Фред Стюарт - Остров Эллис

— Комедийные скетчи, — эхом повторила она. — Боюсь, то, что сейчас называют комедией, раньше именовали грязным юмором. По-моему, время эпиграмм ушло безвозвратно в прошлое.

— Да, — выговорил Джейк, отчаянно пытаясь превратить все в шутку. — Кроме того, и Оскар Уайльд уже умер.

Наступила гробовая тишина, в которой было только слышно позвякивание чашечки Джейка.

— В этом доме мы не упоминаем имя этого человека, мистер Рубин, — отчетливо произнесла она, и Джейк подумал, почему он не умер на месте.

На помощь пришел Саймон Вейлер.

— Ребекка, — сказал он, — полагаю, мистеру Рубину виднее, что понравится публике. Он ведь работает в шоу-бизнесе.

Он повернулся к Джейку.

— Значит, вы думаете, что лучше всего будет сделать ревю. А не могли бы вы порекомендовать комедийных писателей с чуть менее скандальной репутацией, чем у мистера Уайльда?

— Конечно. Морри Клейн, например, или Юрий Кадинский — он прекрасно пишет куплеты и тексты для «номеров с девочками», — сказал Джейк.

— «Номера с девочками»? — прервала его миссис Вейлер, и ее губы задрожали от презрения. — Мой дорогой мистер Рубин, я хотела бы напомнить вам, что спонсором шоу будет правительство соединенных Штатов. Это подразумевает, что среди зрителей будут лица, занимающие высокое положение: дипломаты, сенаторы, может, даже сам президент! И «номера с девочками» будут в этом случае не совсем уместны.

— Что, президент не любит девочек? — с невинным видом спросил Джейк.

Он уже пресытился миссис Вейлер.

— По-моему, разговор не об этом. Если там будут, как вы их называете «комедийные скетчи», то лучше бы их подобрать в духе сцен из Шеридана или «Комедии ошибок». Или даже Шекспира. Да, что-нибудь, например, из «Как Вам это понравится». Подумайте об этом. А что касается музыки, то, как покровитель Метрополитен-опера, я была бы очень разочарована, если бы вы не включили в шоу несколько отрывков из знаменитых опер. Я понимаю, что вы готовите зрелище для масс, но нельзя и игнорировать вкусы тех, кто оказывает правительству помощь субсидиями, тех, кого мы называем «Общество».

Чашечка в руках Джейка больше не дрожала — он окаменел.

— Думаю, — сказал он, вставая, — вы выбрали не того композитора.

Он поставил чашечку с блюдцем на столик.

— Было очень приятно познакомиться, — продолжал он. — Не буду больше отрывать у вас время. Всего доброго.

— Постойте, минуточку, — остановил его Саймон. — Моя жена понимает это не совсем верно…

— Извините, мистер Вейлер, но, мне кажется, вам лучше подобрать кого-нибудь, кто пишет классическую музыку. Могу познакомить вас с композитором Пучинни. Он мой друг.

— Пучинни? Ваш друг? — переспросила миссис Вейлер.

— Да, — улыбнулся Джейк. — Я познакомился с ним, когда он был в Нью-Йорке несколько лет назад. Ему так понравилась одна из моих песен, что он попросил меня оставить ему автограф на нотах.

«Получите, леди», — злорадно подумал он, выходя из комнаты.

Виолет встала с дивана.

— Мама, — сказала она, — ты будто живешь в четырнадцатом веке.

— Виолет! Я не позволю говорить с собой в таком тоне! — воскликнула она.

— Не могу поверить, как бесцеремонно ты вела себя с ним. Я считаю своим долгом извиниться.

И она вышла из комнаты.

— Не за что извиняться. Тоже мне — Пучинни. Будто я поверю этим сказкам! Пучинни даже не говорит по-английски. Скатертью дорога, мистер. Рубин.

Когда Виолет вышла в холл, дворецкий как раз открывал дверь.

— Мистер Рубин, — произнесла она, торопливо подходя к нему. — Я… примите мои извинения за маму. Она не имела в виду и половины того, о чем говорила…

— Правда?

— Ну, может быть. Но так или иначе… — внезапно она почувствовала себя ужасно глупо. — Мне нравится ваша музыка, И всем она нравится, а мама, она такое наговорила, что мне хотелось закричать на нее… Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь смог сбросить ее с пьедестала.

Джейк улыбнулся.

— Готов записаться в добровольцы.

Когда он ушел, она почувствовала, что его улыбка очаровала ее. Это была одна из обаятельнейших улыбок, которые она когда-либо встречала у мужчин.

— Мистер Рубин!

Она выбежала за ним, следом.

Он обернулся:

— Да?

— Знаю, это прозвучит… я понимаю, вы, вероятно, ненавидите непрофессионалов в театре, но я занимаюсь балетом с мадемуазель Левицкой в Карнеги Холл, и наш класс дает представление завтра днем, и я… исполняю па-де-де из «Лебединого озера» и… — Она залилась краской. — Все, конечно, очень удивятся, если вы туда придете. А мне будет очень обидно, если вы откажетесь… но я, действительно, хорошо танцую. Ну, не так хорошо, но…

— А Ваша мама там будет?

— Да, но я могла бы занять вам место в другом конце зала. Все представление будет продолжаться не более часа. Я не думаю, что вам будет очень скучно. Нет, наверно, вам будет. Извините, мне не стоило приглашать вас.

— А во сколько начало?

— В пять.

— Я приду, если вы обещаете пойти со мной потом чего-нибудь выпить?

— Выпить? Вы имеете в виду коктейль?

— Да. В «Плазе».

«Женатый человек приглашает меня на коктейль, — подумала она.

— С удовольствием, — ответила она.

Затем она подумала о своей матери и сказала:

— Но мама не должна знать.

— Если вы приведете ее с собой — я уйду.

— О, нет, я не буду приводить ее с собой. Вы уйдете от мадемуазель Левицкой один, а я встречусь с вами потом прямо в «Плазе». Я солгу маме…

— Хорошо, — улыбнулся он. — До завтра.

Он направился к дому.

«Какой интересный мужчина», — думала, наблюдая за ним, Виолет.

Джейк находился в тяжелом душевном состоянии и из-за ссоры с Нелли, и из-за болезни дочери. Встреча с милой Виолет Вейлер явилась для него глотком свежего воздуха, а то, что он произвел на девушку сильное впечатление, очень льстило его самолюбию. И, хотя он считал, что нет никакой перспективы развития их отношений, кроме чисто платонических, мысль о возможности соблазнить ее все-таки пришла ему в голову — в конце концов, он был не так уж намного старше ее. И ничто не заставит его отказаться от посещения концерта у мадемуазель Левицкой — даже если ему еще раз придется встретиться с миссис Вейлер.

Мадемуазель Левицкая была женщиной, напоминавшей чирикающего воробушка, и, по ее словам, когда-то она была фавориткой Александра III. Ее студия располагалась на четвертом этаже Карнеги Холл. В совершенно пустой комнате с зеркальными стенами стояли огромный рояль и, конечно, станки для балетных упражнений. Для концерта через всю комнату был протянут занавес, и перед ним расставлены складные стулья, на которых сидели родители. Среди них были супруги Вейлеры.

Но Джейк был избавлен от необходимости общаться с Ребеккой, потому что, увидев его, она с презрением отвернулась. «Слава Богу», — подумал Джейк и устроился сзади, изучая программу концерта.

— Мадам и месье, — провозгласила мадемуазель Левицкая, выходя из-за занавеса. — Мы с гордостью представляем вам нашу маленькую программу наших талантливых маленьких учеников и учениц.

Она села к роялю и начала играть фрагмент из «Лебединого озера». Поднялся занавес, и восемь девочек в пачках выскочили на импровизированную сцену. Все они были достаточно плотненькие, и, конечно, никогда бы не составили славу Большого, но родители, выполняя свой родительский долг, аплодировали. Затем на импровизированную сцену вышла Виолет и вдруг присутствующие замерли.

Джейк выпрямился и весь напрягся. Он не был знатоком балета, чтобы определить насколько хорошо технически был исполнен танец, но любой бы сказал, что она танцевала очень грациозно, и романтическая душа Джейка откликнулась на волшебную музыку и совершенную красоту девушки. Ее движения были плавны и изящны. Все в ней отвечало идеалу женщины его мечты, все, что много лет тому назад он видел в Нелли. И все это, как показало время и опыт, оказалось чистой иллюзией.

Когда па-де-де закончилось, он вскочил на ноги и закричал: