– Но ведь этот персонаж ужасен по сути своей! – вывел ее из эйфории голос Геры. – Странные вы, девушки, все-таки! Слабовольный, сладострастный, самовлюбленный! Как он может тебе нравиться? – с возмущением добавил он.
– Сама не знаю, – искренне ответила Наташа. – Я не разбиралась в этом… я вначале фильм посмотрела… А уж потом книгу купила и прочла.
– Тем более, – тихо заметил Гера и откинулся на спинку диванчика. – Ведь ты читала первоисточник, а Уайльд очень четко расставил акценты. И что ты поняла?
– Ну-у… – растерялась она, – нельзя тратить жизнь только на удовольствия, но ведь Дориан заплатил за это страшную цену – он впал в отчаяние и в последующем покончил с собой.
– Знаешь, – после паузы сказал Гера, – я иногда думаю, что все гениальные вещи несут какие-то сложные, скрытые от нас подтексты. Вот кажется, все ясно – сделка с дьяволом, душа в обмен на вечную молодость. И этот страшный портрет истинной сущности героя. А если все намного глубже?
– Что ты имеешь в виду? – заинтересовалась она.
– Нынешнюю повальную моду на пластические операции, – тихо пояснил он. – А может, все, кто ими безосновательно увлечен, таким образом продают душу дьяволу? Не думала никогда об этом? Все эти силиконовые губы и… все остальное…
– Даже мысли не возникало, – призналась она. – Но для меня это слишком сложно…
Наташа хотела сказать, что в их городке нет «повальной моды на пластические операции», но решила, что подобное замечание не к месту.
– А вот моя мачеха, – продолжил Гера, – уже кое-что подправила пластикой, хотя ей всего двадцать три года.
Он проговорил это, явно с трудом сдержав раздражение. Но тут же взял себя в руки.
– Мачеха? – удивилась Наташа.
– Прости! Сам не знаю, что со мной. Вижу тебя впервые в жизни и говорю такие вещи! Прости!
И Гера выпустил ее руку и откинулся на спинку дивана. Рука Наташи, которую он только что крепко сжимал, словно онемела от холода после исчезновения его горячих пальцев. И Наташа невольно спрятала ее под стол и глянула на юношу несколько виновато.
– Ну да бог с ним, с этим самым Дорианом, – улыбнулся Гера, и словно солнышко озарило его лицо и прогнало тень. – Главное, что он послужил причиной нашего знакомства. И я очень рад этому! Что ты здесь делаешь? Откуда ты? – другим тоном спросил он.
В этот момент принесли кофе и пирожное. Когда официант поставил все это перед Наташей, она ощутила будоражащий аромат напитка и вдруг поняла, что сильно проголодалась. Но в горле от все еще не прошедшего волнения словно стоял ком, ей казалось, в присутствии ее нового знакомого, такого прекрасного и, несомненно, загадочного, она не сможет проглотить ни капли. Официант пожелал ей приятного аппетита и ушел. Она ответила машинально, не сводя глаз с Геры. Она по-прежнему никак не могла прийти в себя, и уже начинало казаться, что каким-то неведомым и явно волшебным образом она очутилась в фильме, где главный герой – самый настоящий принц, а она бедная девушка, случайно его встретившая.
– Так откуда ты? – мягко, но настойчиво повторил свой вопрос Гера.
Наташа заставила себя глотнуть кофе и назвала свой город.
– А где это? – уточнил он, не переставая улыбаться.
Она пояснила, затем торопливо рассказала, что приехала сюда с группой, что это своего рода награда за победу в олимпиаде и что они пробудут здесь неделю. По мере ее повествования Гера все больше грустнел.
– Надо же, вас поселили в Челси, – тихо заметил он, когда она замолчала.
– А что в этом такого? – не поняла она. – Мы живем в очень милом и уютном пансионате. Я знаю… ну мне Глеб как-то говорил…
– Это тот парень, с которым ты была… – прервал ее Гера.
– Ну да, – быстро ответила она, – он сын нашего… ну мецената, можно и так сказать. В общем, он говорил, хозяйка пансионата какая-то хорошая знакомая его отца, видно, поэтому нас здесь и поселили…. Наверное, большие скидки она сделала.
– А Глеб твой парень? – уточнил Гера.
– Что ты! – засмеялась Наташа. – У меня нет парня! Мне в июле пятнадцать исполнилось, я ведь только в десятом классе! И пока никаких серьезных отношений не было… да и не влюблялась я ни разу…
– Только если в… Дориана, – с улыбкой произнес Гера.
– Да, – сказала Наташа и посмотрела ему в глаза.
Что-то произошло в этот миг. Наташа даже не могла четко понять, что именно, так как ее мозг был затуманен сильнейшими эмоциями, определить которые она не взялась бы сейчас. Наверное, между ними пробежала та самая искра, про которую столько говорили ее подружки. Глаза Геры показались ей озерами невероятной чистоты и глубины. Правда, на них лежала тень от длинных, чуть опущенных ресниц, но это делало их лишь еще прекрасней. Никогда в жизни Наташа не видела такой совершенной красоты и смотрела на Геру, не отрываясь. Она находилась в смятении, слабый голос разума говорил ей, что так вести себя неприлично, но не было силы отвести взгляд от этого безупречного лица. Наташа заметила, как золотятся волны его волос, и даже зажала руки между колен, чтобы удержаться и не погладить эти золотые кудри. Она видела легкий румянец и невыносимо хотела коснуться ладонью его щеки и ощутить шелк этой нежной кожи. Она смотрела на четкий контур его розовых губ и умилялась каждой их линии, каждому изгибу. И у нее уже пересохло во рту от желания коснуться этих губ поцелуем. Наташа глотнула кофе, но глаз не опустила. Горячая жидкость немного привела ее в чувство, она попыталась «поддержать светскую беседу», хотя хотела лишь одного: пересесть на диванчик Геры и прижаться к нему и больше никогда, никогда не расставаться с этим удивительно прекрасным созданием природы. Даже про себя она не могла назвать его парнем, это слово как-то совсем не вязалось с Герой.
– А ты тут туристом? – прерывистым голосом спросила она, когда взяла себя в руки и немного пришла в себя. – А это кто?
И она кивнула на сидящего за соседним столиком здоровяка. Он делал вид, что читает газету. Но Наташа заметила, как остро он поглядывает по сторонам.
– Это Степан Андреевич, – спокойно ответил Гера. – Мой телохранитель.
– Кто?! – Наташа чуть не поперхнулась кофе.
– Долго объяснять, да и стоит ли?
– И все-таки? – нарушая приличия, настойчиво спросила она и отодвинула чашку.
Наташа вдруг словно проснулась, она даже стала видеть будто намного четче.
«Боже, что я тут делаю? – метались мысли. – Кто они? Гера! А ведь здоровяк назвал его Георгий Юрьевич! Я же сама слышала. Неужели и правда это телохранитель?»
– Не волнуйся так, – мягко произнес Гера и накрыл своей ладонью ее пальцы.
Наташа переплела их с его и крепко сжала.
– Просто я из весьма обеспеченной семьи, постоянно живу в Лондоне, так как получаю здесь образование. Как видишь, ничего такого уж страшного во мне нет! – сказал Гера. – А то у тебя такое лицо! И не забывай, что ты первая ко мне пристала на улице! – добавил он и тихо рассмеялся.
– Значит, ты тут всегда живешь, – потерянным голосом проговорила Наташа, но сжала его пальцы еще крепче, словно из последних сил ухватилась за спасительную соломинку.
– Ну… не то чтобы всегда, – улыбнулся Гера. – Я могу жить где угодно. Но тут у меня дом… вернее, это дом, который мой отец купил для своей второй жены, – тихо добавил он, и улыбка сбежала с его лица.
– А где твоя мама? – торопливо спросила Наташа и покраснела от осознания собственной бестактности.
– Умерла, – еле слышно ответил Гера и отвернулся в окно.
Наташа не выдержала и пересела к нему на диванчик. Она прижалась к его плечу и прошептала неловкие слова утешения. Она никогда не сталкивалась с такой ситуацией и не знала, что положено говорить в таких случаях. Однако ей невыносимо хотелось хоть как-то выразить ту щемящую жалость, которая заполнила ее сердце. Но Гера не дал ей высказаться. Он попытался улыбнуться, повернулся к ней. Она заглянула глубоко в его глаза, но грусть, которую он явно хотел спрятать, все равно проскальзывала на самом дне расширившихся зрачков.
– Моя мама тоже умерла, – наконец, нашла она нужные слова.
– Вот как, – печальным голосом произнес он. – И что, твой папа снова женился? И у тебя тоже есть мачеха?
– Нет, он не захотел, хотя наши соседки несколько раз пытались его сосватать. Ему ведь всего тридцать семь лет! И он у меня хоть куда!
– Так вы вдвоем живете? – поинтересовался Гера.
– У меня еще младший брат есть… Витька, – сообщила она.