Нина ей верила, и надеялась, что и впредь будет также, ее мастерство — это единственное, что может удержать ее от окончательного падения. Пока интерес к ее персоне не угаснет, пока она будет зарабатывать для Вити достаточно денег, он будет идти ей на уступки. Значит, надо стараться.
Прежде чем выйти из гримерки, посмотрела на себя в зеркало. Если не обращать внимания на взволнованный взгляд, выглядит она эффектно и вызывающе. Под длинным атласным пиджаком лишь матового сиреневого оттенка шелковая комбинация, такого же цвета стринги и никакого бюстгальтера, для пикантности, дополняют костюм черные чулки в мелкую сеточку, а на ногах подарок Гретки. Про себя Нина удивлялась, как у нее получается выглядеть в этом наряде на сцене естественно и вести себя уверенно, наедине с собой то и дело хотелось пиджак запахнуть. Оказываясь на небольшой сцене с шестом посередине, ее спасал только свет софитов, он бил в глаза, и Нина старалась представить, что она одна, хотя бы до тех самых пор, пока не зазвучат первые аплодисменты и смелые выкрики. Но судя по реакции в зале, ее появления ждали, хотя у нее был только один выход за вечер. Другие девчонки часами крутились на сцене, а то и в импровизированных клетках, развлекая гостей.
— Сегодня аншлаг, — сообщил ей охранник в коридоре, подмигнув. Они теперь все ей подмигивали, как своей. Правда, с разговорами не приставали и с вольностями не лезли, хотя в
«Тюльпане» это было не редкостью. Нина была уверена, что Витя запретил к ней руки тянуть, все еще спугнуть боялся. А когда перестанет бояться, что будет?
— Здорово, — без особого оптимизма отозвалась Нина, торопливо проходя мимо дюжего молодчика.
За кулисами, рядом с выходом, на колченогом стуле сидела Грета и разглядывала свою ногу, а заметив Нину, пожаловалась:
— Вот ведь, новые чулки поехали. Понаставят чертовщины всякой, ходишь спотыкаешься. — Прищурилась, глядя на Нину. — Переживаешь?
Та криво улыбнулась.
— Я всегда переживаю. Хотя, сегодня юбилей, десятый выход.
— Новый номер?
Нина кивнула.
— Так порви их всех. — Рассмеялась. — Хотя, им много и не надо, они всегда готовы.
Нина уже пожалела, что Грета ей перед выходом попалась. Поднялась по ступенькам, прислушиваясь к звукам музыки, откинула кулису и вышла на сцену. Сердце заколотилось, адреналин побежал по венам, свет бил в глаза, а на губах появилась соблазнительная улыбка.
Нина каждый день ее репетировала перед зеркалом, как и свой танец. Зал был за стеной света, будто в тумане, и вроде бы замер, когда она появилась. Обманчивое впечатление, что никого нет или им все равно. А Нина откинула за спину волосы, по-кошачьи грациозно сделала несколько шагов, и когда музыка заставила сердце замереть, развернулась, и, прижавшись к шесту спиной, медленно съехала по нему вниз, зазывно провела рукой по своему бедру. Музыка была нетрадиционной для стриптиза, что еще больше завораживало. Нина знала каждую ноту, у нее все было расписано по секундам, каждое движение, и даже каждая пауза. Нога обхватила шест, сама она выгнулась, опустив руки, и атласный пиджак послушно сполз на пол, оставив ее в легкой комбинации. В зале послышался свист и выкрики ободрения, а Нина закружилась в танце, откинув голову и позволяя волосам растрепаться, и даже пальцы в них запустила, чего не делала на репетиции. Взбила волосы, и, продолжая импровизировать, сделала шаг к краю сцены и опустилась на колени, выгнувшись, как кошка. И только в тот момент, когда свет остался за спиной, поняла, какую ошибку совершила, оказалась лицом к лицу с мужчиной, что сидел за первым столиком. Да и всех остальных смогла рассмотреть. Зал, казалось, жил своей жизнью: посетители пили, развлекались и смеялись; кто-то напротив не отрывал взгляда от нее, танцующей; между столиками сновали официантки в коротенькой соблазнительной униформе, а у бара стоял Витя Жаба и внимательно наблюдал за ее танцем, на губах удовлетворенная ухмылка, видимо, она все делала правильно. Пришлось нацепить на лицо притворную улыбку, и убраться подальше от края сцены, за шест схватилась, как за спасательный круг, грациозно поднялась и снова закружилась вокруг него. Напоследок, вместо принятого у других девушек обнажения, приняла провокационную позу, наклонилась и пальчиком прочертила черту от лодыжки до внутренней поверхности бедра. Пальчик скрылся под подолом короткой комбинации, в зале послышались ободряющие выкрики, а Нина лукаво улыбнулась, и исчезла за шторой. Улыбка тут же стерлась, будто ее и не было, Нина выдохнула, стараясь избавиться от внутреннего перенапряжения, и аккуратно, покачиваясь на высоких каблуках, спустилась по ступенькам. Кто их, вообще, тут придумал сделать? Так и шею можно свернуть.
Скинула туфли и до гримёрки шла босиком. Задержала взгляд на улыбающемся лице охранника.
— Что?
— Обалдеть, — выдал тот комплимент, а Нина поспешила скрыться с его глаз. Дошла до своего туалетного столика и без сил опустилась на стул. Провела ладонью по шее и груди, будто вытираясь. Через несколько минут Грета подошла сзади и наклонилась к ней, облокотившись на спинку стула. Разглядывала Нину в зеркале.
— О тебе уже спрашивают, — с провокационной улыбкой проговорила она.
Нина непонимающе взглянула.
— Кто?
Гретка усмехнулась.
— Если бы абы кто, я бы не говорила. Заинтриговала ты кое-кого. Солидного.
Нина взяла влажную салфетку и принялась стирать макияж.
— Даже не говори мне ничего, — попросила она. Грета скривилась.
— Что ты нелюдимая такая? Неужто и, правда, своего Пашку любишь? До сих пор?
— Не в этом дело. Люблю или не люблю, но я не хочу неприятностей. У меня ребенок, больше меня ничего не интересует.
— Ну и дура. — Грета голос понизила. — Я же тебе говорю, здесь случайных людей не бывает. Чего теряться-то? А ты красивая девка, и нечего мне про ребенка рассказывать, это здесь совершенно не причем. Или я Степку своего не люблю? Но жизнь-то одна.
Нина взглянула удивленно.
— Ты не говорила, что у тебя сын есть.
— А чего про него говорить? Здоровый лоб уже, четырнадцатый год. Или думаешь, его волнует, как я деньги зарабатываю? Ему подавай компьютер новый, велосипед и денег на Макдональдс.
Так что, — она положила руку Нине на плечо, — пока можешь, устраивайся. Кому ты будешь нужна лет через десять?
Нина все-таки улыбнулась.
— Я подумаю, спасибо.
Грета шутливо постучала своим пальцем ей по лбу.
— Нечего тут думать. — От Нины отошла и покрутилась перед зеркалом, разглядывая свой наряд.
— Одна ты всё равно не останешься, — нараспев протянула она, — мужики-то не слепые.
Нина на стуле развернулась.
— Грет, ты чего меня сватаешь?
— Да кто тебя сватает? Я тебя уму разуму учу. Кто кроме меня?
— Действительно, — проговорила Нина в сторону, недовольная темой разговора.
— Витя уже предлагал тебе время для второго выхода?
— Нет. И я не уверена, что мне это нужно.
— Ты с ума сошла? Последнюю неделю обвал посетителей, мужики как с ума посходили, ходят на тебя посмотреть. — Грета наклонилась к ней, опираясь о край туалетного столика. — Нина, Витька, конечно, жмот, но он знает, когда нужно уступить. И если он предложит, ты озолотишься. Серьёзно.
Нина откинулась на стуле, ногой оттолкнулась, чтобы кресло отъехало назад, и это позволило бы ей быть подальше от Греты, та ей практически в лицо дышала.
— Я не собираюсь здесь оставаться. То есть, я отработаю, сколько обещала, но оставаться здесь я не хочу. Мне просто нужны деньги. Ты это знаешь.
— Деньги всем нужны. И именно их я тебе и предлагаю.
Нина принялась разглядывать свои ногти. Конечно, то, что говорила Грета, было поводом задуматься, но у Нины было такое ощущение, что «Тюльпан» её затягивает, как болото, а ведь она здесь меньше двух недель. Раньше она так к этому заведению не относилась, приходила днём, а через пару часов убегала со спокойной душой. И не принимала всерьёз разговоры и рассказы девчонок, что здесь работали постоянно. А оказавшись с ними в одной лодке, опомнившись от первых бурных и не слишком приятных эмоций, поняла, что вырваться отсюда будет непросто. Как не отгораживайся, а совсем скоро отношение к ней станет соответственное, она стриптизерша, а это, в глазах обывателей, почти то же самое, что и проститутка. Только положение более легальное.