Виктория Борисова - Останься со мной…

О том, что второго охранника — Дмитрия — тоже хорошо знаю, я Дротика предупредил, а вот что он ещё и кобельеро, каких мало, умолчал. А если учесть, что он предпочитает как раз блондинок, у меня не меньше причин, чтобы психовать. Надеюсь, Слава его быстро на место поставит. То, что подругу она в обиду не даст, я уже понял, остается надеяться на наблюдательность сестры, и чтобы она поняла, что на Ангелину у меня далеко идущие планы.

— Угу, — промычал, наконец, друг и через некоторое время задремал.

А я вел машину и надеялся, что мы сможем утрясти все уже сегодня, чтобы к вечеру вернуться домой. И если окажется, что Дмитрий все-таки совершил ненужные телодвижения в сторону моей девочки, сделаю так, что на его фоне фингалы Моти будут казаться просто легким макияжем.

* * *

Радислава Меньшикова

Утром, ещё толком не проснувшись, почувствовала, как чья-то ладонь гладит меня по голове. Поскольку у меня в столь раннее время работают инстинкты, а никак не интеллект, подвинулась ближе, чуть ли не мурлыкая от удовольствия. И услышала тихое:

— Солнце, ты всегда утром ведешь себя, как котенок?

Пришлось резко приходить в себя, потому что голос принадлежал Матвею. Первой мыслью была — встать и двинуть ему по шее за вчерашнее. Но когда я открыла глаза, только охнула и согнулась пополам от хохота. Потому что вид Моти рождал низменное желание дать ему кусочек сахара и отправить к ручью. Объясняю почему — на лице у парня красовались два фингала. Мое чувство прекрасно отметило их идеальную симметричность, которая придавала ему сходство с грустным енотом.

— Где такую красотищу взял? — Все ещё не разгибаясь, спросила его.

— Да что вы все смеетесь?

— А кто еще, кроме меня?

— Лина и Дима.

— Дима — это кто? — Что-то мужики вокруг стали плодиться, как саранча на колхозном поле.

— Дима — это мой подчиненный. Твой брат и его дружок уехали по делам, и мы пока будем обеспечивать вашу безопасность, — спокойно пояснил Мотя.

— Ладно, познакомлюсь. Давай, рассказывай, кому мне «спасибо» говорить, — я с трудом успокоилась и поняла, что уже практически не злюсь на Мотю.

— Что, не простишь, да?

— Прощаю, — начала говорить вполне серьезно. — Был бы у тебя третий глаз, может, ещё подумала бы, а так тебе уже и так на работе будет стыдно показаться, — закончила, улыбаясь.

У него вытянулось лицо. Видимо, эта светлая мысль Матвею в голову не приходила. Горестно посопев, он выдал:

— Жестокая ты, вот за что я тебя так люблю?

— Ты от темы-то не уходи, отвечай на озвученный вопрос.

— Оба, — мрачно признался Мотя.

— Что «оба»?

— Сначала Дротик ваш постарался, а потом и Даня добавил. Я не стал сопротивляться, понимая, что вина моя есть.

— Вина есть? Да если бы не Саша, ты меня изнасиловал бы прям там! — рявкнула так, что друг поморщился и прикрыл уши руками. Чего врать, себе могу признаться, что вчера испугалась не на шутку. Таким я его никогда не видела, и очень надеюсь, что больше и не доведется.

— Слав, не утрируй, — тоже повысил голос Матвей. — Я себя отлично контролировал. Черт, я же люблю тебя, ну что еще надо? Что?! Скажи, и я все для тебя сделаю! — Матвей уже кричал на меня. Я почувствовала, что ещё чуть-чуть и расплачусь. Н-да, на этих выходных я реву больше, чем за прошедшие полгода.

— Ничего, — прошептала я, когда он перестал носиться по комнате и немного успокоился. — Я не знаю, почему так. Но и чтобы ты мучился, тоже не хочу.

— Черт, — выругался Мотя, глянув на меня. Что, страшная такая? Это только героини романов умеют красиво плакать. А у меня сразу опухают глаза и текут сопли… — Малыш, прости меня, — он сел рядом и осторожно прижал мое лицо к своей груди. — Зайка, прости, я дурак, пожалуйста, только не плачь. Я, правда, не собирался тебя ни к чему принуждать… Просто, давай попробуем?

«Почему нет?» — подумала я. Да, я к нему не питаю сильных чувств, но с Матвеем так спокойно и хорошо. И как ко мне относится Дротик, я не знаю. Да он ревнует, но… А, зараза, как все сложно!

Я осторожно отодвинулась от Моти. Он беспрекословно опустил руки и тяжело вздохнул.

— Не знаю, Моть, — растерянно произнесла я. И хочу рискнуть, и боюсь. И боюсь, главным образом, не того, что ничего у нас не получится, а что делаю большую ошибку.

— Давай просто попробуем, обещаю, что буду терпеливым и настаивать на более близких отношениях не стану. Ничего не бойся, увидишь, все у нас будет хорошо.

В следующее мгновение я сказала то, чего сама от себя не ожидала:

— Хорошо.

— Что? — Растерянно спросил он. Соблазн отказаться от своих слов был ой как велик, но я почему-то продолжила.

— Ты просил шанс, я его дала. Но с одним условием. Давай попробуем быть вместе пару недель, и если у нас все получится, то, значит, ты был прав. А если нет…

Меня взяли на руки и немножко покружили, а после поставили на ноги рядом с собой.

— А поцеловать тебя можно? — Ласково произнес Мотя, обнимая меня одной рукой за талию, а вторую положив мне на затылок.

— Можно, — слегка улыбнулась, а сама прибывала в шоке от произошедшего. Почему-то инстинкты кричали — то, что я только что сделала, только добавит мне проблем, и ничего у нас с ним не получится. Тогда зачем я согласилась? Жалость? Симпатия? Или просто извечная женская дурь?

Матвей слегка прикоснулся губами к моему рту.

— Иди, умойся, мы тебя на кухне подождем.

Быстренько совершив утренний моцион, надела голубые рваные джинсы и белую майку, стянула волосы в высокий хвост и пошла вниз, готовая ко всему. Ну, или почти ко всему…

Ангелина Тихонова.

Едва открыв глаза, поняла, что у меня, наверное, совесть нечиста — иначе с чего бы просыпаться в воскресенье в половину восьмого утра? Рядом, завернувшись в одеяло так, что наружу торчали только кончик носа и левая пятка, сосредоточенно сопела Слава. Пришлось крадучись идти в ванную — у подруги и так стресс, пусть хоть поспит…

Еще недавно, у меня не то, что отдельной ванны не было, но даже близких людей, о которых хотелось заботиться… Так, хватит, осталось только разреветься от жалости к себе. Если честно, не ожидала от Радиславы такого шага. Она всегда казалась мне отстраненной и холодной, что ли… А на самом деле, оказалась хорошей девчонкой. Не без тараканов, конечно, но этим мы все грешим. И ещё — мне было стыдно, но когда увидела, как к ней относится брат, почувствовала зависть — у меня никогда не было человека, который вот так, не задумываясь, всегда встанет на мою сторону, поможет и защитит. Ладно, не надо о грустном, пора идти готовить завтрак. Готовить я всегда любила, поэтому, когда Слава предложила мне взять на себя это благородное дело, была только рада — вроде и пользу приносить буду, и руки чем-то заняты, а то так недолго и с катушек слететь.

Быстренько натянув светло-серый сарафан и убрав волосы в хвост, вышла в коридор, улыбнувшись напоследок Кузьме, который сосредоточенно грыз кусочек морковки в своей клетке, и замерла, свежим взглядом оценив вчерашние разрушения. Это сколько же дури надо иметь, чтобы снести двери из цельного дерева?! А главное, что выбить их выбили, а вот на место так никто и не поставил… Ладно, Слава проснется — решим. По пути на первый этаж мне никто не встретился, что, в принципе, неудивительно — народ спит в законный выходной, только я брожу по дому, как Кентервилльское привидение. Кстати, а где Матвей ночевал? Тут одно из двух — либо его до нашей комнаты не допустили, либо у него, как у всякого уважаемого алкоголика, сон краток и тревожен, и ушел от нас парень на утренней зорьке. Правда, в последнее верилось с большим трудом.

Со вкусом зевнув, я попыталась придумать, чтобы такое приготовить. Может, оладьи или сырники? Интересно, а Данилу что больше нравится? Ой… Так, в любовь с первого взгляда я не верила никогда, и вряд ли это измениться в будущем. Тогда что это? Если благодарность и дружеское расположение, то почему мне до дрожи в коленках и зуда в кончиках пальцев хочется зарыться в его волосы и просто вдохнуть поглубже их запах?