— Лучше этого ничего быть не может.
Как всегда, Дефина была абсолютно права.
Но оказалось, что Дефина ошиблась. Потому что в отеле, в объятьях Джефри было намного лучше. Он накормил ее икрой, завернутой в тончайшие блины, и поднес бокал шампанского. Он пестовал ее как младенца.
— Ты сделала это! — восклицал он. — Ты сделала это!
Он покрыл ее лицо поцелуями и затем продвинулся ниже.
— О-о! Не так сильно! — попросила она.
— А в чем разница между сильно и слабо? — спросил он.
Она дернулась в его крепких объятьях.
— Пока стоишь, не уснешь, — сказал Джефри, и Карен застонала и от двусмысленной шутки, и от того, как его пальцы, массируя, расслабили мышцы ее шеи. На волне возбуждения, под воздействием шампанского, в разгар успеха — она полностью отдалась его любви. Это было дико. У них и всегда-то было неплохо с сексом, но сегодня она чувствовала его страсть к себе сильнее, чем когда бы то ни было раньше. Казалось, что он хочет обладать каждым сантиметром ее тела, превратить его в свое собственное. И она поддалась ему, купаясь в роскоши полного расслабления. В этот момент она чувствовала, что абсолютно любима им.
Дефина проскользнула вдоль длинного променада отеля «Палаццо Афины» к креслу около Карен. Усаживаясь, она довольно ухмыльнулась, осознавая, что глаза всех женщин прикованы к ней.
— Пока, как видишь, еще пользуюсь успехом. Может быть, мне сбросить парочку фунтов и снова выйти на демонстрационную дорожку?
— Может быть, тебе поспать несколько часиков и вернуться к реальной жизни, — поддразнила ее Карен.
— Лучшие сэндвичи к чаю? — спросила Дефина.
— Уильям Полл.
Дефина кивнула в знак согласия.
— Лучший чай?
— В Нью-Йорке? Литл Нелл. Но в Лондоне — Кларидж.
Дефина замотала головой.
— Не-а. Ты никогда не пила чай на четвертом этаже у Харрода? Попробуй, умрешь от удовольствия.
К ним подошла одна из молоденьких и смазливых официанточек. Карен подумала, не подбирают ли их специально, чтобы польстить постоянным посетительницам утреннего чая в «Палаццо Афины», потому что обслуживание молодыми людьми всегда выглядит так напыщенно, будто они оказывают тебе честь. Она повернулась к Дефине.
— Что ты выберешь? — спросила Карен.
Дефина заказала Эрл Грей и несколько сэндвичей. По утрам в «Палаццо» всегда обслуживали по-английски. Когда официантка получила заказ и ушла, Дефина обратилась к Карен.
— Ну что, подружка, у тебя все получилось. Все говорят, я подчеркиваю — все, о прошедшем шоу. Весь Париж. Ну и как ты, чувствуешь себя триумфатором?
Карен ухмыльнулась.
— До неприличия хорошо, — призналась она.
После чая она снова встретилась с Джефри в отеле, но уже для того, чтобы всласть выспаться — впервые за неделю поспать спокойно и не думать ни о шоу, ни о контракте с Norm Со, ни о звонках по поводу ребенка. Карен почувствовала, что основной груз свалился с плеч. Она глубоко вздохнула и расслабилась.
Официантка вернулась вместе с помощником, который принес полную сервировку к чаю. Карен откинулась на спинку стула, закинула ногу на ногу и стала наблюдать, как остальные посетители зала подсматривают за ней и Дефиной. В эту неделю в Париже Карен стала всеми узнаваемой звездой. Это льстило самолюбию, но оставляло несколько глупое ощущение. «Я думаю, что если дойти до самой сути, то все это только суета сует», — думала Карен.
От этой мысли как-то сразу, вопреки успешному шоу и хорошей прессе, вопреки полученным заказам и прекрасной ночи любви с Джефри, настроение Карен резко испортилось. Она вдруг почувствовала себя опустошенной, как те бутылки шампанского, которые они с Джефри оставили на ночном столике. Всего лишь суета сует… И это будет все, что она оставит после себя?
Дефина, чувствуя перемену в настроении подруги, похлопала ее по руке.
— Где твой муж? — спросила она.
— Отсыпается где-то, — сказала Карен. — Он неплохо поработал вчера.
Дефина поджала губы.
— Ну-ну, детка. Ничто так не подстегивает комплекс Афродиты, как немножко успеха.
Дефина улыбалась, но Карен чувствовала, что сказанное относится не к ней, что это разговор Дефины самой с собой, и обращен он в прошлое.
— Когда-то в ночь после крупной демонстрации моды я могла заполучить в постель любого мужика, какого хотелось, — засмеялась Дефина. — Что я и делала. Конечно, их трудно удержать надолго. Как правило — трудно.
— Дефина, но ведь не они оставляли тебя, это ты бросала их.
— Да, потому что они не могли дать мне то, что мне было нужно. Давай разберемся, подружка. Большинство мужчин хотят найти в женщине мать. Это всем известно, но самый большой секрет не в этом, а в том, что этого хотим и мы, женщины. Это мы хотим найти в мужчине замену матери. Но нет ни малейшего шанса, что мы когда-нибудь это получим. Подумай, почему женщины всегда жалуются, что мужики недостаточно ласковы к ним в постели? Почему так получается, что мы всегда оказываемся разочарованными? Как так случается, что прожив с мужиком достаточно долгое время, мы вдруг обнаруживаем, что он слабак? Слаб как ребенок! Потому, что он не выполняет для тебя роли матери. А те немногие мужчины, которые могут ее выполнить, обычно не привлекают женщин, потому что они кажутся нам недостаточно интересными.
Дефина испустила какой-то очень глубокий вздох, откуда-то очень изнутри и тряхнув головой, продолжила.
— Я бы могла написать книгу по этому поводу, — сказала она. — Есть одна вещь, в которой мои африканские предки были абсолютно правы — они молились богине Плодородия, Матери. Это то, что хочет каждый.
— Похоже, ты права, я до сих пор разыскиваю свою.
Дефина подняла брови.
— Да? И как продвигаются поиски? Что по этому поводу говорит Белл? — спросила она.
Карен хмыкнула.
— Я сумасшедшая, но не дура. Я ничего не говорила Белл. Никто не знает, даже Джефри, но детектив пока ничего не сообщает. Мне кажется, что у него не получается. Ты думаешь, что это безумная затея?
Дефина посмотрела на Карен, и в ее черных глазах теплилось сочувствие.
— Карен, мне кажется, что ты какая-то сказочная, необычная. Ты раскручиваешь новые дизайны, ведешь дела, руководишь работами, зарабатываешь деньги для себя и для всех. Иногда я задаюсь вопросом, не иссякнет ли этот источник?
Она склонилась к подруге и взяла ее за руку.
— Мне остается только надеяться, что ты найдешь то, что наконец-то насытит тебя.
— Мадам Ренольт говорила что-то про паучиху, — пробормотала Карен, — она сказала, что я запуталась в паутине, что мне придется рвать сковывающие меня путы и что каждая порванная нить будет кровоточить. — Карен помолчала немного, затем докончила: — И еще она сказала, что меня ждет ребенок. Не очень похоже на правду. И это единственное, что по-настоящему печалит меня.
— Мадам много чего знает.
— И еще она сказала, что я давно уже знаю свою родную мать.
— Значит, ты знаешь.
— Но я не знаю, Дефина! И не только это… Может быть, если бы Белл была другой, если бы мы были ближе друг другу, если бы я… Ну да ладно. Я чувствую, что ты и Карл мне гораздо ближе и роднее, чем кто-нибудь из членов моей семьи. Может быть, поэтому мне и хочется так завести ребенка. Чтобы связать друг друга, чтобы я с Джефри стали больше, чем просто пара. Я не связана по крови ни с кем из тех, кого я знаю. Поэтому иногда я чувствую себя как в пустом пространстве. Представляешь, в такой огромной черной пустоте. Иногда я просыпаюсь среди ночи в холодном поту. Я связана с этой жизнью тоненькой ниточкой желания стать матерью, которая, боюсь, вот-вот лопнет.
Дефина кивнула.
— И ты сорвешься, как паучиха с шелковинки паутины! Не видела ли ты себя подвешенной на сотканной тобой паутинке в пространстве? Пауки всегда рискуют. В каждый данный момент. Им это необходимо, иначе они ничего не создадут. Но могу поспорить, что ощущение не из приятных, даже для паучихи.
Разговор прервало чье-то покашливание и, подняв глаза, они обнаружили, что над ними склонился Карл.
— Может, мы и не молодеем, но выглядим прекрасней, чем раньше, — сказал он и расцеловал обеих подруг в щеки. Карен отметила, что он с ног до головы был одет во все новое.