Теперь от Леонарда слышался только один рефрен: «Надо урезать траты». Звучало по-медицински, как рекомендация к хирургической операции. Для Лизы это была ампутация; без ежедневных покупок, ланчей, благотворительных «работ» и салонов красоты у нее оставалось слишком много свободного времени. Она стала подумывать о работе у Сакса — может быть, дизайнером. Но деньги, которые она выручит себе на карманные расходы и удовольствия, вряд ли оплатят ту пытку, которой она подвергнется, когда ей придется обслуживать кого-нибудь из знакомых. Лиза никогда не хотела работать. Ежедневно ходить на работу, подчиняться суровой дисциплине требовательного начальства и прилежно выполнять монотонную рутинную работу — какой кошмар! Но на горизонте маячило нечто более страшное. В промежутках между своими монологами об «урезании в тратах» Леонард уже дважды предлагал ей пойти на работу к нему. Тогда он смог бы сэкономить на жаловании, которое он платит миссис Бекк. Быть с Леонардом целыми днями, скатиться до пошлого клише «провинциальная практика доктора и его жены» — нет, это свыше ее сил. Для Лизы это была бы катастрофа, похороны заживо. Она решила твердо стоять на своем.
К сожалению, Леонард тоже решил стоять на своем. Он не мог заставить ее заняться работой миссис Бекк, но мог лишить тех маленьких излишеств и удовольствий, на которые Лиза так рассчитывала при организации bat mitzvah. Леонард поставил ее перед ясным выбором: она работает с ним, и они могут потратиться на это мероприятие, либо — не работает, но и денег будет намного меньше. Поэтому Лиза мобилизовала всю свою созидательную энергию на то, чтобы достичь максимума возможного, сохранив свою пустую свободу.
Лиза удивлялась, почему у нее ничего не получается, а у сестры все идет хорошо. Но, напомнила она себе, Карен всегда была удачницей. И в том, что она добилась успеха, не было ничего удивительного. Она в этом никогда не сомневалась, хотя и не представляла себе, каких трудов это стоило ее сестре. Лизе всегда казалось, что той все дается легко.
А вот что удивило ее по-настоящему, так это ее замужество. Как ни крути, но Карен нельзя назвать красавицей, да и жить с ней не очень легко. Как ей удалось завлечь такого записного красавца как Джефри, было загадкой. Но, вспоминая их ссоры и примирения и то, как тот держался на расстоянии от сестры вплоть до того переломного года в ее жизни, когда удача, наконец, улыбнулась и ей, Лиза поневоле думала, что Джефри всерьез заинтересовался Карен только тогда, когда та достигла известности. Интересно, изменял ли он ей? Не похоже. Если и изменял, то был очень осторожен. Карен бы сказала ей, начни она подозревать Джефри в неверности. И пусть они стали меньше общаться друг с другом, они остались в близких и доверительных отношениях. Но почему все хорошее достается только старшей сестре? Разве не должно быть наоборот — приемышу похуже? Так или иначе, но фактически из ничего Карен умудрилась добыть себе прекрасного мужа и сделать прекрасную карьеру, а красавица Лиза теряет былое очарование, и жизнь ее катится в никуда.
Но пока каждое утро она бежит к почтовому ящику посмотреть поступившие за день карточки с подтверждением участия и отказами от приглашения на bat mitzvah. У нее был составлен список с четырьмя колонками фамилий: «Наиболее желательные», «Второго порядка», «Родня», «Обязательные». Фамилии нередко повторялись в разных списках — например, Карен попадала и в колонку «Наиболее желательных», и в «Родню». Лиза надеялась, что если она выдержит правильные пропорции по составу приглашенных и хорошо организует мероприятие, то получит еще один шанс играть надлежащую ей роль на социальной сцене Пяти Городов. Лиза жила надеждой.
Но сегодняшняя почта разочаровывала. Пришел отказ от Мариан Ласкер и ее мужа, научного сотрудника. Зато, к сожалению, поступило подтверждение от кузена Леонарда — Морти, болезненного водопроводчика с хронической инфекционной экземой, которого она включила в число приглашенных по настоянию Леонарда. Он приедет со всем своим запаршивленным семейством. Черт! Это значит четырьмя местами меньше для остальных. Лиза с отвращением отбросила карточки и собралась одеваться. Но до этого надо заглянуть в ванную комнату и проверить свой вес на «мистере Scale».
Много лет Лиза следила за тем, чтобы ее вес не отклонялся от нормы больше, чем на три фунта. В этом процессе она была бдительной и усердной. Взвешивание на «мистере Scale» входило в обязательную часть ее дневного распорядка, и это позволяло ей убедиться в том, что ее тело находится под ее контролем, и испытывать гордость за успешно поддерживаемую физическую форму. Еще когда она учила своих девочек чистить зубы, она привила им привычку взвешиваться на весах каждый день и даже вести беседы с «мистером Scale». Уча детей, она привыкла к этому и сама. Вот и сейчас, войдя в ванную комнату, она ритуально засюсюкала:
— Мистер Scale, прости меня. Я была хорошей девочкой. Но вчера я поела соевого соуса, правда, очень немножко.
Она играла в эту игру со Стефани и Тифф до тех пор, пока Тифф не разъярилась на нее и не перестала играть в «мистера Scale». Тифф теперь все время злится, и вместе с сестрицей они превратили ее жизнь в сплошное несчастье. Очевидно, что Тифф исходила завистью к Стефани. Немудрено — Стефани была совершенной красавицей. Наверное, трудно иметь сестру, состязаться с которой — абсолютно безнадежное занятие. Слава Богу, что везучая Карен не уродилась к тому же и красавицей, подумала Лиза и тут же устыдилась собственных мыслей. Теперь «мистер Scale», наверное, накажет ее за то, что она так плохо подумала о ближнем, и сделает ее жирной.
Если Лиза понимала проблемы Тиффани, то уж никак не могла понять, почему та даже не пытается их решить. Карен прилагает много усилий, чтобы держать себя в форме. У Тифф это тоже получилось бы при правильной диете и с помощью матери.
С опаской — не потолстела ли она? — Лиза наступила на весы и застонала, увидев, что шкала показывает два фунта лишнего веса. Лиза была убеждена, что тридцать семь лет — критический возраст женщины для поддержания своей фигуры в форме. Она с ужасом наблюдала за тем, что случается с женщинами ее возраста, и была решительно настроена сохранить свой живот плоским, а свои ноги такими же стройными, какими они были у нее всегда. Проклятый соевый соус! Это, наверное, вес воды, которой она напилась из-за того, что он такой соленый. Придется ограничиться фруктовыми блюдами к ланчу и на обед и проделать упражнения повышенной трудности во время утренней гимнастики. Она поглядела на себя в зеркало ванной комнаты, не выпятился ли живот? Чувствуя себя очень несчастной, она пошла в чулан выбрать одежду, которая не облегала бы талию. Зазвонил телефон. Думая, что это Карен наконец-таки дозвонилась до нее, Лиза поспешно сняла трубку и услышала незнакомый голос:
— Миссис Саперштейн?
— Да?
— Я звоню вам по поводу журнала «Дом и его сад», — говорил незнакомый голос с придыханием. — В прошлом вы были подписчиками нашего журнала, и мы подумали, что…
Дерьмо! Это оказался настырный и навязчивый торговец по телефону. В один из своих приступов «урезания трат» Леонард отменил подписку на все выписанные Лизой журналы. Теперь она потихоньку от него покупала их в газетных ларьках по инфляционным ценам. Но Лиза не покажет своего раздражения этому торговцу в телефонной трубке, он не должен ни о чем догадаться.
— Как хорошо, что вы позвонили, — сказала она сладким голосом. — Если бы вы знали, каким интересным мне кажется ваш журнал. Я не понимаю, как мы могли забыть подписаться на него в этот раз. Но мы были так заняты.
Она почти физически ощущала, как возрастают надежды у человека на том конце провода.
— Тогда я могу…
— Подождите, подождите. Одну минутку. Это все так интересно, но не могли бы вы подождать секундочку, мне надо посмотреть…
Не ожидая ответа, она положила трубку рядом с телефоном и вернулась в чулан. Лиза стала медленно перебирать одежду. Что из этого лучше всего скроет ее живот? Она стала напевать мелодию песенки Роя Орбинсона «Красивая женщина». Настроение ее улучшилось, и она лишь на мгновение задумалась — как долго выдержит ожидание этот идиот на другом конце провода. Пусть ждет. Она переждет его. Лиза не ожидала никаких важных звонков.
Через десять минут она решилась надеть черные шелковые слаксы Перри Эллиса и кофточку Майкла Корса, которую подарила ей Карен. Она поискала на дне ящика черные сандалии на платформе Чарльза Жордана, которые она купила в начале этого сезона.