Он застонал и перекатился на спину:

– Забирайся в палатку. Твоей добродетели ничто не угрожает. Я чувствую себя совершенно разбитым. Если хочешь, я буду спать поверх одеяла…

Роб начал стаскивать с себя спальный мешок. Увидев показавшееся обнаженное бедро, Онор отвела взгляд и, нырнув в палатку, торопливо укрыла бесстыдника.

– Не надо. Я буду сверху.

На красивом лице Роба заиграла двусмысленная ухмылка.

– Сверху одеяла, извращенец! Но сделаешь хоть одно неверное движение – и мигом вылетишь отсюда!

Роб отвернулся, устроился на боку калачиком и пробормотал:

– Понял.

Несколько секунд спустя он уже спал.

Онор зевнула и улеглась на надувной матрас поверх спального мешка. Было достаточно тепло, чтобы спать без одеяла. Главное, было где прикорнуть. Если повезет, Роб уйдет до того, как она проснется.

Его сердце билось медленно и ровно. Онор ощущала его убаюкивающий и обольщающий стук, передававшийся вибрацией через матрас. От Роба исходило успокаивающее, убаюкивающее тепло.

И вскоре она погрузилась в глубокий сон, успев перед этим подумать: «Как давно я не засыпала рядом с кем-то!»


Проснувшись, Онор первым делом подумала о том, что уже целую вечность не спала так крепко. Но эта приятная мысль сменилась ощущением ужаса, сдавившего ее грудь.

Впрочем, Онор тут же осознала, что ужас тут ни при чем: ее обнимала рука Роба. А его лицо было совсем рядом от ее лица, потому что их головы лежали на одной подушке. От Роба исходил отчетливый мускусный запах мужчины, которому не помешало бы принять душ. Но вместо того чтобы вызвать отвращение, этот запах заставил все мускулы Онор напрячься от охватившего ее возбуждения. Разумеется, виной тому феромоны! Роб был горячий, словно печка, хотя во сне одеяло наполовину сползло с него.

Сердце Онор должно было заколотиться от стыда, потому что она так тесно прижимается к этому мужчине. Но почему-то это вовсе не казалось ей чем-то нехорошим. А когда она выскользнула из-под руки Роба и осторожно уложила ее на то место, где только что лежала, это показалось Онор до странности правильным. Словно такое с ними случалось много-много раз.

Хотя, конечно, «кажется правильным» и «является правильным» – далеко не одно и то же.

Пятясь задом, Онор взглянула на часы на запястье. Оказывается, она проспала всего четыре часа. Но еще поспать рядом с этим типом? Ни за что!

– Доброе утро, – раздался сонный мужской голос, и Роб схватил Онор за руку, не давая выбраться из палатки. Даже в царившей под тентом полутьме было заметно, какой он сонный и расслабленный. И от этого Онор почему-то занервничала. – Который час? – спросил Роб и тут же посмотрел на свои часы, вскинул брови, а потом нахмурился. – Я проспал двенадцать часов!

– Везет! А я всего четыре, – сдержанно заметила Онор, чувствуя, как захватывает дух от взгляда на обнаженный торс собеседника.

– Кажется, этот остров мне подходит. – В его голосе прозвучало искреннее удивление.

Роб откинулся обратно на матрас.

– Что ты делаешь?

Он открыл один глаз, все еще не отпуская руку Онор.

– Валяюсь в постели. Сегодня ведь воскресенье.

Онор сейчас не могла бы точно сказать, даже какого цвета небо, не то что назвать день недели. Наверное, виной тому недосып – вот и отказывается работать голова из-за усталости.

– Нет, сейчас моя очередь спать. Выметайся!

– Очаровательно! Ты всегда так дружелюбна по утрам?

Онор расправила плечи:

– Обычно мне нет нужды быть дружелюбной, потому что чаще всего я одна.

Впервые в ее устах слово «одна» прозвучало словно «одинока». Проклятье!

Роб закинул сильные руки за голову, внимательно рассматривая собеседницу из-под полуприкрытых век.

– Разве существует оправдание плохим манерам?

Онор втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Ладно. Раз Роб хотел поговорить…

– Послушай. Насчет вчерашнего дня…

– А что вчера случилось?

Недоуменное выражение лица Роба ни на секунду не обмануло Онор. Разве можно было забыть, как они ласкали друг друга? Это должно было врезаться в память даже такому повесе, как Далтон.

– Я извиняюсь за то, что была резка с тобой на пляже.

Роб приподнялся, отчего оделяло сползло еще ниже – до бедер. У Онор перехватило дыхание.

На этот раз недоумение Роба казалось искренним.

– Ты извиняешься передо мной?

– Ну да… Я повела себя грубо.

– Я тоже повел себя бесцеремонно.

– Я бы так не сказала, хотя твои слова меня задели.

Впрочем, Роб был прав. Теперь, когда Онор побывала в подводном мире, она и в самом деле скорее предпочла бы провести всю жизнь в его молчаливом спокойствии, чем иметь дело с миром людей.

Роб сел, подтянул выше сползшее одеяло и произнес:

– Я… сожалею о некоторых своих замечаниях. Я ведь знаю тебя всего шесть дней.

Онор вскинула взгляд на собеседника и честно ответила:

– Ты знаешь обо мне куда больше, чем некоторые из тех, с кем я знакома всю жизнь. Ты заслужил право говорить прямо. Но это не значит, что мне должны нравиться все твои высказывания.

– Извини, что не выразился более вежливо.

Онор посмотрела в искренние глаза Роба, напоминающие цветом воду у подножия рифа, и подумала, что с удовольствием затерялась бы в их глубине.

– Это не страшно. Извини и ты меня за то, что убежала с пляжа. Я испугалась. Надо было объяснить… Я тебя обидела.

– Нет.

– Но я же видела выражение твоего лица перед тем, как ты снова вошел в воду.

– Я всего лишь был раздражен.

– Нет, ты обиделся. И сильно. Почему? Уверена, я не первая женщина, которая… – Онор запнулась, подыскивая замену словам «отказала тебе». – Которая не ответила взаимностью.

Роб громко рассмеялся:

– По молодости со мной такое бывало. Пока я не научился четко ставить цель и добиваться успеха.

Он высунул из-под одеяла ногу, погладил пальцем бедро Онор, сидящей напротив со скрещенными ногами, и продолжил:

– Пойми, там, дома, я живу двойной жизнью. С утра я – тихоня археолог, работающий вместе с некоторыми из блестящих авторитетов в своей сфере. А затем я отправляюсь в «Далтон индастриз» – и все меняется. Там я должен очаровывать людей, ужинать с ними, пить вино, мило болтать. Это у меня отлично получается.

– Уверена, что и в твоей лаборатории тебя ценят как хорошего специалиста.

– Да, я хороший, но не лучший. Есть куда более серьезные игроки в нашей команде. Мои коллеги женского пола совершенно не интересуются мной.

– Может, они стараются избегать служебных романов?

– Некоторые из них даже не принимают меня всерьез.

Онор нахмурилась:

– Потому что у тебя интересная внешность?

– Потому что я ничего собой не представляю по сравнению со своими коллегами.

– Это неправда! – вскинулась Онор, ощутив порыв вступиться за Роба.

Его палец благодарно погладил ее ногу. Это стало последней каплей: даже от такой легкой ласки Онор пронзило возбуждение, словно электрический разряд.

– Почему же ты не уйдешь из лаборатории, если тебя там что-то не устраивает?

Роб пожал плечами:

– Потому что я люблю эту работу.

– Почему? Что в ней такого?

– Затонувшие корабли… в них столько скрытых возможностей. Они лежат тихонько на дне морском, ожидая, когда их обнаружат.

– Но еще столько открытий дожидаются своего часа. Почему тебя интересуют именно затонувшие корабли?

– Потому что они – вечные. Если их отыскать под водой, то они продолжат жить в истории. А в этом мире не так уж много долговечного.

– Например?

– Друзья. Женщины.

– И любовь?

– Несомненно. Я хочу изменить ситуацию: открывать тайны истории, чтобы новички в нашей лаборатории смотрели на меня с благоговением. – Роб сжал кулаки. – У меня хорошо получается делать свою работу в отцовской фирме, но я так замечательно чувствую себя в лаборатории или погружаясь к затонувшим кораблям.

– Тогда именно там ты и найдешь свою вторую половинку.

Роб засмеялся:

– Под водой?

– Там, куда ведет тебя твоя страсть.

Его глаза потемнели, дыхание Онор участилось.

– Отчего ты решил, что я ищу вторую половинку?

– Все мы ищем идеального спутника жизни.

– И ты тоже?

– Я тоже когда-то его искала.

– Но больше тебе никто не нужен?

Она покачала головой. Взгляд Роба стал пристальным.

– Нэйт, должно быть, был отличным человеком.