Казалось, Иоанн хочет испепелить взглядом всех присутствующих.
– Вы потом узнаете, что я прав! – выпалил он. – Ричард не вернется. Если вы не хотите принять этот факт, то мне больше нечего сказать, но сам я не стану медлить с приготовлениями. – Схватив кошель, он стремительно вышел.
В наступившей тишине Алиенора поставила локти на стол и опустила голову на ладони.
– Это наглая подделка, о чем граф Мортен прекрасно знает, – пробормотал Уолтер Кутанс, не скрывая своего презрения. – Думаю, мы все согласны в том, что ничего не нужно предпринимать, пока не узнаем больше, надо только охранять владения от покушения волков.
– А если он прав? – едва слышно спросила Алиенора, поднимая голову. – Что тогда?
– Тогда, госпожа, у нас будет чистая совесть и уверенность в том, что мы придерживались здравого и осторожного курса.
Миновало еще полмесяца без новостей о Ричарде и двух аббатах, которые отправились его искать. Алиенора не позволяла себе ни минутной передышки: занималась финансами, управлением, организацией, а еще писала многочисленные послания. Страх за Ричарда жил в ней постоянно. Если королева останавливалась, то он вырастал в невыносимые видения и мысли.
Иоанн умчался прочь и заперся в Виндзорской крепости, которую, как и Уоллингфорд, затем осадили юстициары. Алиенора понимала, что младшего сына нужно поместить под стражу, но ее беспокоило будущее. Если в какой-то момент Иоанн все же станет королем, то подданные будут воспринимать его как человека, которому можно бросить вызов и которого можно победить, и тогда вся династия окажется под ударом.
Она разбирала пергаментные свитки, когда к ней прибыл Уильям Маршал. С широкой улыбкой он поставил на стол небольшой бочонок:
– Дар от короля Франции, госпожа, доставленный к нашим берегам конвоем фламандцев на отличном морском судне. – (Алиенора вскинула брови.) – Три корабля, битком набитые фламандскими наемниками, пристали к берегу недалеко от Шорхэма, но их уже поджидали местные жители. А это было на одном из тех кораблей. – Он вскрыл бочонок, чтобы королева увидела массу серебряных монет. – Всего пятьдесят марок. Два судна побольше будут проданы или включены в наш флот, а самый маленький корабль шериф отдал тем, кто задержал фламандцев, и еще наградил каждого шиллингом за бдительность и бесстрашие.
– Это ли не повод взволноваться? – встревожилась Алиенора. – Разве это не попытка выведать, в каком состоянии наша оборона?
Маршал потряс головой:
– Береговая охрана исправно несет службу. Мы получаем доклады только о единичных рейдах и малых отрядах, пытающихся пробраться к Уоллингфорду или Виндзору. Еще одну группу из десяти человек на рыболовной лодке поймали позавчера. Похоже, крупного вторжения не будет.
– Ну хотя бы тут хорошие новости. Я рада, что наша бдительность оправдывает себя. – Она опустила руку в бочонок и зачерпнула монеты сверху. Они со звоном потекли у нее между пальцами. – Из Виндзора нет вестей?
– Нет, госпожа.
Они обошли молчанием то, что оба прекрасно знали: осада хотя и не прекращалась, но не была слишком настойчивой, потому что Алиенора приказала юстициарам не доводить Иоанна до позорного поражения. Она хотела принудить сына по собственной воле попросить о мире и так достичь взаимоприемлемого соглашения. Хотя в любом случае ему придется изменить отношение к Ричарду.
– Я… – Она умолкла и повернулась к двери, потому что в комнату, почти позабыв о приличиях, ворвался слуга с красным от радостного возбуждения лицом. Он так спешил, что споткнулся и едва не упал королеве под ноги.
– Госпожа, госпожа! Здесь настоятели аббатств Боксли и Робертсбридж, и епископ Солсбери с ними!
У Алиеноры сердце замерло в груди. Хьюберт Уолтер, епископ Солсбери, был в Святой земле вместе с Ричардом. Наконец-то она получит ответы на все свои вопросы, будь то к радости или к печали.
– Приведи же их сюда. Немедленно! – Она обратилась к Уильяму: – Я хочу, чтобы ты остался и услышал то, что будет сказано, и поддержал меня, если новости плохие.
– Конечно, госпожа. – Он поклонился.
Священников ввели в комнату, и они исполнили приветственный ритуал. Все трое был покрыты пылью после долгой дороги, но на лицах их светилась радость.
– Госпожа, король жив, а также в крепком здравии и бодром настроении, учитывая обстоятельства, – заговорил настоятель аббатства Боксли. – Его содержат в замке Трифельс. Он шлет вам оттуда сердечный привет и просит, чтобы вы не жалели усилий для его освобождения.
– Вот письма. – Хьюберт Уолтер положил перед ней сумку.
Это был высокий, воспитанный и красивый человек с умом острее бритвы и удивительной способностью к счету: в том, что касалось денежных расчетов, никто не мог с ним сравниться. Он направлялся домой через Рим, но, когда услышал о том, что произошло с королем, повернул в Германию, чтобы присоединиться к двум другим священнослужителям.
– Я знала, что он не погиб! – Алиенора глотала слезы. Знание того, что вот эти три человека недавно видели Ричарда, наполняло ее жаждой лицезреть сына собственными глазами, а понимание того, что пока это невозможно, было пыткой. – Каковы условия освобождения короля?
Правильные черты Хьюберта Уолтера исказила гримаса неудовольствия.
– Требуют выкуп, госпожа, и еще заложников.
– Как и ожидалось. Мы готовились.
Она отправила прислугу за едой и питьем для гостей, а сама вскрыла письма. Однако из-за возраста и слез ее глаза видели плохо, буквы сливались, поэтому Алиенора вернула свитки обратно Хьюберту Уолтеру.
– Прочитай! – велела она.
Епископ откашлялся. Голос у него был звучный и глубокий – такой, какой нужен, чтобы удерживать внимание паствы.
Ричард обращался к ней «милая матушка», и при этих словах Алиенора судорожно сжала кулаки. Сын писал, что с ним все хорошо, но ему нужно, чтобы она как можно скорее организовала его освобождение. Условия выкупа были согласованы: как только сумма в размере семьдесят тысяч марок будет заплачена, его немедленно отпустят, а гарантией того, что оставшиеся тридцать тысяч не заставят себя ждать, станут заложники из числа его родственников.
Потрясенная Алиенора уставилась на Хьюберта Уолтера:
– Сто тысяч марок? – Это было гораздо больше, чем они предполагали.
Он встретил ее изумленный взгляд, потом быстро глянул на Уильяма, который сохранял бесстрастное выражение лица.
– Госпожа, боюсь, что так. Мы не смогли договориться о меньшей сумме. К сожалению, это еще не все. Король пообещал императору предоставить на год пятьдесят галер и двести рыцарей.
– Но это же смешно! – взорвалась Алиенора. Она всегда знала, что император заставит Ричарда платить и просто так его не отпустит, но такие условия переходят всяческие границы. Если они заплатят требуемую сумму, то окажутся нищими. А это значит, что Англия ослабеет, чего и добивается, по-видимому, Генрих Германский. – Что еще там говорится?
Хьюберт Уолтер возобновил чтение. Ричард рекомендовал сделать Уолтера следующим архиепископом Кентербери и советовал Алиеноре поручить ему сбор средств для выкупа. Также он выражал пожелание, чтобы к сопровождению заложников и выкупа привлекли Уильяма Лонгчампа. Алиенора слушала и кивала. Лонгчамп вечно будет чинить неприятности, но его преданность Ричарду не вызывает сомнений. По крайней мере, его можно с толком использовать. И у нее не было возражений против того, чтобы Хьюберт Уолтер занял трон архиепископа Кентербери, когда тот освободится. Она с удовольствием поддержит его избрание.
– Что касается графа Мортена, – продолжал Хьюберт, – король уверен, что его брат не тот человек, который сможет чего-то добиться с помощью меча, если ему будет оказано хотя бы малейшее сопротивление. Поэтому он советует не переживать, графа Мортена легко остановят.
– Тем не менее лучше не воевать, а договориться о мире. Только в единстве, а не враждуя, мы сможем собрать этот немыслимый выкуп. – Алиенора прикоснулась к бочонку с серебряными монетами.
– Воистину, госпожа. Король передает это все в ваши руки и просит, чтобы вы написали папе римскому письмо в самых сильных выражениях.
– Я немедленно займусь этим.
Принесли угощение, и следом появился Уолтер Кутанс, запыхавшийся от спешки. Письмо вновь зачитали, и вскоре разгорелось всеобщее обсуждение того, как собрать выкуп. Алиенора была в ужасе от его размера. Он обескровит страну и к тому же восстановит против короля население. Стоило преодолеть один холм, как впереди вырастал другой. Ей казалось, что она одна, как вьючное животное, тащит на себе весь мир.