— Не знаю, — призналась она.

— Вот именно. Ты, вообще, не знаешь, чего хочешь.

— Правда? Нужно было дождаться твоего возвращения, чтобы ты приехал и… — Она снова кинула взгляд на жующих детей, и практически шёпотом закончила: — Снова навешал мне лапши на уши?

— Нина, ну какой лапши?!

— Ты знаешь, — весомо проговорила она. Обратила внимание на брата, который с интересом их слушал и даже забыл про обед. Шикнула на него: — Жуй.

— Но ты не можешь здесь остаться, — вроде бы удивился Шохин одному только предположению.

— Здесь мой дом.

— Бред какой-то. Что ты здесь делать будешь? Ты же сама говорила…

Нина кинула на него предостерегающий взгляд, и Костя заставил себя проглотить следующие слова. Погладил по голове Аришу, которая подлезла под его руку, пытаясь дотянуться до вазочки с конфетами. Нина её мягко одёрнула.

— Сначала доешь.

К этому моменту Костя уже начал закипать. Снова прищурился и теперь сверлил её негодующим взглядом. Этот взгляд всегда действовал безотказно, и Нина занервничала, смотреть ему в лицо опасалась.

— Костя, — начала она, собираясь попросить его обождать с гневной тирадой до окончания обеда, но так сразу заставить его замолчать было невозможно.

— В субботу нас ждут у губернатора. Ты забыла?

Вовка вздёрнул брови, Марина моргнула, а Нине захотелось застонать. Вот к таким подробностям родственники ещё не были готовы, но откуда это знать Шохину, который никогда не прислушивается к её шиканьям и не обращает внимания на выразительные взгляды?

— Я не забыла.

— Надеюсь, что и впредь не забудешь.

Он буквально заставил себя отвести взгляд, снова погладил Аришу по голове, пытаясь справиться с напряжением.

Оба едва дождались окончания обеда. Дальше выяснять отношения в присутствии других людей стало невозможно, давились словами, которые нельзя было произносить, и подробностями совместной жизни, к которым родственники Нины ещё не были готовы. И поэтому, как только стало возможно, вышли на холодную террасу. Нина закуталась в наброшенную на плечи шубу, а Костя хлопнул дверью.

— Замечательно, повеселили всех.

— А зачем ты сказал про губернатора? — обвинила его Нина.

— Да потому что нас ждут там. Событие года, между прочим, его второй срок. И не притворяйся, что ты не понимаешь.

— Я понимаю. Тебя там ждут с женой. Вот и иди с женой!

— Убил бы тебя, — в сердцах сказал он. — Неужели ты думаешь, что я бы тебе не сказал?.. Что поселил бы вас у себя! Нина, она мне не жена. Она заноза в моей заднице! Которая стоит кучу бабок!

— И ты считаешь, что меня твои слова успокоят?

— Нина. — Костя к ней шагнул, успел ухватить её за рукава шубы, прежде чем Нина отступила, и притянул к себе. — Я с ней разведусь. Я вчера весь день с адвокатами советовался. В кратчайшие сроки разведусь.

— Ты с ней договорился, — догадалась она.

— Почти.

— Почти… Где договаривался? В вашем загородном доме?

Шохин выругался сквозь зубы, а на Нину посмотрел устало.

— Что ещё она тебе наговорила?

Нина пожала плечами, не особо желая об этом рассказывать и даже вспоминать.

— Я терпеть не могу этот дом. Я в нём толком никогда и не жил. И после развода он останется ей.

Что ещё тебя беспокоит в этом доме?

Его тон обидно царапнул прямо по сердцу.

— Меня не дом беспокоит, и ты прекрасно это знаешь. Только тебе легче говорить о доме, о разводе, о губернаторе, чтобы ему пусто было, но не о том, что происходит.

Костя обхватил руками её лицо.

— Я хочу, чтобы мы поехали домой.

— Через несколько месяцев у нас будут разные дома, ты забыл? — проговорила она шёпотом.

Шохин поморщился с досады.

— Прекрати.

— Ну что? Костя, мы играем по твоим правилам. Ты говоришь о доме, о разводе с женой, о светских вечерах, и всё это вроде про меня, но в то же время…

— Что?

Она сглотнула комок в горле.

— Ты сам ничего про меня не говоришь. Всё это как бы само собой разумеется. Что я живу рядом с тобой, нахожусь рядом с тобой, что-то делаю, что-то говорю, но… — Нина зажмурилась. — Я не знаю. В какой-то момент всё кончится, и ты опять ничего не скажешь.

Он прижался лбом к её лбу.

— Малыш.

Она никак не отреагировала на ласковый голос, перевела дыхание и заставила себя продолжить:

— Знаешь, что я чувствовала, когда застала её в нашей квартире? Я просто не знала, как себя вести. Я, вообще, не знала, на что я имею право. Я смотрела на неё и думала, что любое моё слово может привести к тому, что ты разозлишься на меня, а не на неё.

— Я не могу на тебя злиться. Когда я злился на тебя долго?

— Ты злился на меня два месяца, три дня и четыре часа.

— Ты всё подсчитала?

— В этом и разница между нами.

— Ты меня простишь?

Нина, после секундного замешательства, покачала головой. Потом глаза закрыла, злясь на собственную слабохарактерность.

— Я не хочу тебя прощать. Если я тебя прощу, мы снова всё забудем.

— А ты хочешь меня помучить?

— Я хочу, чтобы что-то изменилось. — Она обернулась на дверь в дом, и тише заговорила: — Это скандал, ты понимаешь? Она сейчас в городе, она… ходит везде. — Прозвучало глупо, но ведь так оно и было? — А я опять превратилась в не пойми кого. — Нина оттолкнула Костины руки и отвернулась от него. — Она хоть какая, но жена. А я? И не говори мне, что все были в курсе, что ты с ней не развелся. Все вокруг говорили, что ты в разводе, а потом она является с улыбкой олимпийской чемпионки! А теперь ты хочешь, чтобы я появилась на приёме у губернатора и делала вид, что ничего не произошло? Ещё и улыбалась, да?

— Ты должна.

— Должна?!

— Да, должна, — ледяным тоном закончил он. — Или ты думаешь, что лучше здесь спрятаться? Ты пойдёшь со мной и будешь улыбаться. Потому что я хочу, чтобы ты улыбалась, потому что этот вечер для тебя. Уж точно не для неё. — Его даже передёрнуло при воспоминании о жене.

А Нина нервно теребила рукав шубы.

— Ты просто не понимаешь.

— Да, я не понимаю! — рыкнул он. — Я устанавливаю правила! И если я говорю, что ты моя жена, что с тобой я живу и хочу жить, то так оно и есть.

— Для кого? — Нина зло рассмеялась. — Для тех, кто здоровается со мной только потому, что ты так хочешь? Она будет рядом, госпожа Шохина, а я бывшая стриптизерша, с которой ты живёшь, должна буду демонстрировать всем радость по этому поводу!

— Тише.

Нина задохнулась, зажмурилась на секунду, пытаясь справиться с нервозом.

— Они принимают меня, только пока ты рядом. Мне улыбаются, жмут руку, даже в щёку целуют.

Твоим знакомым и приятелям это нравится, а вот их жёнам… Одна Смирнова чего стоит. Ей удовольствие доставляет, рассказывать всем, откуда я взялась и чем именно тебя привлекла. Не удивлюсь, если они с твоей женой найдут общий язык. Две гадюки.

— Но сбежать от меня и спрятаться здесь — это не выход.

— Я приехала к родителям.

— Прекрати это говорить. Ты через неделю здесь взвоешь.

Нина головой покачала, не желая это слушать, дошла до двери, взялась за ручку.

— А ты и рад, да? — Дверь на себя дёрнула и вошла в теплую комнату.

— Я не рад, просто ты делаешь это мне назло!

— Не льсти себе. — Нина повесила шубу на вешалку и прошла мимо замершего в дверях кухни брата.

— Нет? — Шохин догнал её и попытался заглянуть в лицо.

— Нет!

— А зачем тогда? Объясни.

Она рот открыла, но слов так и не нашла. Разозлилась и на себя, и на него, даже ногой топнула и тогда уже отвернулась.

— Я найду себе работу, — пообещала она. — Здесь или там, не важно. Но найду!

— Да ради Бога. А пока ты будешь искать, я заберу ребёнка в город.

Нина резко обернулась.

— Что?!

— Что? Мы не будем мешать твоим судьбоносным изысканиям. Ей надо в школу ходить, на групповые занятия, а ты думай, разбирайся со своими проблемами.

— Прекрати меня шантажировать.

— Это ты меня шантажируешь, — отрезал Костя.

Нина замерла перед ним, глазами с ним встретилась и внутренне похолодела.

— Так значит, да?

Шохин устало потёр лицо, потом протянул к Нине руку.