— Я уверена, что у меня десятый размер, — крикнула она, обернувшись.
Карен улыбнулась и кивнула, несмотря на то, что внутри готова была взорваться от негодования. Нет, не на женщину, а из-за этих проклятых подделок в размерах. Много лет назад Альберт Найпон обнаружил, что большинство женщин десятого размера будут покупать его модели, если он предложит им шестой, в который они смогут втиснуться. Поэтому он стал кроить все побольше. Большинство дизайнеров не сознаются, что делают то же самое. Карен приводило в изумление, что некоторые женщины напрочь отказывались носить одежду, которая в точности подходила их комплекции и сидела на них прекрасно, если только на ней не стоял тот размер, который они считали своим. Поэтому в индустрии моды начались эти игры. Конечно, лучшие салоны высокой моды продолжали придерживаться истинных размеров, но и их клиентки больше всего следили за своими фигурами: они имели на это и время, и деньги. Для производства спортивной одежды подделка размера превратилась в маркетинговый прием. Достаточно выставить джинсы двенадцатого размера, но написать на бирке цифру десять — и вы сразу же взвинтите спрос на товар. Но где этому конец? Джефри, Кейси и Дефина постоянно подбивали ее на это. До сих пор она сопротивлялась хотя бы по той причине, что это вызвало бы у миссис Круз сердечный приступ. Карен удерживала улыбку на своем лице, как приклеенную, и перехватила взгляд Дефины.
— Засунь блондинку в двенадцатый номер, — сказала она, стиснув зубы, — но срежь бирку. Она считает, что двенадцатый слишком большой для нее.
Дефина кивнула. У нее был небольшой, острый, как бритва, перочинный нож для этой цели. Карен оглянулась.
Майнди Траулер следила за ними. Карен лучезарно улыбнулась, стараясь смотреть в лицо молодой женщине и не видеть ее выступающий живот. Но тут к ней подошли две другие покупательницы. Они хотели примерить букле.
Карен провела в примерочной почти три часа, и ей казалось, что шоу удалось лучше, чем предыдущее. Несмотря на миссис Монтанд с ее отсутствующим торсом, несмотря на блондинку с ее заскоками в размерах, наряды пользовались большим успехом, и некоторые из моделей, предназначенных для Парижа, продавались особенно хорошо. Карен осталась довольной, но очень усталой. Круглый маленький мистер Кросби почти приплясывал в проходе между вешалками. Наконец он с апломбом объявил, что сейчас будет подано шампанское. Из служебного лифта выкатили три тележки. Лежавшие в них скатерть и салфетки были из удивительной дамасской ткани, любимого Карен пшеничного цвета. Ими предполагалось оформить стол и украсить его вазой с лилиями почти того же оттенка. В тележках были также огромный серебряный чайный набор с фарфоровыми чашками и блюдцами и еще три серебряных подноса, на которых лежали удивительно аппетитные сэндвичи с огурцами и тонкие пшеничные лепешки. Хозяева постарались отметить событие по высшему классу, и Карен была особенно тронута тем, что в серебряном ведерке для шампанского находились «Дон Перингтон», а не какая-то местная дрянь. Шампанское не было марочным, но было вполне приличным.
Десяток покупательниц, Тангела, Дефина и, конечно, Майнди Траулер направились к столам. Но Карен нуждалась в перерыве гораздо больше, чем в выпивке.
Она вернулась в служебную комнату и улучила момент посмотреть на себя в зеркало. Черт, ну и дерьмово же она выглядит! Под глазами выступили темные круги, цвет которых почти соответствовал ее розово-лиловой шелковой рубашке. Что ж, по крайней мере у нее все хорошо с подбором цветов. «Мне совсем некстати был этот разбудивший меня в два часа ночи телефонный звонок», — подумала Карен. Несмотря на давление поклонников и покупательниц, ей остро необходим был перерыв в работе. Она повернулась и прошла за ширму в ту часть помещения, которую Тангела и подопечные девочки использовали для переодевания. Когда она прошла через разделяющую перегородку, следом за ней появилась Тангела, все еще одетая в одну из демонстрационных одежд, но уже жующая сэндвич. Она выглядела потрясающе.
— Не запачкай одежду, — предупредила ее Карен.
Тангела насупилась, но кивнула в знак согласия и повернувшись, ушла из комнаты. И только теперь Карен заметила скорчившуюся в углу около зеркала Стефани, отвернувшуюся к стене. Спина ее была голой, и с того места, где стояла Карен, казалось, что плечи девочки дрожат от рыданий. Карен быстро подошла к ней. Племянница действительно плакала. По лицу были размазаны тушь для ресниц и косметика «Маскара». Она выглядела, как насупившийся енотик. Карен пододвинула стул, села рядом с ней и положила руку на обнаженное плечо девочки.
— Что случилось? — спросила она.
— Я не могу это делать! — сказала Стефани.
— Что ты имеешь в виду? У тебя получилось здорово.
— Нет. Я знаю, что нет. Я не знаю, что отвечать, когда женщины заговаривают со мной. И никто не покупает одежду, которую я рекламирую.
— Как ты об этом узнала? — спросила Карен.
— Так говорит Тангела.
Карен только покачала головой. Не только Тангела, но даже она сама не знает, что в точности продано — кроме моделей для Франции, — и не узнает до тех пор, пока в конце рабочего дня не будет проведена заключительная проверка товара. Может быть, у нее просто нервный срыв, типичный для новичка? И подначка Тангелы. Что ж, Стефани и должна нервничать, это только естественно. Ведь у нее никогда не было опыта выступления перед публикой. Не исключено, что для нее напряжение оказалось слишком большим. Карен почувствовала себя виноватой. Она думала, что это будет развлечением для племянницы, которым она загладит неприятности, причиненные ей на презентации духов. Карен не приходило в голову, что показ моделей может травмировать девчушку. Да она просто слишком увлеклась хлопотами о приемном ребенке, анализом своих отношений с Norm Со и пошивом свадебных нарядов, чтобы выкроить больше времени на бедняжку Стефани. И теперь малышка, проделавшая замечательную работу, чувствует себя неудачницей. Карен глубоко вздохнула. Как смеет она думать о том, чтобы стать матерью, если не может быть даже хорошей тетушкой?
— Стефани, у тебя действительно получается хорошо. А в слаксах ты выглядишь даже фантастически хорошо. После твоего показа двойного вязаного костюма три женщины стали примерять его. Не переживай. Это просто новый опыт. Конечно, ты не привыкла еще. Но со временем все станет на свои места.
— Ты говоришь так потому, что ты моя тетя, — плакала Стефани, но уже не так надрывно, а потом понемногу затихла. Она вытерла глаза, чихнула, размазала черное пятно потекшей с ресниц туши по лицу, рукам и одежде. К счастью, на ней было только нижнее белье.
— Ты говоришь просто так, — повторила Стефани.
— Нет, не просто. Я не могу позволить себе провалить торговлю сейчас. Бизнес есть бизнес, Стефани. Я могла тебя не допустить к показам.
— Правда? У меня действительно получается?
— Ты потрясающая. И ты хорошо работаешь. Но не измажь этим дерьмом, что на твоем лице, кашемировый наряд, а то я убью тебя.
Карен подтолкнула девочку и потянулась за клинексом для нее. Боже, плечи Стефани были такими худыми!
— Вычисти лицо и убирайся отсюда. Я разрешаю тебе даже выпить бокал шампанского.
Карен улыбнулась отражению племянницы в зеркале и увидела позади нее Майнди Траулер. Черт! Только ее не хватало. Как много из разыгравшейся сценки увидела журналистка? И как много из увиденного ею появится в печати?
— Пришел фотограф, — холодно сообщила Майнди Траулер. — У вас есть время для него?
Она держала в одной руке бокал с шампанским, а в другой — сэндвич. Неужели она пьет вино? Наверное, это фирменный содовый напиток, успокоила себя Карен.
— Вы разрешите сделать несколько снимков? — спросила Майнди. — Может быть, вместе с девушкой?
— Хочешь попасть в газету? — спросила Карен у Стефани.
— Еще бы!
Карен улыбнулась в зеркало.
— Дайте нам минутку.
Карен велела Стефани умыться, а сама полезла в сумку, вытащила несколько косметических теней и подкрасила возникшие от усталости круги под глазами. Затем она достала большую дорожную косметическую щетку и покрыла все лицо пудрой терракотта-Гуерлайна. Она создавала впечатление загара и не раздражала кожу. Карен намазала губы бесцветной губной помадой, но добавила тонкий слой лака. Лак хорошо отражался на фотографиях. Никогда не считавшая себя красивой, Карен без всякого тщеславия оглядела себя в зеркале. Ничего, сойдет. Она встала со стула. Надетые на ней брюки были сшиты из фантастически хорошей японской ткани, оправдывавшей каждое пенни, затраченное на нее: после продолжительного сидения в примерочной на брюках не образовалось ни одной лишней складки. Карен не выносила, когда слаксы начинали морщиться от малейшего растяжения материи. Никто так не оценил японскую ткань, как она.