— Белл, если ты хоть слово скажешь Тиффани, то я тебя задушу, — после гнетущего молчания изрек Арнольд.
Арнольд и Белл сидели между Карен и Джефри в машине, ехавшей из синагоги к месту приема.
— Ей угрожает ее собственный муж! — объявила Белл, словно они не слыхали сделанное предупреждение. Теперь уже каждый из них выглядел не лучше Арнольда. Церемония затянулась более чем на два часа. Джефри поглядывал на часы каждые тридцать секунд.
— Ты успеваешь на самолет? — напряженно прошептала Карен.
— Какой еще самолет? — спросила Белл.
Обычно мать не обращала ни на кого никакого внимания. «Такова моя удача, — подумала Карен, — надо же, что именно сейчас она услыхала, что я говорю. Придется сообщить ей об отъезде Джефри раньше, чем она сумеет сказать об этом Лизе». Карен огорченно вздохнула. Как ей еще удается делать карьеру и вести собственную семейную жизнь, когда только для того, чтобы управиться со своим взрывоопасным семейством, требуется полный рабочий день?
— Джефри надо сегодня же вечером лететь в Париж. Самолет вылетает из аэропорта Кеннеди.
— Значит, он улетит сразу после приема? — спросила Белл, — Разве есть такие поздние рейсы?
— Нет, таких нет. Поэтому он уедет до начала приема. Он только поздравит собравшихся и сразу же уедет. У него очень важная поездка. Он обязательно должен оказаться в Париже завтра утром.
— Более важная, чем bat mitzvah собственной племянницы?
К счастью, прежде чем Джефри мог объяснить, что список престижных гостей и без него будет достаточно длинным и следовательно беспокоиться не о чем, в разговор вмешался Арнольд.
— Прекрати, Белл, — оборвал он жену.
Арнольд редко вмешивался в дела Белл, но Карен сразу же поняла, что Белл не ставит ни его самого, ни сделанное им предупреждение ни во что.
— Как ты можешь уехать в такой момент? — спросила она напрямик у Джефри. — До пирога?
— Мне все равно, я никогда не ем десертов, — сказал Джефри.
— Я имею в виду…
— Белл! — прорычал предостерегающе Арнольд.
Карен не могла припомнить, чтобы Арнольд когда-нибудь раньше повышал голос. Она посмотрела на отца. Его лицо не было таким бледным, как раньше, но, может быть, это из-за того, что кровь от гнева прилила к его голове?
На некоторое время Белл замолчала. Водитель вел машину через Инвуд в направлении к приемному залу в Лоуренсе. Разве они не проехали мимо него? Неужели шофер сбился с пути? Улицы, надо сказать, были здесь путанными. Господи, даже в таких пустяках одно беспокойство, подумала Карен. Белл снова заговорила:
— Она говорила им, что их платья будут выглядеть смешными. И она была права.
Белл скрестила руки на своей плоской груди так, что ладони оказались на плечах, которые она принялась поглаживать с видом воробьихи, вычищающей мусор из крылышек. Ей никто не ответил, и остальную часть пути они проехали молча.
Они действительно потеряли дорогу. Шофер дважды останавливался, чтобы уточнить направление, прежде чем они доехали до ресторана, у которого к машине подскочил одетый в униформу вахтер и предупредительно открыл дверцу. Но они не могли выбраться из машины одновременно, поэтому троим из них пришлось ждать своей очереди, и Том Вульф-шофер встал с другой стороны дверцы. Карен осмотрелась вокруг.
— Неужели мы первые из прибывших? — удивленно спросила она: место выглядело пустым. — Лиза ведь заказала два автобуса, чтобы привезти гостей, так где же они?
Белл пожала плечами.
— Никто не хочет знать ее мнения, — сказала она обиженно. — Где здесь туалет?
Все четверо прибывших вошли в огромное фойе ресторана. Это было одним из тех мест, которые специализировались на обслуживании торжественных приемов. Две аккуратных хромовых вывески указывали в разных направлениях. «Свадьба Ливайнов» — сообщалось на одной из них. «Bat mitzvah Саперштейнов» — указывала другая. Все прибывшие двинулись по указанному направлению, мимо женского туалета, около которого Карен и Белл оставили мужчин подождать их, пока они не приведут себя в порядок.
Ну и тут никого не было.
— А где же все остальные? — спросила Белл.
— Может быть, они задержались, рассаживаясь по автобусам, — сказала Карен, но она явно беспокоилась. На что похожи эти автобусы? Их шофер потерял дорогу к ресторану, и они истратили лишние полчаса, чтобы добраться до места. Могли ли автобусы задержаться еще дольше? Уж те-то шоферы знали путь сюда. Карен посмотрела в огромное зеркало, обрамленное горящими лампочками. Последний раз она видела такое оформление где-то в семидесятые годы. Зеркало было выдержано в стиле Диско-Голливуд, который продержался около двух десятилетий. Лампочки отбрасывали угрюмый отсвет на нее и на мать.
Белл тут же начала выкладывать на полку перед зеркалом косметику из своей сумочки, готовясь подправить свое лицо. Карен посмотрела на себя. Она выглядела несчастной. Так может выглядеть женщина, только что потерявшая ребенка. Лицо стало бесцветным, кожа нездорово лоснилась. Нервничая на церемонии, она слизнула всю губную помаду. Прическа растрепалась. Ничто, кроме полной хирургической реконструкции, не могло спасти это лицо, подумала Карен и потянулась за губной помадой и пудрой.
Краем глаза Карен посмотрела на Белл, которая наносила на лицо пудру и гримасничая красила губы с полуоткрытым ртом. Карен переняла у нее привычку строить такие же рожи при подкрашивании своего лица. В ее голове проскочила шальная мысль: не спросить ли сейчас у Белл о своем удочерении? Ведь так хочется поделиться своими горестями. Если б только мать была открыта душой для восприятия таких излияний!
Но открытым у Белл был только рот.
— Ты считаешь, что с отцом все в порядке?
— Что ты имеешь в виду? Его костюм? Я говорила ему…
— Нет, нет. Я беспокоюсь о его здоровье. С ним все хорошо?
— Ну, ты знаешь своего отца. — Белл пожала плечами. — Работает без перерывов, а ест что попало. Что я могу тебе сказать?
Когда они вернулись к поджидавшим их мужчинам, муж и отец увлеченно обсуждали дела, что было неудивительно, если Джефри заговорил с ним об этом проклятом контракте с Norm Со. Но это единственное, о чем он думал. Арнольд же, со своей стороны, тоже был очень заинтересован, поскольку в последнее время он готовил обозрение для профсоюза по положению дел в компании Norm Со. Джефри следовало бы об этом знать.
Карен почувствовала, что между мужчинами нагнетается напряженность. Контракт с Norm Со надвигался на них, как злая сила, готовая все сокрушить и раздавить на своем пути. Сейчас она может сравнить себя с Индианой Джонсом, уворачивающимся от обрушившейся на него лавины камней. Вот так вот! Карен Каан в Храме Судьбы! Ладно, они уже побывали в Храме. Теперь они находятся в трапезной Судьбы. А вдруг это хуже, чем в Храме?
И тут она сообразила. Пусть с контрактом делают, что хотят. В крайнем случае она же может просто не подписывать его. Какое ей дело до того, как много времени Билл Уолпер и его помощники тратят на его подготовку? Она ничего не станет подписывать до тех пор, пока не получит то, чего хочет, — ребенка. Кто это говорил: «Ничто не кончено, пока не кончено»? А, кто бы ни говорил — он был прав. Она не в ловушке. У нее еще есть варианты. Но в данный момент ей надо предотвратить назревающий скандал, пока он не принял угрожающих размеров.
— Они закрыли профсоюзы на всех своих предприятиях на Юге, — говорил Арнольд. — Они угрожают перенести производство продукции за рубеж. И они действительно разгонят профсоюзы и перейдут на зарубежное производство — в любом случае. Уже сейчас отечественные фабрики получают лишь ошметки их заказов. Ошметки!
— Арнольд, ты не можешь оспаривать эффективность их основного производства. Оно оказалось прибыльным вот уже в тридцати семи кварталах. Значит, они организовали дело правильно.
— Правильно? Лишь в том случае, если ты считаешь, что рост безработицы в стране и создание производств с рабскими условиями труда в странах третьего мира морально оправданными.
— Мы не обсуждаем моральные проблемы, Арнольд, — по голосу Джефри Карен поняла, что тот на грани взрыва. — Мы говорим не про мораль, — повторил Джефри, — мы говорим о деле.
— А разве дело и мораль не связаны друг с другом? Разве мораль кончается там, где начинается бизнес?