Нью-Йоркское общество собиралось на свадьбу на Седьмой авеню. После нескольких недель обсуждений моделей нарядов, примерок и подгонок наступил наконец день свадьбы Элизы Эллиот и Ларри Кошрана, которая должна состояться в Епископальной церкви Сент-Томас на Пятой авеню. Это была одна из трех нью-йоркских церквей, посещаемых высшим обществом, престижность которой могла бы оспаривать только церковь Сент-Джеймса на Мэдисон-авеню, имеющая более шикарный адрес. Но, по мнению Карен, трудно было превзойти Сент-Томас по красоте невероятного каменного фриза со скульптурными средневековыми барельефами, который возвышался на тридцать футов над алтарем.
Церковь вызывала у Карен чувство легкой неловкости; да, у тех, кто создал это, есть вкус к настоящему классу. Интересно, испытывали ли подобную неловкость, глядя на распятие, другие модельеры с Седьмой авеню, когда они попадали в круг высшего общества? Известно, что Калвин Клейн собрал у себя в доме коллекцию крестов и распятий, а Донна Каран создала коллекцию ювелирных украшений из крестиков. Религия стала поставщиком для дизайнеров.
Она сомневалась, что в прошлом поколении кто-нибудь из них мог быть приглашен на свадьбу. Дизайнеров считали не более чем торговцами. Теперь же они стали звездами. Забавно, как много евреев вошло в высшее общество, поставляя модную продукцию и определяя стиль для богачей Америки. В каком-то смысле мода стала подобна киноиндустрии. В обеих сферах евреи стали основными деятелями, новаторами и законодателями направлений развития. Еврейские мужчины брали в жены шикарных женщин с именами вроде Келли и Буфф. Поэтому в индустрии моды многие поменяли или видоизменили свои фамилии. Ральф Лорен был, конечно, Ральфом Лившицем. Фамилия Арнольда Скасси представляет собой видоизмененное имя «Исаак». Великий Норелл был когда-то Норманом Левинсоном, а Энн Клейн начала жизнь как Хана Головски. Что было бы с ней, не выйди она замуж за Калвина Клейна?
Конечно, Карен понимала важность имени в деловом мире моды. Одежда, духи, полные комплекты других товаров продавались из-за того, что покупатели ориентировались на имя дизайнера и тот образ, который с ним связан. Карен тоже не сохранила свое имя. Теперь в нем звучала аллитерация — Карен Каан. Интересно, надел бы кто-нибудь из собравшихся сейчас в храме Сент-Томас наряды Карен Липской? Приходили бы женщины смотреть ее выездные шоу?
Заиграл орган. Карен вынуждена была признать, что трудно устоять перед епископальной музыкой. Сент-Томас — американский вариант Сент-Мартин-Ин-Зе-Филд, лондонского собора, в котором хор и церковные песнопения считаются столь же важными, как и архитектура. Но сегодня, думала Карен, красота обоих соборов померкнет перед блеском собравшихся на эту неправдоподобную, но такую романтичную свадьбу. Во время работы над нарядами Карен несколько раз заходила в церковь. Наряды должны соответствовать месту. Зайти в церковь предложила ей Элиза Эллиот. И была права.
Элиза была одной из последних великих кинозвезд, загоревшихся еще в то время, когда киностудии не только определяли жизнь актера, но и делали полную «оркестровку» к ней. Те дни ушли в далекое прошлое. Элиза достигла личного благосостояния и высокого профессионализма, которые освобождали ее от диктата студий. Она пыталась добиться невозможного: завоевать максимальную популярность, не теряя достоинства, и сохранить личную жизнь. Хотя она была очень требовательной и даже придирчивой в отношении нарядов, она очень нравилась Карен. Элиза была личностью. Более тридцати лет ее одевали лучшие модельеры высокой моды. Не многие женщины по-настоящему разбираются в одежде и понимают, что им идет, а что нет. Элиза понимала и требовала, чтобы все было как надо.
За холодной, самоуверенной и прекрасной наружностью Элизы Карен сумела разглядеть запутанную женщину, которая очень боялась показаться смешной. Элиза смертельно боялась, что ее настоящий возраст проявится во внешности, а значит, и в фотографиях, которые будут тиражироваться по всему миру, и что ее внешность будет обсуждаться, осуждаться, подвергаться насмешкам. Карен приложила все усилия, чтобы этого не случилось.
Было трудно. По ее наблюдениям, Элиза любила Ларри столь же страстно, как она сама любит Джефри. Поэтому она особенно старалась. Невеста на свадьбе должна выглядеть обновленной и свежей. Но как достичь «свежести», не очень скрывая возраст? Но и это было не все — надо было учесть двух «подружек невесты»: тощую, похожую на птицу Энни Парадиз и здоровенную Бренду Кушман. Безнадежно было даже пытаться одеть их одинаково. Все же Элиза настаивала, чтобы не было разнобоя в их костюмах, и просила Карен проследить за тем, как одеты женщины.
Элиза была не только актрисой, но и богатой наследницей. С деньгами у нее не было проблем: она платила за все. Проблема заключалась в ее требовательности к совершенству и в трудности самой задачи. Девяносто процентов заказов на подготовку свадеб получали Вера Уэнг и Каролина Херрера. То, что Карен получила подобный заказ, было высокой честью. Но заказ съедал все ее время, что вызывало недовольство Джефри, напряженно ожидавшего предложения контракта от фирмы Norm Со. Карен понимала, что из-за трудоемкости работы на ней не заработаешь. Но понимала и то, что ее модели для свадебной церемонии будут разглядывать во всем мире. Если они окажутся удачными, то она одним ударом сумеет доказать, что может прекрасно одеть любую женщину: высокую, царственную, но стареющую Элизу, маленькую и стойкую Энни и крупную, округлую Бренду. Это был бы полный успех, но задача — не из легких. Удача поднимает цену фирмы К. К. Inc. и в глазах компании Norm Со. Конечно, если эта удача придет.
Когда они закончили подгонку одежды, Элиза, которая всегда была в идеальной физической форме, вдруг за две недели до свадьбы сильно похудела. Почти в истерике Карен и миссис Круз весь вечер подгоняли свадебные наряды по фигуре стоявшей невесты. Конечно, Карен не могла доверить эту работу никому другому. А тут еще Энни Парадиз уехала в командировку и пропустила две примерки, а жирная Бренда, которая села на жесткую диету, чтобы сбросить вес к предстоящей свадьбе, в последний момент раздобрела больше прежнего. Всего этого было предостаточно, чтобы свести с ума Карен, миссис Круз и всех работниц мастерской. Но им все же удалось справиться с навалившимися на них неурядицами, и теперь Карен спокойно сидела в церкви вместе с Джефри в ожидании начала торжественной процессии, в надежде услышать восхищенные возгласы собравшихся по поводу нарядов невесты.
Карен наблюдала за прибытием последних гостей. Среди них были люди из высшего нью-йоркского общества, дизайнеры, клиенткой которых Элиза была долгие годы, титулованные европейцы, молодые модельки и весь звездный мир Голливуда. Исаак Мазрахи, великий модельер, который, к сожалению, не смог найти финансовой поддержки своих работ в высокой моде, появился вместе с Сандрой Берхарт. Почти одновременно и вместе появились две популярнейшие манекенщицы — Кристи Турлингтон и Амбер Валлета. Было заметно что-то новое — дружба вместо соперничества между знаменитыми моделями. Ральф и Рикки Лорены сидели со своими сыновьями Давидом и Эндрю. Донна Каран — вместе со своим мужем Стефаном Уэйсом, и оба в черных костюмах. Хотя Калвина Клейна не было видно, его представляли жена Энн и приемная дочь Марси. Энн надела знаменитое жемчужное ожерелье, которое Калвин выкупил для нее у принцессы Виндзорской.
Карен осмотрелась вокруг. Джин-Полл Голтиер появился на свадьбе в полосатом, как тюремная одежда, костюме и сел рядом с подчеркнуто корректно одетой Иваной Трамп. Среди умеренно богатого международного контингента Карен заметила Джанни Агнелли, который, как всегда, надел рубашку с большим количеством пуговиц, как всегда, не застегнул их и, как всегда, пристегнул ручные часы поверх рукава пиджака. Неподалеку сидели Энн Басс, которая когда-то была замужем за Сидом, Мерседес Басс, которая сейчас замужем за Сидом, и Ника Эртиган, которая никогда не была замужем за Сидом. А рядом с ними сидела Норис Кливленд без мужа. Неужели слухи о ее разводе окажутся правдой, подумала Карен, и не прячет ли Норис в своей сумке дизайна Джудис Лейбер блокнот для набросков моделей одежды? Остальные жены нью-йоркский богачей вырядились во все что угодно — от тонированного Армани до пестряще-розовых комбинезонов Анны Сьюи.
Экстравагантным до дикости, как всегда, оказался Голливуд. Фив ван Гельдер пришел в кожаном Терри-Маглера, который был разрезан в десятках местах.