осматривала ее явно критически.
— Я думаю, надо все переделать с самого начала, — без обиняков заявила она Карен. — Освещение погасит все краски. Я хочу начать с более темной основы, затем оттеню вашу шею и горло, чтобы уменьшить толщину, и слегка обужу ваш нос.
— Это больно? — спросила Карен.
Рыжая девушка засмеялась. Она подоткнула бумажные полотенца за воротник Карен, а поверх ее костюма накинула пластиковый халат. Какое-то время рыжая молча стирала тампоном косметику с лица Карен. Это действовало на нервы, усиливало напряженность. Что захочет узнать о ней Эл? Будет ли Эл спрашивать, почему они Джефри не завели детей? Знает ли она что-нибудь о сделке с Norm Со и не собирается ли разгласить их коммерческую тайну по национальной телепрограмме? Боже, неужели они знают и о докторе Голдмане? Знают ли они, что она приемыш? Будут ли говорить с Белл и Лизой? До сих пор, насколько ей известно, никаких контактов с ними не было. А вдруг Эл начнет разрабатывать рубрику «Как вы живете»?
Сердце заколотилось сильнее, ей стало трудно дышать. Что делать, если Эл обнаружила факт ее удочерения? А вдруг кто-нибудь из их разведывательной команды нашел ее родную мать, живущую в бедности где-то на Пацифик Нордвест? Карен Каан, известный дизайнер модной одежды, — и мать в лохмотьях. Уж не такого ли рода новостям обязана Эл своим успехом? У Карен перехватило дыхание. Она никак не могла передохнуть.
— Дать вам пакет? — спросила рыжая.
— Что?
— У вас гипервентиляция. Это случается со многими перед выступлением по телевидению. Так вам нужен пакет? Если вы подышите в него, то приведете в норму ваш углекислый баланс. Может быть, вам лучше дать ксенокс? Перед выходом Эми Фишер впала в настоящую истерику, и он ей помог.
Ничего себе утешеньице! Карен не могла решить, была ли девица просто дурой или садисткой.
— Со мной все в порядке, — сказала она рыжей, но сама в этом отнюдь не была уверена.
Рыжая закончила накладывать первый — базисный — слой косметики, которым она выкрасила лицо Карен в ровный оранжевый цвет. Ее пухлые щеки и мягкий подбородок теперь делали ее похожей на круглую тыкву.
Рыжая стала наносить коричневые полосы вдоль носа и под подбородком, затем высветлила их с помощью губки. Карен закрыла глаза. Она решила, что сперва убьет Мерседес, а затем уволит ее.
Наконец рыжая сняла с нее пластиковый халат, и Карен взглянула на себя в большое зеркало. На самом деле она выглядела не так уж и плохо: «чересчур искусственные цвета, но похоже на меня, только сильно утрировано».
— Теперь вы готовы, — сообщила рыжая.
— Спасибо, — поблагодарила Карен и хотела было похвалить работу, но тут вошел продюсер по монтажу.
Он хотел, чтобы Карен перешла в зеленую комнату. Они пошли по коридору и прошли его наполовину, когда им навстречу выскочило откуда-то знакомое короткое и широкое туловище.
— Привет, Карен! Здорово выглядишь! — приветствовал ее Бобби Пиллар.
— Тебе виднее, ведь ты владелец телесети, — улыбнулась Карен. — Жаль, что не этой. А что ты здесь делаешь?
— Так, по мелочи, немного того, немного другого. А может, я слежу за тобой? У меня такое чувство, что ты прямо-таки создана для телевидения.
— Создана для катастрофы на телевидении, — огрызнулась Карен. — Мне кажется, я со страха наложу в штаны.
— Ну и что, они потом отредактируют этот эпизод, — засмеялся Бобби. — Почему бы нам не позавтракать как-нибудь вместе?
— Конечно, — сказала она, но была рада, что их сопровождающий в этот момент красноречиво прочистил горло и не очень вежливо подтолкнул ее к зеленой комнате. К Карен подошел технический работник с небольшим микрофоном на тонком черном проводе.
— Не могли бы вы спрятать микрофон в верхней части вашего свитера? — спросил он.
Она кивнула, соглашаясь, и протянула конец провода с микрофоном за воротник свитера.
— А теперь не могли бы вы прикрепить и этот конец где-нибудь под одеждой?
Другой конец провода завершался черной коробкой размером с переносную рацию. Карен опасалась, что, спрятав ее, она нарушит общий абрис своей фигуры.
Звукооператор суетился с пристраиванием микрофона.
— Вы знаете, воротник вашего свитера может привести к осложнениям: он трется о микрофон. Не могли бы вы надеть что-нибудь другое? Я могу вызвать костюмерную.
Она посмотрела на него, как на сумасшедшего. Она неделями обдумывала, в чем появиться в телешоу, и наконец решила, что эта туника и легинсы будут и удобны, и достаточно красиво смотреться с экрана. А в самый последний момент на нее хотят надеть что-то другое. Что-то придуманное не ею!
— Позовите Мерседес, — сказала она парню.
Она села на софу, покрытую геркулоном, которая была частью зеленой комнаты. По какой-то причине зеленые комнаты — загоны для стада интервьюеров в шоу-программах — никогда не были зелеными. Эта комната была бежевой и с испачканными стенами. Возможно, слезами гостей, которые побывали здесь и разрушили свою жизнь, думала Карен. Затем пришла Мерседес. Ей уже сказали о возникших проблемах.
— Дефина выехала, — сообщила ей Мерседес тоном, запрещающим впадать в панику. — Она привезет подборку фирменной одежды, из которой ты сможешь выбрать что-нибудь подходящее.
Прошло десять, двадцать минут. Когда Карен наконец увидела лицо Дефины за вешалкой с одеждой, которую втолкнули в комнату, она впервые за много часов вздохнула свободно.
— Начала новую битву? — спросила Дефина. — Ничего не бойся, я с тобой.
Она выбрала темно-коричневый пиджак с передвижной вешалки.
— Оператор говорит, что отснимут только верхнюю часть — выше пояса. Ты можешь оставаться в легинсах. Ну что, примерим? Если ты хочешь выглядеть по-настоящему естественной, то может быть наденешь свитер со свободным воротом?
Карен повернулась к Мерседес.
— Что тебе кажется более подходящим? — спросила она.
— Ты хорошо скроешь микрофон, если наденешь пиджак, но мне больше нравятся на тебе естественные линии свитера.
— Мне тоже, — подтвердила Дефина.
Она стянула с вешалки свитер с высоким шейным отворотом и потянулась за другим. Дефина покачала головой.
— Ты стерла четверть грима, бледнолицая, — сказала она, указывая на линию краски на шее Карен.
В этот раз рыжая девица сама пришла к Карен. С нею вместе пришли оператор и режиссер. По-видимому, они выбивались из расписания.
— Эл уже ждет, — дергался Пол Свифт.
Рыжая начала наносить косметику быстрее, и наконец Карен была готова для одевания. Очень осторожно Дефина и Мерседес натянули на нее свитер и спрятали в него микрофон. На этот раз он прикрепился очень легко. Все казалось удобным, но Карен почувствовала жесткий выступ у себя под локтем. Она потянулась и схватилась за что-то руками. И это «что-то» оказалось саше, приколотое золотой булавкой со стороны подкладки.