– Ты все-таки достиг своей цели.
– Только потому, что много лет прилагал все усилия, чтобы потакать его желаниям. Делая вид, что у нас много общего, я не рассказывал ему о своей учебе и карьере археолога. Я пытался изображать, что живу той жизнью, которую отец уготовил для меня: спорт, налаживание деловых связей, женщины. Много женщин. – Роб улыбнулся. – Этого было достаточно, чтобы заниматься тем, чем мне хочется, а отец при этом оставался доволен моим поведением.
– Ты устал жить такой жизнью?
– Вообще-то она вовсе не так уж плоха. Но не уверен, что смог бы вести такой образ жизни постоянно. А ты смогла бы?
Онор выпрямилась на стуле, смущенная вопросительным взглядом Роба и тем, что разговор зашел о ней. Лучше перевести беседу на более безопасную тему, хватит обсуждать детство и жизненные неудачи.
– Ты имеешь в виду свои многочисленные романы?
– В том числе. Я не жалею о полученном опыте. Но со временем эти похождения мне приелись.
– Странно, что ты до сих пор не женат. Ведь ты – такой завидный жених: из богатой семьи, привлекательный, умный.
Роб обернулся и посмотрел на Онор. Глаза его насмешливо блеснули.
– Именно в таком порядке?
– Для тех женщин, с которыми ты общаешься.
– А в каком порядке расставила бы мои качества ты?
Она замялась, напрягшись.
– В другом.
– Что бы ты поставила на первое место?
Будь Онор честна с Робом, она бы ответила: «Страсть, ум, прямота, обаяние».
– Мы сейчас говорим не обо мне.
– Все эти женщины были не в состоянии надолго удержать мой интерес. Они – не то, что мне нужно. – Он опустил глаза. – И… э-э-э… мои попытки расширить свои горизонты были не очень-то удачными.
В это Онор легко поверила. Такие женщины, как она, из чистого самосохранения должны избегать мужчин, подобных Робу. Полубог и книжный червь – не пара друг другу. Хотя в глубине души Онор жалела об этом.
– Тебя удивляет бесплодность поисков своей второй половинки – при твоем-то образе жизни?
– Сначала я не понимал этого, но, когда увидел, как ты, кого я считаю лучшей из женщин, восприняла меня, то начал замечать изъяны в своем подходе к поиску пары.
«Лучшей из женщин». Эти слова ранили словно пуля. За те дни, что они знакомы, Онор так часто вела себя с Робом недружелюбно, а он все равно так высоко оценил ее. Душу наполнил стыд, тело охватил трепет. Даже в лунном свете Онор разглядела румянец на щеках собеседника и поняла, что он сказал больше, чем намеревался.
– Роб…
Он поднял глаза:
– Теперь твоя очередь рассказывать.
Но едва Онор открыла рот, чтобы отказаться, она увидела, как песок на одной из дюн зашевелился.
Начинается! Эта кладка не входила в число тех, которые были отмечены для наблюдения, – наверное, одна из первых в этом сезоне.
Роб обернулся и проследил направление взгляда Онор. Песок над кладкой словно задышал, потом прямо на их глазах начал вырастать небольшой холмик.
– Песок оживает!
– Точно! – рассмеялась Онор и вскочила на ноги.
Десятки крошечных черных черепашат полезли из песка, карабкаясь на гребень дюны и переваливаясь через него. Десять… двадцать… пятьдесят маленьких рептилий спешили вниз по дюне к океану.
Четыре птицы-фрегата тут же устремились вниз и начали склевывать одного черепашонка за другим.
Роб, сжав кулаки, рванулся к ним, но Онор остановила его:
– Стой! Это закон природы.
Она перевела взгляд на гнездо, из которого продолжали вылезать детеныши.
– Их так много, я не могу их отследить.
– Выбери кого-то одного, едва он вылезет из гнезда, а затем следуй за ним до воды.
Все черепашата были однаковыми, но Онор показалось, что у одного панцирь чуть светлее, чем у других, – на нем она и сосредоточилась. Он выбрался из гнезда и, петляя то влево, то вправо, направился через пляж.
Внезапно Онор вспомнила, как Нэйт на заднем дворе учил трехлетнего Джастина вести к воротам футбольный мяч. В горле тут же возник ком. Между тем «ее» черепашонок благополучно достиг океана и исчез в волнах.
– Нет! – раздался вопль Роба. – Мой парень направился не туда и увлек за собой еще нескольких друзей!
Онор улыбнулась. Надо же было Робу умудриться выбрать черепашонка, такого же гиперактивного и лишенного здравого смысла, как и он сам.
Роб разулся:
– Я собираюсь это исправить.
Онор схватила его за руку:
– Я должна соблюдать принцип невмешательства.
– А я не должен!
Он разжал ее пальцы и рванулся вперед.
Она повернула ультрафиолетовую лампу, чтобы осветить ему путь среди маленьких, ведомых инстинктом рептилий, заполонивших пляж и проворно спешащих к воде. Роб со стороны напоминал танцора, исполняющего ирландский степ-данс. Он то отшатывался в сторону, пропуская крохотных черепашат, то ловко перепрыгивал через них, то замирал на месте, позволяя им переползти через его босые ноги. Таким образом он пересек пляж и добрался до дальней дюны, где шестеро детенышей затаились под деревьями. Роб развернул их вожака в сторону воды, и тот сразу же изо всех сил засеменил к океану. Его спутники, покружив на месте, кинулись за ним. Вскоре вся эта маленькая компания сиганула в темные волны и скрылась в них.
Их спаситель размашисто зашагал обратно по почти опустевшему пляжу – теперь тут лишь птицы доедали черепашат, ставших их жертвами.
Онор смотрела на этого мужчину, чуть запыхавшегося, с кривой улыбкой на красивом лице, и ее сердце переполняло восхищение. Впервые за долгое время она, не раздумывая, повела себя так, как подсказывали ей чувства, – подбежала к Робу, крепко обняла его и прошептала на ухо: «Спасибо!»
Он рассмеялся, обхватил теплыми ладонями ее талию и без усилия поднял Онор. Держа ее на весу, Роб легонько покачал ее из стороны в сторону, и она крепче вцепилась в его плечи.
– Ты благодарна мне?
– Да!
– Я заслужил награду?
Онор непонимающе нахмурилась:
– Какую?
– Один поцелуй.
Ее восторг тут же испарился.
– Ты специально это подстроил, Далтон?
Он закатил глаза, но не разжал рук.
– Конечно. Я пришел сюда пораньше и пошептался через песок с черепашатами, сидящими в своих яйцах. Мы все тщательно спланировали. Ты нас раскусил.
– Значит, ты просто решил воспользоваться шансом?
– А то! Один поцелуй – такую цену я назначил.
– За что?
– За спасение шести новорожденных детенышей, а может, и всего вида зеленых черепах.
Роб шутил. Но Онор только что сама бросилась из благодарности в его объятия. Теперь вряд ли получится притвориться, что она не оценила его поступок.
– Тебе ведь не хочется меня целовать.
Онор знала, что многих людей пугают ее шрамы. Она не зацикливалась на этом, но все же была реалисткой.
– Позволь тебя поправить. Я хочу поцеловать тебя с того момента, как впервые увидел.
Взгляд Роба был искренним, но Онор все еще сомневалась. Может, для него поцелуи ничего не значат – так просто, маленькое развлечение? Откуда ему знать, что она целовалась всего с двумя мужчинами за всю жизнь? Первый раз – в четырнадцать лет, а второй – с мужем. Роб будет третьим. Если она согласится.
Онор сглотнула. Сердце в груди тревожно билось, но тело стремилось изведать, что будет, если поддаться влечению и узнать вкус поцелуя этого мужчины.
Для Роба это, наверное, лишь забава. Наверное, ему скучно на острове – вот и решил развлечься. Ну а как лучше всего отреагировать на флирт? Заставить Роба сказать «бэ», раз уж он сказал «а».
– Хорошо. Только один поцелуй.
Зрачки его расширились, и он наклонил голову.
– Один маленький поцелуй, – уточнила Онор.
Он кивнул:
– Один маленький поцелуй за каждого черепашонка.
В глубине души Онор наслаждалась этим разговором – прелюдией к поцелуям. Он будоражил, вызывал давно забытые ощущения.
– За каждого вылупившегося или каждого спасенного?
Роб улыбнулся, поняв, что его поймали на слове.
– Ладно. За каждого спасенного.
Шесть маленьких поцелуев. Это всего лишь поцелуи. Онор ужасно хотелось сказать «да», и одно это уже вызывало у нее тревогу. Роб – само совершенство, и все это, возможно, для него ничего не значит – просто своего рода спорт. Ведь, в конце концов, он игрок по натуре.
– Идет, – согласилась Онор.
Если Роб и удивился, то не подал вида.
– Куда тебя поцеловать первый раз?