Барбара Уилкинз - «Оскар» за имя

– Может быть, будет лучше, если мой водитель и я прямо проедем на ранчо, – предложила Рэли, – тогда нас будет только двое. Как ты на это смотришь?

– А граница? – требовательно спросил Пол, расхаживая взад-вперед с обеспокоенным видом.

– Я накину шарф на волосы и оденусь как девочка, – сказала Рэли. – Все, что они обычно спрашивают, это где вы родились. К тому же они ведь не будут искать меня.

– Что же, – сказал Пол. – Это может сработать. А я на этом выиграю несколько шагов.

– Я не хочу, чтобы мама беспокоилась, – сказала Рэли.

– О, я скажу ей, – сказал Пол. – Конечно же, я скажу ей.

– И я хочу, чтобы Фриски был со мной на ранчо.

– Хорошо.

– И книги, побольше книг. И мое гимнастическое оборудование.

– Это должно спасти наши жизни, крошка, – сказал, кивнув головой, Пол. – Ты даже не представляешь, насколько мы приблизились к тому, чтобы потерять все.

– Я кое-что усекла, – сказала Рэли, – когда ты разговаривал с Дарби.

– Да, это так. Единственное, над чем я не хотел бы утратить контроль, так это над библиотекой твоих фильмов, – сказал Пол. – Все остальное заботит меня куда меньше, даже дом. Но деньги по страховке покроют все, даже дадут двойное возмещение.

– О Господи, – в страхе сказала Рэли. – Об этом я даже не подумала. Ведь это мошенничество.

– Ну да, – сказал Пол. – Это мошенничество. А ты можешь предложить что-то другое?

Конечно, у нее не было никаких других предложений. Им не оставалось ничего другого. Вот почему Пол придерживал Ферн со съемками ее репортажа, и придерживал до самой последней минуты. Так что она и ее команда окажутся здесь именно тогда, когда Рэли Барнз навсегда исчезнет в море.

Когда багаж наконец был доставлен в отель, в нем оказалась корзинка с сюрпризами для пикника от Бет Кэрол и записка. Рэли уселась в своей комнате, чтобы прочитать ее. Из соседнего номера до нее доносились стоны и вскрики Ферн, значит, телеоператор тоже там, решила Рэли. Но что означали все эти вопли, которые издавала Ферн? Или это больно, то, что он с ней делает? Но, должно быть, ей это нравится, иначе бы она сопротивлялась. Мне это не будет нравиться, мрачно подумала Рэли. Быть девочкой вовсе не означает, что надо обязательно заниматься этим, – так она, во всяком случае, понимает. Она включила радио, чтобы заглушить эти звуки, и стала грызть яблоко, которое достала из корзинки для пикника, и читать записку от мамы.

Самой большой новостью было то, что мама Туси поступает в юридическую школу. «Конечно, она предпочла бы поступить в более престижное заведение, например в Гарвард,[9] – писала Бет, – но она не хочет быть вдали от Роджера и детей. Может быть, именно поэтому для нас, девушек, у них такая низкая квота, потому что более всего мы занимаемся нашими семьями. Как бы то ни было, в колледже, куда поступает Битси, тоже есть квота, но, поскольку она это она, у нее не было никаких проблем с зачислением.

Лично я не могу понять этого. У нее есть все. Прекрасный муж, дети, высокое социальное положение в городе, увлекательная работа, которую она добровольно исполняет в Центре сценических искусств. Думаю, ты согласишься с тем, что этого вполне достаточно. Заниматься еще и в юридической школе?.. Этому необходимо отдавать себя целиком. Но как же семья? Я думаю, что она совершает ошибку».

В самом низу она добавила: «Фриски шлет тебе свою любовь и не дождется, когда ты вернешься домой».

О Господи, вздохнула Рэли, бросив записку на стол. Все настолько' нормально, настолько мило. Она могла зримо представить добрую, застенчивую улыбку своей матери. Бет всегда так беспокоилась, чтобы все шло хорошо, прилично, чтобы не было никаких неприятностей. Рэли так захотелось быть сейчас дома с нею и чтобы не нужно было делать то, что ей предстоит. И конечно, ее волновал вовсе не предстоящий трюк. А то, что будет потом, когда она начнет свою жизнь как девушка. Это пугало ее так сильно, что она едва выносила саму мысль об этом.

Вынырнув из воды, Рэли разглядела примерно в ста ярдах от себя моторную лодку. Немного раскачиваясь, она была едва различима в безлунную ночь. Рэли быстро подплыла к ней, ухватилась за веревочную лестницу, выброшенную за борт, и поднялась на палубу.

Пол, как только увидел ее, тут же включил двигатель.

– Как все прошло? – спросил он.

– Очаровательно, – ответила она, важничая.

– Там есть кофе в термосе, – сказал он, – а нам лучше отправляться.

Рев двигателей разорвал тишину ночи.

Рэли отстегнула свой баллон с кислородом, сбросила ласты, вытерла полотенцем лицо и волосы и присела на корме, глядя го на спину стоящего за штурвалом Пола, то на пенистый след, оставляемый катером. Прошел час или около того, прежде чем Пол остановил двигатель и выбросил якорь.

– О'кей, – сказал он. – Все вовремя.

Рэли вглядывалась в ночь, но не могла разглядеть ничего, кроме воды вокруг них. Ей пришла в голову дикая мысль, что все это время они плыли в открытое море, но это было невозможно. Береговая линия должна была быть где-то здесь. Просто так кажется, потому что ночь очень темная. Она нагнулась, чтобы надеть свои ласты, и вдруг ощутила предчувствие удара от какого-то звука над собой. Она подняла глаза и увидела возвышающегося над ней Пола, что-то высоко держащего обеими руками. Камень.

«Да ведь он собирается убить меня – изумленно подумала она. – Он никогда по-настоящему не любил меня…»

Она попыталась увернуться от него, перевалиться через борт. Не удалось. В глазах потемнело, и она провалилась в никуда.

Бет поняла, что что-то случилось, когда в семь часов утра раздался звонок в дверь. Открыв дверь, она увидела Мегги из отдела связей с общественностью. Но тут были и Битси, и Мэри Лу, и в этом не было никакого смысла. Что свело этих трех женщин вместе?

– Рэли? – спросила она.

– Да, – сказала Битси, шагнула к ней и взяла ее за руки.

Вечером к ней завернули Ферн и Бобби, и Бет не совсем представляла, как объяснить ее новым приятельницам приход Ферн. Ах да, они же знают, кто такая Ферн, вспомнила она. Они так и подумают, что она примчалась за информацией, им и в голову не придет, что они подруги, ну как у такой пристойной леди, как Бет Кэрол, может быть подругой столь вульгарная особа! А Бобби просто ее парикмахер. У них, наверное, есть свои парикмахеры, хотя иногда она сомневалась в этом. Во всяком случае, присутствие Бобби они поймут.

Телевизор все это время был включен. Какой-то фильм, переделка старой чепухи с киднеппингом,[10] перемежался новостями. Соболезнование мэра, интервью со звездами, партнерами Рэли. А вот и Пол, прибывший в аэропорт, окруженный всеми этими репортерами. Его голос дрожал, когда он сказал, что принимает на себя всю ответственность за несчастный случай. Он был так потрясен, что не смог продолжать, и просто, наклонив голову, поспешил по проходу. Значит, скоро он будет здесь, подумала она безразлично. От аэропорта езды – самое большое полчаса.

Фриски был в возбуждении, просто вне себя от того, что все время кто-то приходил. Дверной звонок звенел беспрерывно. Бет взяла пса на колени и почувствовала, как он весь дрожит.

Самое забавное, что ей все казалось каким-то нереальным. Может быть, потому, что приходил доктор и сделал ей укол по-настоящему сильного транквилизатора. И в конце концов, они все еще не нашли Рэли, значит, это еще не означает, что все кончено. Но если верить тому, что говорили по телевидению, они не возлагали на это очень больших надежд. Прошло уже несколько дней, а океан у побережья Пуэрто-Валларты по-настоящему штормило. Волна никогда еще не была так высока, сказали они. Практически это была непрерывная приливная волна.

Занятно: Дарби вернулся и съехал. Этого дня она ждала так долго, и вот наконец это произошло. Пол, похоже, даже не обратил на это внимания. Он был слишком обеспокоен ее состоянием. Такой милый и заботливый, он выглядел совершенно потрясенным и виноватым, хотя его там даже не было в ночь, когда все это случилось, – он сказал об этом Бет, это же сообщило телевидение.

И все звонили, и спрашивали, когда состоится поминальная служба. Звонили из офиса мэра. Все флаги в городе из уважения были наполовину приспущены. Но так не могло дальше продолжаться, они должны были что-то делать.

Ладно, подумала она. Что поделаешь?..